— Уилл, не думаю, что…

— Ты не думаешь? Или не знаешь? А твои родители. Ты хочешь сказать, что и они ничего не знают?

— Уилл…

— Они убили старейшего из ведьмаков. Самого мудрого из нас. Знаешь, кое-кто счёл бы это объявлением войны!

Коннор вздрогнул и разозлился на себя за беспомощность. Тут он главный, ему давно пора осадить Уилла. Но, подобно Галии, Коннор был оборотнем.

Наряду со способностью менять облик и остротой восприятия они унаследовали то, что было присуще лишь их племени, — вину оборотней.

Тяжкую вину, которая легла на них ещё в древние времена и о которой Коннор помнил постоянно. Никому из оборотней не удавалось забыть о ней, и её мог понять лишь оборотень, и никто другой. Именно чувство вины удерживало Галию от возражений, когда Уилл упрекал её, и не позволяло Коннору вмешаться. Уилл подскочил к Галии. Его глаза сверкали, тело подрагивало от накопившейся энергии — он напоминал маленькую, но ослепительно яркую оранжевую комету.

— Кстати, кто же всё-таки разбудил драконшу? — допытывался он. — Откуда нам знать, что это сделали не сами оборотни? Может быть, на этот раз они решили расправиться со всеми ведьмаками?..

— Перестань!

Это был голос Ила. Он шагнул навстречу Уиллу — маленький, худой, но решительный парень, готовый сразиться с ведьмовским пламенем. Его нос покраснел и распух, на ногах были смешные тапочки-медведи, но почему-то Коннору он показался смелым и отчаянным.

— Перестаньте обвинять друг друга, — потребовал он. — Я ничего не понимаю, но знаю, что вы ничего не добьётесь, если перессоритесь между собой. А я уверен, что ссориться вы не хотите. — И он вдруг обнял Уилла. — Понимаю, как тяжело тебе сейчас, — это страшная весть. Точно так я чувствовал себя, узнав о смерти дедушки Матиаса, отца моего папы, и считал, что судьба жестоко обошлась с ним.

Уилл умолкнул, застыв в объятиях Ила, а после медленно поднял руки и обнял его.

— Он так нужен нам… — прошептал Уилл.

— Понимаю… И ты готов растерзать его убийц. Но Галия ни в чём не виновата. Галия никого и никогда не сможет обидеть, не то что убить.

Эти слова Ил проговорил с непоколебимой убеждённостью, при этом даже не посмотрев на Галию. Он просто напомнил об известном факте. Теперь, когда Ил перестал держаться настороженно, на его лице появилось нежное, почти влюблённое выражение.

“Да, это любовь, — подумал Коннор. — Вот и хорошо”.

Уилл заговорил уже спокойнее:

— Я понимаю, что Галия ни в чём не виновата. Но оборотни…

— Пожалуй, нам нужно обсудить это, — решила Галия. Отрешённое выражение исчезло с её лица, глаза так потемнели, что Коннор не мог понять, какого они теперь цвета. — Да, мы должны обсудить оборотней, — повторила она и кивнула на кухонный стол, усеянный листами пергамента, — их истории и драконш. — Галия посмотрела на Ила: — Если церемония обручения всё же состоится, ты должен узнать об этой истории заранее.

Ил растерялся.

— Она права, — подхватил Нис. — С этого мы и начали. Всё взаимосвязано.

Коннор напрягся. Галия предложила обсудить тему, затрагивать которую он вовсе не хотел. Но ещё меньше хотел демонстрировать свою слабость.

Он сделал над собой усилие и сумел спокойно сказать:

— Хорошо. Рассказывай всё по порядку.

— Эта история началась ещё в те времена, когда люди проживали в пещерах, — заговорила Галия, как только все опять расселись за кухонным столом. Её голос звучал грустно и сдержанно. — В то время на планете властвовали оборотни, а они были тиранами. Кое-где их считали просто покровителями племён, требовавшими человеческих жертв, а в других местах… — Она перебрала листы пергамента и выбрала из них один. — Вот на рисунке загон, в каких содержали людей. Оборотни относились к ним так же, как сами люди относятся к домашнему скоту. Людей, можно сказать, разводили ради их сердец и печени. И чем больше человеческой плоти поедали оборотни, тем могущественнее они становились.

Ил уставился на лист пергамента, комкая в руке платок. Уилл слушал молча, его осунувшееся лицо было строгим.

— Оборотни стали сильнее всех, — продолжала Галия, — для них люди были всё равно что мошки. Правда, с оборотнями враждовали ведьмаки, но лишь драконши умели справляться с ними.

Ил вскинул голову:

— А вампиры?

— В то время их ещё не существовало, — объяснила Галия. – Первым из них стал Майонис, брат Хранителя Очага Элиуса. Он превратился в вампира, стремясь к бессмертию. Но драконши рождались бессмертными, они безраздельно правили планетой и питали к другим существам не больше жалости, чем, скажем, тиранозавры.

— Но ведь не все оборотни были такими, правда? — спросил Ил. — Кроме драконш существовали и другие виды?

— Все они были злыми, — честно признался Коннор. — Особенно мои предки, крупные представители семейства кошачьих. Но и медведи, и волки мало в чём уступали им.

— И всё же ты прав: драконши были самыми опасными. — Галия смотрела прямо в глаза Илу. — Именно от них ведёт род моя семья. Моё родовое имя, Дракс, означает “драконша”. Правда, моим предком была самая слабая из драконш, та, кого ведьмаки не стали погружать в сон, потому что она… вернее, он был ещё очень молод. — Она повернулась к Уиллу: — Может быть, дальше продолжишь ты? Ведьмакам лучше известна история их племени.

По-прежнему суровый и хмурый, Уилл взял один из листов пергамента.

— Тут изображены ведьмаки, собравшиеся вместе по зову Гекаты, их царицы, которая была матерью Элиуса, — начал Уилл. — Он сумел объединить ведьмаков и призвал их к сражению с оборотнями. Разыгрался большой бой. Крови было пролито немало.

Уилл нашёл ещё один обрывок свитка и положил его перед Илом. Тот ахнул: кусок пергамента почти целиком был красного цвета.

— Это пламя! — воскликнул Ил. — Кажется, что пылает целый мир!

Галия бесстрастно откликнулась:

— Вот что сделали драконы. Геологам известно, что в то время на всей планете происходили извержения вулканов. Это тоже дело рук драконов. Не знаю, как они этого добились, — их секрет утерян. Но они заявили так: если планета не будет принадлежать им, то не достанется никому.

— Они пытались уничтожить всю планету, — подхватил Коннор. — И остальные оборотни помогали им.

— Ещё немного — и их замысел осуществился бы, — продолжал Уилл. — Но ведьмаки смогли победить драконов и похоронили их живьём. Точнее, сначала драконов повергли в сон, а затем скинули в самые глубокие пропасти земли. — Он прикусил губу и виновато посмотрел на Галию: — Наверное, они обошлись с побеждёнными очень жестоко.

— А что ещё они могли сделать? — пожала плечами Галия. — Но они пощадили принца драконов — в то время ему было всего три или четыре года. Ведьмаки воспитали его сами. Но планета ещё долго была пустынной, опалённой пламенем. А оборотни с тех пор стали… низшими в Ночном Мире.

— Точно, — вмешался Нис, не выказывая ни одобрения, ни недовольства — просто поддерживая диалог. — Большинство обитателей Ночного Мира считают оборотней существами второго сорта, стараются принизить их. Думаю, в глубине души все по-прежнему боятся оборотней.

— Оборотни и ведьмаки никогда не были союзниками, — отметил Коннор, смотря в упор на Ила. — Вот почему церемония обручения так важна. Если оборотни не перейдут на сторону ведьмаков, они примкнут к вампирам… — Он осёкся и посмотрел на Галию.

Она кивнула:

— И я думала о том же.

— Что же касается нападения диких зверей, — вернувшись к самому больному, медленно заговорил Коннор, — похоже, оборотни уже приняли решение. И теперь, накануне миллениума, они помогают приблизить хаос и стремятся объявить всему миру, что переходят на сторону вампиров.

Его слова потрясли всех и были встречены всеобщим молчанием.

— Но как они могли?.. — начал Уилл.

— Они сделали первый шаг, — отозвался Нис. — Вопрос вот в чём: кто это сделал — рядовые оборотни или те, кто выполнял приказы своих повелителей? Другими словами, принадлежит ли это решение Первому Дому?