– Нам нужно торопиться. – Мариэтта осторожно взяла Ренельда под локоть и потащила прочь из зала суда. – Я боюсь, как бы с Ивлиной не случилось чего скверного.

– Поясните по дороге.

“Вот и как только эти дамы умудряются влезать в такие неприятности! – возмутился Лабьет, рысцой следуя за графинюшкой. Сейчас он был похож на пажа, который готов нести в зубах её подол. – Их совершенно нельзя оставлять одних!”

Ренельд помог Мариэтте подняться в карету и сел напротив. Кучер гикнул, распугивая толпящихся кругом людей, и экипаж покатил вдоль улицы.

– Так почему вы решили, что с мадемуазель дю Пойр могла случиться неприятность? – вновь вернулся Ренельд к оставленному разговору.

Мариэтта стянула перчатки, о чём-то размышляя. Ренельд невольно опустил взгляд на её изящные ручки, но вновь вернулся к лицу, попутно отметив, как же всё-таки интригующе это идеально скроенное платье подчёркивает все изгибы её фигурки. Кажется, ничего особо выдающегося – и в то же время полнейшая гармония.

“Рен, ты помнишь собственный вопрос?” – поднял голову Лабьет.

Тот и отвечать не стал на очередной укол напарника.

– Ивлина очень многое выяснила, пока искала способ излечить лозы. Даже определила причину, – задумчиво пояснила Мариэтта. – И она предположила, кто может за всем этим стоять. Как будто почерк показался ей знакомым… Кажется, это кто-то из её давних знакомых.

“Ну разве можно ходить к давним знакомым, у которых скверная репутация, в одиночку?! – Лабьет гневно заурчал. – Точно этим мамзелям нужно прописать терапевтическое покусывание за места, что отвечают за приключения”.

– И куда она отправилась утром?

– Первым делом она собиралась в Санктур.

Проще искать оттуда, где начался её путь, долгий или короткий – неизвестно. А значит, в Санктур и отправились.

В разгар дня быстро передвигаться по улице было не так-то легко. Потому кучеру пришлось придержать коней, и карета покатила чуть медленнее. Мариэтта, явно страдая от неловкости и давящего на неё заклятия, сосредоточенно уставилась в окно. Можно только представить, как тяжело ей находиться с Ренельдом в одном экипаже! Но она держалась с похвальной стойкостью.

Лабьет тоже держался – но не так стойко, как графинюшка. Лёжа на сиденье рядом с ней, он постепенно подбирался ближе и ближе, пока наконец не положил свою огромную башку ей на колени.

– Хитрый какой, с ума сойти! – с улыбкой проговорила Мариэтта, гладя его по шее и чуть встопорщенному от удовольствия шерстяному гребню вдоль спины.

– Вы не знакомы даже с десятой долей его хитрости, – предупредил её Ренельд, уже догадываясь, зачем Лабьет строит из себя комнатную собачку. Хоть при его размерах это вообще смешно.

– Пока мне достаточно того, что он перестал меня пугать. – Вдовушка вдруг рассмеялась. – Честно говоря, когда я увидела его в первый раз, подумала, что он меня слопает на завтрак.

“Неправда, – поиграл бровями шинакорн, переводя взгляд с лица графини на Ренельда и обратно. – Она слишком худая, чтобы я наелся. И слишком сладкая, чтобы мне не было её жалко”.

– Он на многих производит такое впечатление. В первый миг. Но женщин Лабьет не кусает принципиально.

“Да ну. Я просто не кусаюсь без причины, что ты! Помнишь ту профурсетку, что хотела обчистить твой бумажник однажды утром? Вот её я куснул с удовольствием. Она мне сразу не понравилась”.

– Наверное, поэтому у вас такие сложные отношения с женщинами, – вдруг выдала вдовушка. – Их пугаете не только вы, но и ваш напарник. Я не припомню ни одного слуха о том, чтобы у вас была хотя бы предположительная невеста.

– Вы не правы, – усмехнулся Ренельд, внимательно разглядывая заострившееся от любопытства лицо Мариэтты. – Отношения с женщинами у меня большей частью довольно простые. А насчёт невесты… Всё бывает в первый раз. И вообще… Как бы маги долго ни жили, а я не молодею. Нужно попробовать и это.

“Вот ты кокетка старая, – расхохотался шинакорн. – Набиваешься на комплимент? А не дождёшься”.

Ренельд и сам это знал. Но красноречивый взгляд, что бросила на него Мариэтта украдкой, говорил яснее любых слов.

– Я думала, что в жизни вы предпочитаете более острые впечатления, чем женитьба, – иронично прищурилась она.

– Так это смотря на ком.

Графинюшка мгновенно вспыхнула румянцем и чуть сильнее сжала губы, как будто попыталась удержаться от очередной колкости.

Все немного помолчали. Ренельд вдруг вспомнил о том листке со знаками, что так и лежал у него в нагрудном кармане с утра. Само по себе это случиться не могло – вдруг. Как подарок судьбы. И отчего-то казалось, что такой странный эффект обязательно должен быть связан с Мариэттой.

Ренельд тихо вздохнул, чуть ослабляя контур ауры. Протянул лёгкие потоки силы к графинюшке – найти хоть какой-то след, что навёл бы на правильные мысли. В голову ударило пьяной волной заклятия, что опутывало её всю. Пронизывало, кажется, каждую частичку её тела. Это, признаться, значительно усложняло исследование.

“Рен, – заговорщически буркнул шинакорн. – Я тут уже пошуршал… Помнишь, я говорил, что твоя аура как будто стала “дырявой”? Там, в лавке ювелира. Так вот это как раз были следы ауры мадам Конфетки. И знаки, которые ты видел…”

– Это её память. Тёмная энергия, собранная в части заклинания, оставила отпечатки на её ауре. А она передала их мне, обернув в свою силу, – закончил мысль Ренельд. – В момент поцелуя.

“Знаешь, раньше я думал, что это бесполезные лизания. Все эти ваши поцелуи, – едко проговорил шинакорн. – А теперь понимаю, что и от них есть толк”.

– Сегодня у вас с мадам д’Амран прямо день открытий, – сухо резюмировал Ренельд.

Потому как воспоминания о почти невинной близости с несносной вдовушкой, которая ещё и сидит напротив в тесноватом экипаже, – это, оказывается, то ещё испытание.

К счастью, дорога через плотно забитый центр города закончилась – и за окном рыжиной на солнце сверкнули стены главного корпуса Санктура.

– Как вы думаете, куда она могла пойти? – Ввыйдя из кареты, Мариэтта подняла взгляд к его шпилю.

– Думаю, стоит начать с её кафедры.

Вместе они вошли в чуть промозглое нутро Академии. Кажется, эти толстые стены вообще никогда до конца не прогревались. Дальше Ренельд провёл графинюшку до кафедры Магической ботаники – кто-то ведь должен там быть?

Оказалось, лишь секретарь декана в совершенно пустом кабинете перебирал какие-то бумаги и раскладывал их по папкам. Это вдумчивое занятие так увлекло его, что он не сразу заметил, что кто-то вошёл. И потому вздрогнул, когда прямо перед ним возникла любопытная морда Лабьета. А затем уже поднял взгляд на Ренельда и Мари, что держалась чуть позади, за его плечом.

– Добрый день, месье!

– Ваша светлость. – Мужчина выпрямился, забыв положить в папку лист, что держал в руках. – Чему обязан?

– Нет, вы лично мне не нужны. – Ренельд улыбнулся. – Но подскажите, сегодня здесь появлялась ваша аспирантка Ивлина дю Пойр?

– Да, – секретарь пожал плечами, – заходила утром. Ещё по такому странному поводу…

И он хотел было рассказать дальше, но осёкся, видно не решив, стоит ли и будет ли это интересно гостям.

– По какому? – тут же подогнала его графиня.

– Она искала документы одного адепта. Они учились вместе, но его отчислили на последнем курсе. За весьма неоднозначные делишки. – Мужчина скривился.

Стукнул корешком завязанной папки о стол и отложил её в сторону.

– И что же – нашла? – Ренельд огляделся.

– Нашла, – протянул секретарь. – Развела мне тут такой бардак. И сбежала.

– Как его зовут?

Мужчина вздохнул, явно недовольный таким разговором. Но он, похоже, был достаточно сообразителен, чтобы понимать, что с королевским дознавателем лучше не пререкаться. И ничего от него не утаивать.

– Рауль Донжон, – проговорил он с гримасой презрения на лице. – Но я скорее удивлюсь, если он ещё жив.

– Почему это? – нахмурилась вдовушка.

Мужчина коротко закатил глаза, взял перо из чернильницы, что стояла на краю стола, и быстро записал что-то на листке.