— Пойдём танцевать!

Набихи потянула его за руку туда, где гремела музыка и кто-то уже вовсю отплясывал. Геральт не умел танцевать, но ритм увлекал его, тёмные тела в цветных одеждах мелькали меж языков пламени, певцы выводили голосами песню без слов, но полную жизни и сердца. Он сам не заметил, как начал подпевать, отстукивая ритм, сходясь и расходясь с юркой Набихи, с другими девушками и парнями.

Пока барабаны гремели, пока песня воем дикого радостного зверя уносилась в тёмное небо, они все были единым целом. Запахи разгорячённых тел, ощущение чужих сплетённых в косицы волос на его лице, пятная блестяще-шоколадного и шуршащего цветного, огонь, иногда едва не опаляющий и без того пылающую кожу.

Наконец, музыка стихла и Геральт остановился. Набихи тяжело дышала, в глазах её сверкали радостные искры. Другие танцоры обступили его и смотрели во все глаза, но в этом не было обычной настороженности или неприязни, как бывало дома. Этих людей просто привлекала необычная внешность. Они его не боялись. Они его не ненавидели. Они…хотели узнать его поближе?

Люди вокруг него загалдели, задавая вопросы и что-то рассказывая так быстро и произнося все фразы с такими акцентами, что у ведьмака не было ни единого шанса сориентироваться. Он только дико и виновато озирался по сторонам, переводя взгляд с одного на другого. Парень, чёрный, как ночь и лысый, как коленка, выскочил перед Геральтом и показал сначал на свои глаза, потом на его.

— Сердце Змеи! Сердце Змеи! — закричал он.

Толпа загалдела, соглашаясь.

— Ведьмак. Охотник. Монстры, — сказал Геральт, используя все доступные ему знания зерриканского и тоже показывая на свои глаза.

— Сердце Змеи! — закивал лысый парень и снова растворился в толпе.

Геральт подумал было, что оживление людей закончилось, но скоро люди зашумели с того конца, куда убежал лысый, и стали расступаться. Он нёс в руке извивающуюся змею, держа её за голову. Кто-то поставил перед Геральтом пенёк, откуда-то взялся тесак. Лысый положил змею на пенёк, рубанул её голову и подставил стакан под струю брызнувшей из шевелящегося ещё тела крови. Кровь разбавили каким-то крепким алкоголем.

Толпа захлопала, скандируя «Сердце Змеи» и топая ногами. Парень с улыбкой протянул Геральту стакан. Тот окинул взглядом окружающих, взял стакан и залпом выпил.

Жуткая обжигающая горечь спустилась по пищеводу, как язык пламени, забив абсолютно все рецепторы. Это было похоже на любой из ведьмачьих эликсиров и при этом совершенно не похоже ни на что. Геральт почувствовал, как у него краснеют глаза, и едва не закашлялся.

Он уронил стакан на землю, медленно моргая и хватая горлом воздух. Люди взревели и захлопали.

— Сердце Змеи! Сердце Змеи!

Геральт открыл глаза. Лысый парень всё ещё был здесь и протягивал ему окровавленные руки. На них лежал какой-то шевелящийся сгусток.

Сердце змеи.

Парень показал на Геральта, потом на свой рот. Ведьмак потрогал пальцем сердце. Оно было очень горячим и ещё билось, выбрасывая крошечные капли крови.

Он протянул ладонь и сердце упало на неё. Потом поднёс ладонь ко рту и глотнул.

Струйки крови стекали из уголков его губ и несколько капелек попало на растрёпанные белые волосы. Кто-то хлопнул его по спине — ощущение было такое, будто ударили лопатой — и Геральта чуть не вывернуло. Кто-то рассмеялся, но с другой стороны донеслись одиночные возгласы негодования.

Ведьмак обернулся, вытирая окровавленные губы рукавом рубахи. Перед ним стоял смуглый поджарый парень с подведёнными миндалевидными глазами. Несмотря на жару, он был затянут в чешуйчатую шипастую кожу, а на голове носил алую повязку.

У парня на виске была такая же татуировка дракона, как у мастера Герта.

— Молодец, удержал, — сказал он и хлопнул Геральта по спине ещё раз.

Дурно пахнущая смесь алкоголя, крови и пальмового пива хлынула на песок. Люди вокруг неодобрительно загудели. Недолго думая, Геральт распрямился и зарядил обидчику в нос резким ударом снизу. Раздался оглушительный хруст.

Завязалась драка. Получивший поначалу преимущество Геральт быстро понял, что несмотря на все ведьмачьи акробатические увёртки, его противник дрался лучше. К тому же, вряд ли он уступал Геральту в ловкости. Двое его спутников, одетых так же, не участвовали в потасовке и просто стояли рядом. Желающих поддержать почему-то не нашлось — народ относился к «драконам» максимально почтительно.

Уложив Геральта отдохнуть, главный из них — тот, что начал драку, — встал перед толпой и что-то сердито выкрикнул. Потом поднял с земли изуродованное тело змеи и бросил в людей. Кто-то, на кого оно приземлилось, взвизгнул и заизвивался. Глядя на происходящее начинающим заплывать глазом, Геральт понял, что скорее всего, они недовольны убийством змеи. Но почему?

Люди начинали расходиться, недовольно гомоня. Под шатрами остались только трое «драконов» и Геральт. Главный подошёл к нему и подал руку в знак примирения.

— Извини, — сказал он по-зеррикански, — ты с Севера?

— Да, — ответил ведьмак, пожимая руку, — Геральт.

— Имад Асим, — представился «дракон».

Геральт сплюнул смесь слюны и крови в сторону и усмехнулся.

— Как ведьмак?

— Да, — ответил Имад Асим, переходя на Всеобщий, — меня назвали в честь него. Ты здесь с мастером Гертом? Как, не обижаешься, всё нормально?

— Нормально, — ответил Геральт, вставая.

Он пошевелил ногами и руками — похоже, всё было и правда в порядке, только пара синяков, да глаз разбит. Заметив, что у Имада рассечена губа и в кровь расквашен нос, ведьмак почувствовал тепло удовлетворения.

— Что вообще произошло? — спросил он.

— Арейта чокохи сатра — запрещённый ритуал, — ответил «дракон», — многие люди всё ещё считают его показателем доблести, а стража не обращает внимания. Но мы, Арейта мегхбардт, не можем пройти мимо.

— Дети Великих? Дети драконов? — не понял Геральт.

Имад Асим посмотрел на него удивлённо, будто это было чем-то, чего нельзя было не знать. Геральт пожал плечами.

— Пойдём с нами. Это Сайфулла и Анисса, они не говорят на Всеобщем. Где, говоришь, ты выучил зерриканский?

Отмывшись от крови, соплей и песка у колодца неподалёку, они углубились в лабиринт тёмных улочек. Здесь удушающе пахло большим городом — помойками, отхожими местами и навозом. У Геральта, как это обычно случалось, захватило дух — но его спутники не подали виду и он тоже стойко снёс это испытание.

Имад рассказывал о городе и показывал всё, что встречалось им на пути. Они прошли через несколько площадей, через богатые кварталы, где приятно пахло цветами и прохладой от бассейнов, по улицам ремесленников, которые уже собирали свои инструменты, готовясь ко сну. Когда они оказались на рынке, торговые ряды уже были пусты. По каменным плитам под ногами растекался прокисший сок фруктов, то и дело попадались поломанные ящики и дырявые корзины, а крысы не стесняясь сновали у помойки.

Геральт пару раз спросил, куда они направляются, но так и не получил внятного ответа. Похоже, они просто бесцельно гуляли ночью — в какой-то момент Сайфулла достал из-за пазухи бутылочку финикового вина и они распили её, сидя на парапете большого храма со статуей золотого дракона. Разговор постепенно переключился на зерриканский — ребятам надоело быть молчаливыми участниками происходящего. Геральт выхватывал отдельные слова и обрывки разговора, но мало что понимал — похоже, они переключились на обсуждение каких-то бытовых вопросов и общих знакомых.

Когда тьма начала потихоньку редеть и наступили молочно-голубые утренние сумерки, они оказались на пыльной дороге, уводящей прочь из города. Новые знакомые уверили Геральта в том, что там, куда они идут, будет просто потрясающий вид на рассвет. Они шли в гору среди шумящего тростника и больших кустов с бело-розовыми цветами — названия Геральт не запомнил, зато запомнил, что они ядовитые — пока не оказались у пещер.

Ведьмак вздрогнул, уловив еле ощутимый запах. Чутьё закричало об опасности. Он встал, как вкопанный, посреди дороги, и положил руку на рукоять кинжала.