Как-то мама села за чесалку, чтобы шерсть чесать, Цици-бах подошла и сказала:

– Мама, дай я тебе помогу!

Села девочка чесать шерсть – вдруг поднялся ветерок, взял и унёс одну шерстинку.

– Ой! – расстроилась Цици-бах. – Нашей маме шерсти на нитки, ниток на ковёр не хватит! Пойду поищу шерстинку!

Пошла Цици-бах вслед за шерстинкой и увидела, что она упала прямо в дымоход лачужки Бабушки Кафтар[2]. Подошла Цици-бах к лачужке, открыла дверь и говорит с порога:

– Здравствуй, Бабушка Кафтар! Как поживаешь? Сытно ли тебе? Тепло ли тебе?

– Здравствуй, доченька, – отвечает Бабушка Кафтар. – Хорошо поживаю: постель слежалась, очаг давно потух, а казанок пустой.

– Я распушу твою постель, растоплю очаг, сварю тебе кашу, – сказала Цици-бах.

– Спасибо, доченька, – ответила Бабушка Кафтар.

Цици-бах распушила постель старухи, растопила очаг и сварила кашу. Пока Бабушка Кафтар ела кашу, девочка подмела, прибрала в её лачужке.

– Теперь скажи, доченька, зачем ты пришла? – спросила Бабушка Кафтар.

– Я на чесалке овечью шерсть чесала, одну шерстинку ветер унёс, она упала в твой дымоход, – отвечает девочка. – Я за ней пришла. А то моей маме не хватит ниток, чтобы соткать ковёр….

– Вот твоя шерстинка, а вот тебе сундучок от меня в подарок, – сказала старуха. – Только не открывай его, пока домой не придёшь.

Девочка взяла шерстинку, сундучок, сказала спасибо Бабушке Кафтар и отправилась домой. Когда Цици-бах дома открыла сундучок, все ахнули: сундучок доверху был полон золотых монет. Мать с отцом обрадовались, а Пану-бах позавидовала сестре, крикнула капризно:

– Я тоже хочу такой сундучок! Принесите чесалку, и я почешу овечью шерсть! Дайте, дайте!..

Дала мать и Пану-бах охапку шерсти; села девочка за чесалку, начала шерсть чесать. Уколола неумёха Пану-бах пальчик о гребень, но делать нечего, продолжила работу – так ей хотелось получить такой же сундучок, какой принесла её сестричка Цици-бах. Вдруг поднялся ветерок и унёс одну шерстинку. Пану-бах обрадовалась и побежала за ней. Видит, шерстинка упала в дымоход лачужки Бабушки Кафтар. Пошла Пану-бах, открыла дверь старухиной лачужки, видит: на лежанке лежит Бабушка Кафтар. Пану-бах и кричит:

– Эй, старуха! Я пришла за шерстинкой, она упала в твой дымоход! Верни мою шерстинку!

– Хорошо, доченька, – отвечает старуха. – Только некому мне помочь; видишь, постель моя слежалась, огонь в очаге давно потух, каша остыла…

– Некогда мне с тобой разговоры разговаривать, отдай скорей шерстинку! – говорит Пану-бах.

– Хорошо, возьми свою шерстинку, – говорит Бабушка Кафтар. – Вот ещё сундучок, это тебе подарок. Бери, но не открывай его, пока домой не придёшь.

Взяла Пану-бах и шерстинку, и сундучок и пустилась в обратную дорогу. Только не вытерпела она, остановилась на полпути, открыла сундучок. Вдруг оттуда выпрыгнул ослиный хвост да шлёпнулся ей на лоб и прилип. Сколько ни тянула, сколько ни старалась Пану-бах, не смогла отцепить ослиный хвост от своего лба. Так и пришла домой.

Больше никогда Пану-бах из дома не выходила, у окна не садилась и в зеркало не смотрелась.

Они все остались в сказке, а я вернулся к вам.

Жила-была коза, и было у неё двое козлят. Однажды коза говорит им:

– Детки мои, я пойду принесу вам полное вымя молока, вязанку свежей травы на рогах, а вы из дома не выходите. Закройте дверь и никому не открывайте: тут неподалёку бегает волк, он может вас съесть.

– Хорошо, хорошо, мама, мы никому дверь не откроем, – сказали козлята.

И что же вы думаете, оказывается, волк слышал всё, что коза говорила своим козлятам. Вскоре после того как мама ушла, пришёл волк и постучался в дверь.

– Кто там? – спрашивают козлята.

– Я, ваша мама, пришла, полное вымя молока принесла, на рогах вязанку свежей травы принесла. Откройте маме дверь, детки!

Посмотрели в щёлочку козлята – нет, на маму не похоже – и говорят:

– Нет, ты не наша мама! Наша мама другая!

– А какая же ваша мама? – спрашивает волк.

– Наша мама белолобая! – говорят козлята.

Волк пошёл, взял пригоршню муки и обсыпал ею свой лоб. Вернулся и стучит в дверь.

– Кто там? – спрашивают козлята.

– Это я, ваша мама, – говорит волк. – Вам полное вымя молока принесла, на рогах вязанку свежей травы принесла. Откройте дверь, милые детки!

– Нет, – отвечают козлята, – ты не наша мама. У нашей мамы другой голос.

– А какой голос у вашей мамы? – спрашивает волк.

– У нашей мамы тоненький, нежный голосок, – отвечают козлята.

Пошёл волк к кузнецу и говорит ему:

– Скуй мне тоненький голосок, кузнец, а то мои детки пугаются моего грубого голоса.

Кузнец поверил словам волка и сковал ему тоненький голосок. Вернулся волк, стучится в дверь к козлятам.

– Кто там? – спрашивают козлята.

– Я, ваша мама, – тоненьким голоском отвечает волк. – Полное вымя молока принесла, на рогах вязанку свежей травы принесла. Откройте, милые детки, маме дверь!

Поверили козлята, открыли дверь. Увидели, что это волк, испугались и попрятались: один за дверь, другой полез в печку. Того, кто спрятался за дверью, волк сразу нашёл, поймал и съел его, а второго козлёнка, сколько ни искал, не нашёл – так и ушёл.

Вернулась коза, смотрит: дверь в доме настежь открыта, а козлят нигде не видно. Стала звать она своих деток. Тут выскочил из печки козлёнок и, плача, всё рассказал маме.

Рассердилась на волка коза. Взяла верёвку, топор, пошла повесила на высокую ветку дерева качели. Села на качели и стала громко петь:

Услышал волк песню козы, прибежал:

– Где, где баран с большим курдюком?

– Тебе не видно, – отвечает коза, – это мне с качелей далеко видно.

– Тогда дай и мне покачаться на качелях, – просит волк.

А коза того и ждала. Сел волк на качели, качается и говорит:

– Не вижу жирного барана! Толкни меня посильней, коза!

Толкнула коза качели – они и взлетели высоко-высоко. Коза взяла топор и обрубила верёвку. Волк рухнул на землю, как полный бурдюк, лопнул, и из его брюха выбежал целёхонький козлёнок и побежал к маме.

Тут я их, радостных, и оставил и вернулся к вам.

Жила-была на свете одна букашка-раскрасавица. Как-то она говорит себе:

– Скучно мне жить одной, пойду поищу себе друга. Вдвоём жить будет веселей.