Псов, конечно, была не тысяча. Примерно две дюжины мощных свирепых зверей, одинаково поджарых, одинаково короткошерстых, с короткими подрубленными ушами и хвостами, неустрашимых, не отступающих, бьющихся до конца. Они почти справились с нападавшими, но тут один пес упал, скошенный стрелой, второй упал тоже, третий… Где-то на холме скрывался лучник, и он мог расстрелять собак, оставаясь невидимым в совершенной безопасности.

Так не должно было случиться. "Тысяча верных псов" была специально настроена на то, чтобы появилось нужное количество защитников и в нужных местах. Алая заострила внутренний глаз, поднялась мысленно высоко, словно сокол, и оглядела лес. Она увидела лучника, который больше не стрелял. Он вертелся на месте, размахивал коротким кинжалом, нанося беспорядочные удары, раня самого себя, и не достигая цели – крошечной лохматой собачонки, которая вцепилась ему в … скажем, в нос, и не разжимала маленькую, но крепкую пасть.

Вскоре все было кончено. Я же говорю, тут и рассказывать нечего. Алая собрала покалеченную стражу, перепуганного и даже, кажется, в измаранных штанах, краснорожего князька и вывела их из сферы действия заклятия. Обретя прежние навыки, она не без труда, но довольно быстро залечила раны пострадавших и на всякий случай применила очищающее заклятье, чтоб князек не опозорился перед своими слугами.

И они пошли дальше, а псы следовали за отрядом ("Теперь, – объяснила Алая нанимателю, – тебе надо будет кормить их и ухаживать за ними до конца их жизней. Но зато вернее слуг у тебя не будет"), возглавляемые крохотной лохматой собачкой.

5. Цельный

– Я ведь чего хочу? – в который раз повторяла глупая баба, – я ведь хочу, чтобы он цельный был. А то ввечеру хоронить, а тут страсть такая. Я ведь ничего особенного не прошу, – продолжала она тараторить, поминутно взглядывая на солидного мужика, пришедшего с ней. – Я ведь – да будут ясный день и темная ночь мне свидетелями – не прошу, чтоб ты его оживила. А просто, чтоб цельный был.

– Волки его в лесу разодрали. – хмуро пояснил солидный мужик, – Вишь, только и осталось, что ноги в сапогах, а так, почитай, костяк один.

Алая взглянула сквозь мутное окошко во двор. На дворе стоял день, но светло не было – с утра поливал дождь, и под его серыми струями лежавшее на траве растерзанное тело уже не казалось ни страшным, ни непристойным. «Далось ей это – «цельный», – устало подумала колдунья, – «Все одно в земле черви сгложут». Мысленно плюнула – работать не хотелось, хотелось забраться в постель и вздремнуть часа два – и сказала твердо:

– Два золотых.

– Двух нету, – неуверенно протянул мужик, – вот если б свининкой или, скажем, каждое воскресенье – по курице…

– Два золотых.

Мужик скорчил недовольную гримасу, полез за пазуху и вытащил тряпицу. В тряпице были завернуты две монеты.

– Вот то-то, – сказала Алая, – мне лишнего не надо, а уж мое отдайте. – Попробовала обе монеты на зуб, небрежно сунула их в карман платья и подошла к двери.

За дверью было сыро и противно. Косой ветер гнал дождевые капли прямо в проем, обдавая Алую водой. Волосы почти сразу же намокли и прилипли к лицу, неприятные, словно чужие. Колдунья завыла, заухала, засвистела и в двадцать минут собрала во дворе чуть не пол-леса. Там были волки, вороны, жуки и еще какие-то мелкие гадкие твари, извивающиеся в траве.

– Вода, отдай, что взяла! – вскричала Алая. –Земля, отдай, что взяла! Небо, отдай, что взяло! Лес, отдай, что взял!

И тут же животные, и птицы, и гады, и насекомые содрогнулись и начали извергать из себя какую-ту противную бурую массу. Изблеванное, точно тысячи червяков, заструилось среди травы к телу и скелет на глазах стал обрастать мясом. Вот уже совсем не видны кости, вот выросли крепкие мышцы, вот они покрылись жиром, вот кожей, вот уже лежит на поляне нетронутый, хоть и мертвый, человек.

– Цельный, – охнула радостно баба. – Вот уж спасибо тебе, вот спасибо.

Алая хмыкнула, закрыла дверь, взяла с печи полотенце и вытерла лицо.

– Как и договаривались, – сказала она. – Цельный. Только вы вот что. Вы больше в лес не ходите никогда. Волки очень озлились. И вороны тоже. Да и все остальные.

– Дык как же? – мужик и баба переглянулись.

– А вот так.

6. Волки бегут

Алая не доверяла своей интуиции. Она знала: насколько хорошо она разбирается в людях, насколько легко по хитрой физиономии торговца или суровому лику воина может распознать их характер, настолько же мало может она верить своим предчувствиям. И в этот раз они обманули ее. Ну, абсолютно все было спокойно в лесу. Ну, совсем ничто не предвещало беды. Алая была спокойна и даже весела.

Ночью ее разбудило тихое поскуливание: лиса выбралась из своего логова, пролезла сквозь узкий лаз в дом и сидела, взъерошенная и мокрая у изголовья. Лиса была напугана. Но чем? Алая напрягла внутреннее зрение и прислушалась. По лесу бежали волки. Это не была обычная погоня стаи за оленем. Бежали матерые самцы, бежали двухлетки-недоучки, бежали беременные волчицы, бежали щенные самки, и их пятимесячные щенки бежали тоже. Волки бежали не самой быстрой рысью, чтобы могли поспеть самые слабые члены стаи, но бежали, не останавливаясь. Бежали с севера на юг, лишь изредка отклоняясь от направления, чтобы переправиться через ручей или обогнуть лог, но всегда возвращались на прежнюю тропу.

Это было плохо – всем известно, что волки предпочитают битву бегству в самых безнадежных ситуациях. Волки не отступают перед стадом свирепых вепрей и, защищая свою семью, могут принять бой даже с голодным медведем. Да что там говорить, они даже человека не боятся, человека, с его капканами, копьями, гончими и дротиками! Если бегут волки, их соперник должен быть несокрушим.

Алая напряглась сильнее и прислушалась чутче. Нет ли где-то в северной стороне буйного лесного пожара? Пожаром не пахло. Плохо. Очень плохо.

Кто мог согнать волков с насиженных мест и обратить в бегство? Дракон. Да, дракон, конечно, мог бы. Про драконов не было слышно уже лет триста, и ученые мужи склонялись к тому, что племя это окончательно вымерло на земле. Но все может быть.

Грозный ледяной великан, способный выморозить одним вздохом целый город, великан, которого так бояться северяне, и которому они дали одно из тех невероятных труднопроизносимых имен, полное «гр» и «мн»? Тоже вероятно.

Толпа горных троллей, тупых и жрущих всех подряд, топчущих тех, кого не успели сожрать, и вскрывающих тайные вены земли, чтобы напиться всласть своего любимого питья – огненной магмы? Вполне может быть.

И что же теперь делать ей, Алой? Бежать вслед за волками или вспомнить, что она – хранительница здешних мест и поставлена оберегать лес с его обитателями и город с его жителями? Алая задумалась. Среди волков не было ни одного волчонка моложе пяти месяцев. Не было и недавно ощенившихся волчиц. Колдунья представила, как сидят они сейчас в своих логовах, встревоженные, полные жутких предчувствий, а с севера надвигается на них неотвратимая беда. И дети жмутся к матери, ожидая от нее защиты, а мать не в силах защитить ни их, ни себя.