— Не надо, я вижу, что тяжело тебе с непривычки. Садись-садись.

Геральт взобрался на своего верблюда и цокнул языком. Ничего не произошло. Гнусная скотина издевалась над ним — на цоканье мастера она поднялась сразу же.

— Ничего, научишься, — он ободряюще похлопал ученика по ноге и сел на своего верблюда.

Караван выстраивался в линию. Тени верблюдов шли по волнистым барханам на длинных, похожих на иглы ногах, а на сиреневом небе уже взошёл яркий месяц. Даже он был здесь не таким, как на Севере, и будто бы валялся на спине рогами вверх.

— Мастер Герт?

— А?

— А расскажите про драконов.

— Давай расскажу на зерриканском, а ты попробуешь понять?

— Ну мастер Герт…

— Вот увидишь, через пару дней скажешь мне спасибо.

Непонятные, диковинные бусины слов с цоканьем и напевностью падали в тёплый песок остывающей пустыни. Под потемневшим небом с рассыпанной по нему алмазной крошкой звёзд разворачивались золотые крылья, изгибались чешуйчатые шеи и древняя речь эхом тысяч голосов гремела в головах тех, кто был достоин приблизиться к ящерам. Зерриканцы называли их просто Великие, Арейта, и имя это было выше чем то, которым называли Королеву.

Верблюды мягко ступали по шелковистому песку. Под южным небом послышался чей-то протяжный напев. Геральт осознал, что уже понимает слова — не все, но общий смысл истории он улавливал.

Вглядываясь в бархатную темноту, он ловил отзвуки легенд и не мог дождаться, когда же увидит воочию край, откуда они родом.

========== Часть 2 ==========

К концу седьмого дня пути барханы стали огненными, а затем постепенно сменились твёрдой оранжевой землёй, в трещинах которой зеленели яркие колючие кусты. Верблюд Геральта то и дело самовольно отделялся от каравана и жевал эти колючки, полностью игнорируя понукания наездника.

Это место называлось Красные Пустоши и здесь уже дышалось легче, чем на Сковородке, как называли пустыню местные. Они проехали несколько временных городов, где собирались караванщики и торговцы. Сумбурные лагеря были полны рёвом скота и запахами готовящейся походной еды и специй. Люди сновали туда-сюда и тащили на себе огромные тюки, ковры, кувшины с маслом, мёдом и финиковым сиропом. Никто не задерживался здесь — пастухи мигрировали со стадами туда, где сейчас шёл дождь, торговцы организовывались в караваны и искали сопровождение.

Здесь их покинул мастер Мааса, а мастеру Герту и Геральту приходилось отбиваться от купцов, желающих нанять их для перехода через Корат. Хоть за время их путешествия их никто и не побеспокоил, мастер Мааса говорил, что песчаные львы и мантихоры попадаются на каждом шагу. Первые были особенно опасны — это были никакие не львы, а огромные жуки, зарывавшиеся в песок и ждущие свою жертву.

К величайшему облегчению Геральта, в лагерях они сменили поганых верблюдов на резвых тонконогих лошадок с лебяжьими шеями и нежными ноздрями — те стоили целое состояние, но мастер Герт был другом барышника и помогал ему перегнать лошадок в столицу, где их купили для королевского двора.

Лошадки летели по плоской, выжженной солнцем равнине, как изогнутые тени, почти не касаясь копытами земли. Ход их был мягок и они не утомлялись даже проскакав галопом полдня кряду. Два ведьмака неслись через пустоши, с упоением растворяясь в скорости и ветре — сердце Геральта замирало от восторга. К тому же мастер Герт, не меньше его увлечённый скачкой, больше не мучал его изучением языка, а это дорогого стоило.

Город Эккаради-ацхе, столица Зеррикании, в один момент будто бы вырос из-под земли. Построенный в ущелье, по дну которого текла благодатная река, город тянулся вверх террасами, на каждой из которых торчало по зубу крепости из оранжевого кирпича. Крепости, квадратные, некрасивые, смотрели на них слепыми крошечными окнами и рядом с ними по выщипанной траве ходили стада коров и коз. Здесь дикая скачка замедлилась и скоро они оказались в центре города.

Здесь окно к окну стояли оранжевые дома из того же кирпича, что и крепости, будто вылепленные великаном из местной земли. Зерриканцы с кожей всех оттенков коричневого и оливкового цветов ходили по улицам, держась в тени, или сидели на циновках у прохладных тёмных провалов дверей, пили чай из крошечных стаканчиков и курили длинные ароматные трубки. На каждом углу играли в непонятную игру — для неё нужна была пятиугольная доска и разноцветные круглые фишки, падавшие в углубления.

Они перекусили в местной таверне — на обед были тонкие лепёшки, приправленные солёным творогом и каким-то сладковатым запечённым корнем. После этого пили чай из таких же крошечных стаканчиков — терпкий, сладковатый, с каким-то неведомым травяным привкусом.

— Ну как, нравится? — спросил мастер Герт.

— Ага, — кивнул Геральт, посасывая тягучую сладкую жидкость, — мы снимем комнату у трактирщика?

— У этого барыги? — рассмеялся ведьмак, — еда у него что надо, но в трактирах снимают комнаты только приезжие. Ты допил?

— Ага.

— Тогда пойдём.

Оставив коней на платной конюшне, они отправились просто гулять по городу. Некоторые люди узнавали мастера Герта и приглашали к себе домой, другие косились на него, как на приезжего, но тут же оттаивали, увидев татуировку дракона и услышав, что он говорит по-зеррикански.

Впрочем, чаще всего мастера Герта даже поначалу не замечали. Все без исключения пялились на Геральта с его белоснежной кожей и волосами, чем его очень смущали. Люди в Королевствах, заметив ведьмака, скорей старались отвести взгляд — здесь же его неприкрыто разглядывали, будто экзотического зверька.

Они выпили ещё чаю. И финикового вина. В одном из домов Геральта угостили сладостями, кусочками чего-то тягучего, похожими одновременно на сливки и орехи. Ничего вкуснее он в жизни не ел. Потом они выпили ещё чаю.

Зерриканские фразы «меня зовут Геральт», «я с Севера» и «спасибо большое за ваше гостеприимство» теперь отскакивали от зубов. Тёмные, улыбчивые люди будто расцветали, услышав исковерканную родную речь из уст странного светлокожего паренька, демонстрировали белые зубы и пытались сунуть каких-то вкусностей ему в карман.

Жильё для них нашлось в первом же месте — люди готовы были отдать им комнату с циновками на первом этаже дома, но мастер Герт поблагодарил и отказался. Так же он отказался и от следующих предложений жилья.

— Мастер Герт, — растерянно дёрнул его на улице Геральт, — почему мы не остаёмся у этих людей?

— Ты разве не видишь, что им будет неудобно? — удивился мастер, — в Зеррикании никогда не отказывают путнику. Это страна странников — люди путешествуют вместе с дождями. Но ты не должен стеснять хозяина. Понял, Геральт?

— Ага.

— И не бери сладости, пожалуйста.

— Почему? Они дорогие?

— Нет, — мастер Герт слегка смутился, — сладости для детей. Они думают, что ты мой сын и обращаются с тобой, как с ребёнком.

Пристыжённый, Геральт резко потянул носом воздух. Мастер рассмеялся.

— Я им объяснял, что ты просто не знаешь обычая, — сказал он, — они сказали, что пусть тогда это будет тебе на свадьбу, раз ты уже в белом. На свадьбе тоже едят сладости. И носят белое.

В итоге жильё, устроившее мастера Герта, нашлось в доме огромной женщины, тёмная кожа которой была испещрена татуировками и шрамами. Она была одета в шафранового цвета одежды, лежала на ложе из подушек и ковров и курила длинную трубку. Клубы душистого сизого дыма плыли по полутьме комнаты.

— Ты охотник на чудовищ, мальчик? — спросила она по-зеррикански, выдыхая очередную порцию дыма.

— Да, — ответил Геральт.

— Когда-то и я была великой охотницей, — с мечтательной интонацией большой кошки улыбнулась женщина, — когда-то давно. Веришь мне, мальчик?

Геральт окинул взглядом её грузную, заплывшую жиром фигуру, расплывшиеся татуировки, пробивающиеся на верхней губе усики. Он кивнул, но выражение его лица говорило само за себя. Женщина рассмеялась гулким, грудным смехом.

— Видишь, Герт, он уже и не верит, что когда-то я была величайшей охотницей. Стальная пантера, так меня звали.