В доме уже стоял легкий сумрак – солнце в окна почти не попадало. А потому стены принялись отпускать остатки тепла, остужая единственное помещение. Видать, придется растопить печь раньше времени, чтобы наш пациент не помер от переохлаждения.
Но для начала я решила проверить его бессознательное состояние. Сергей лежал на лавке в том же положении, в каком мы его сюда принесли. Губы стали едва розовыми, кожа перестала отдавать оттенками свеженькой побелки. Все-таки какой-то результат мои манипуляции дали. Уже приятно, хотя куда приятнее, чтобы они никогда сюда не приходили.
Веки бедолаги едва подрагивали, и можно было бы решить, что он притворяется. Но дыхание все еще рванное, даже с едва слышимой хрипотцой. Да и губы оказались совершенно сухими, с белесой коркой.
– Мда, дружочек, – присев рядом с Луншиным, произнесла я, надавила на трубку гидратора и дождалась, когда появится пара капель. – Не повезло тебе с отрядом, – немного подумав, приложив воду к губам пациента, добавила. – И условиями. Уж извини, но тут вообще ничего не работает. Судя по всему, даже головы у твоих ребят, – капли молниеносно впитались, я двумя пальцами приоткрыла рот и капнула внутрь, дождалась, когда он непроизвольно глотнет, и встала, оставив гидратор лежать рядом. – Но ты не переживай. Тебя они точно не оставят. А завтра посмотрим, чем еще можно тебе помочь, -моя ладонь ловко прошлась по лбу, на губах заиграла улыбка облегчения. – По крайней мере, жара у тебя нет. Так что выкарабкаешься. Думаю, ты и не в такие передряги попадал.
Так много я давно не говорила. Ни с ошалевшим медведем, случайно забредшим ко мне в гости, ни с наглым барсуком, решившим, что мой погреб – его сокровищница, ни с проволочником, считающим мою картошку своей. А с собой так и вовсе было говорить скучно. Оттого сегодня я сказала больше, чем за последние пять лет.
Даже как-то странно нарушать привычную тут тишину. Но эти бравые ребятки точно не умеют читать мысли. Так что молчать дальше не имело никакого смысла.
Я прошлась до печки, закинула туда несколько сухих поленьев, дождалась, когда спичка опалит краешек и огонь начнет свою вечернюю трапезу, а после встала, накинула на плечи старенький вязаный кардиган и вышла «в люди».
Не услышав моих шагов, бойцы продолжали свой тихий спор. Оказывается, несмотря на инструктаж и объявление моей персоны, как сверхопасной, только Прокофьев до сих пор сопротивлялся рассказывать, что происходит сейчас в мире. Остальные же убедительно шипели, что без меня им никак нельзя возвращаться.
Аргументов «за» оказалось больше и вскоре они сломили Мишкину оборону.
Дождавшись, когда его плечи чуть опадут, а голова согласно кивнет, я вышла к ним, сев напротив и выжидающе глядя в глаза каждого гостя.
– Что вы знаете о племенах Дасья, облюбовавших наши восточные границы? – долго раздумывая, с чего начать, спросил Прокофьев.
По его виду можно было точно сказать, что и этот вопрос дался ему тяжело. Пришлось снова подлить чаю всей пятерке, а после согласиться отдать остатки варенья, чтобы подсластить сложившуюся ситуацию.
В надвигающихся сумерках, наступающих в этих местах резко и внезапно, парень казался бледноватым, каким-то болезненным. Прочие выглядели куда лучше. Видать из-за того, что сильно посмурнели от одного упоминания кочевников в разговоре.
– А разве они так и не объединились в государство под точно таким же названием? – уточнила я, не очень-то и понимая, к чему ведет Мишка.
Парень удивленно поглядел на меня, прикинул что-то в голове и согласно кивнул:
– Верно, десять лет назад. Мне казалось, что вы не следите за обстановкой в мире.
– Я здесь живу только семь лет, – с насмешкой возразила я. – Или ты думаешь, что меня тут ребенком оставили?
Прокофьев переглянулся с Витькой, потом с Хвостиком, но те отрицательно покачали головой. Из чего пришлось сделать единственный вывод:
– Вы обо мне ничего не знаете.
Лица бравых ребят залились краской, которая неплохо бы осветила мой участок даже в самую темную ночь.
Я не удержалась и рассмеялась над ними:
– Ладно, не тушуйтесь. Не удивлюсь, если вас даже не предупредили, кого вы тут вообще встретите. В любом случае, возвращаясь к твоему вопросу – Дасья обитают на востоке континента, держатся небольшими племенами и перемещают свои становища четыре раза в год, в зависимости от сезона. Они достаточно воинственны, неплохо справляются со скотиной, но ничего не смыслят в технологиях. Поэтому у них до сих пор средневековье в наше-то время. Что мне еще нужно о них знать?
– Кроме того, что они организовали свое государство, у них ничего не изменилось, – почувствовав себя немного уверенней, произнес дипломат. – Все так же вместо городов становища, никакой отлаженной инфраструктуры. В общем и целом, остались дикарями. Но месяц назад они пришли к нам на переговоры с требованием отдать им нашу территорию от границы и до реки Эсты, а это…
– Порядка двухсот километров протяженности, – перебила я его, чтобы дать понять – у меня все очень неплохо с географией. – Не скажу, что много в масштабах этой страны, но существенно, учитывая, что там есть несколько городов средней величины, фермы, заводы и парочка промысловых участков. Не думаю, что дасья нужны чужие люди, им бы своих где-нибудь разместить.
– Они сказали примерно так же, – хмуро заметил Витька, до того внимательно слушавший мои изложения фактов.
– Да, – согласился Прокофьев. – Они хотят, чтобы мы отступили на двести километров, за реку, оставив им все – города, оборудование, технику, разработки. Но не людей. Им они предлагают найти другое место для проживания.
– Какие-то не очень выгодные условия, – задумчиво произнесла я, допивая сильно остывший и теперь противный кофе.
– С нашей стороны сказали более тактично, но смысл был тот же, – Мишка снова кивнул на мое замечание и продолжил, почувствовав в себе силы. – Когда переговоры зашли в тупик, поскольку никаких идей, как решить этот вопрос, от дасья не поступало, мы предложили им забыть об этом и вернуться домой. Но тогда они сказали, что имеют право на эти земли, потому что прежде проживали там.
– Только опустили факт, что жили там, как оккупанты, – ехидно заметила я.
Парни удивленно переглянулись и уставились на меня с немым вопросом в глазах.
– У вас уроки истории в школе вообще были? – поинтересовалась я, стараясь не смеяться над их дремучестью.
– Но не углубленные, – постарался оправдаться Костик.
– Блин, сколько ж вам лет, что вы это считаете материалами углубленной истории? Ладно, лет восемьсот назад, когда мы в пятый раз изобрели колесо и научились строить из дерева, дасья считались сильными, умными, можно даже сказать могущественными племенами. Так вот, когда им надоедало носиться по своим территориям, они предпочитали устраивать набеги на соседей. Сначала недалеко от своей земли – в лес могли забежать, пошуметь немного, спереть что-нибудь ненужное. Потом почувствовали, что отпора им не дают, а живется у нас лучше, решили объединить силы и забрать побольше.
– Золото, драгоценности и урожай? – предположил Хвостик, впервые самостоятельно подав голос.
– Зачем так усложнять? – усмехнулась я и пояснила. – Земли. Там ведь и найти все можно, и генофонд обновить, и жильем обзавестись и тот самый урожай к рукам прибрать. А всего и нужно, что напасть на деревню, сильных вырезать, слабых запереть или изнасиловать и потом уже запереть.
– Варварство какое-то, – возмущенно буркнул Мишка, но Витька понимающе кивнул, оценивая стратегию сильных и жадных дасья.
– Так и речь идет о давних делах. Не отвлекай лучше, я и сама собьюсь.
Парни послушно закивали, уставившись на меня внимательными глазами, будто у детей, слушающих страшилку на ночь.
– С их силой и числом завоевывать земли было легко. Многие деревни, по наивности своей, сами сдавались, думая, что их оставят в живых, – продолжила я. – И не удивительно, все они – люди, все надеялись на благоразумие. Только дасья не из тех, кто соглашается на полумеры. Потому они убивали мужчин, калечили детей, женщин насиловали для обновления крови, и двигались дальше на запад. За первый год кочевники неплохое расстояние преодолели. За собой оставили пожарища и калек, им хватало сиюминутного удовольствия, а о будущем как-то не думалось в пылу сражения. Но тут наша колоритная зима прибыла по расписанию, тогда-то их морозец за зады и укусил. Оказывается, жрать тут по холодам особенно и нечего, если ничего не припас по осени и лету. Еще и земля не самая гостеприимная – промерзает так, что стоять на ней невозможно. Ну, и снега первые внесли свою лепту. В общем, они решили, что тех деревень, которые остались за ними достаточно, чтобы разместить своих женщин, детей и наложниц, захваченных за время похода. А сами продвинулись еще немного вперед, чтобы завоевать побольше рабов, готовых батрачить на них до изнеможения.
