— Ты ему подсказал? — посмотрела на Брока царица.
— Ну да, — пожал плечами тот. — Пройти туда без Локи только он и может, а в Хельхейме и искать никто не станет. Хела реку не пересекает. Да и Барнс сказал, что пепел словно притягивало к воде и сразу растворяло.
— Да, это Гьёлль… — задумчиво отозвалась Фригга. — Спасибо, что ты настоял на том, чтобы быть рядом с Локи. Он мог погибнуть там, обессилев.
— Я ему обязан жизнью, — ответил Брок. — Так что мы квиты. Он спас меня из огня.
Фригга снова погладила Локи по волосам, ничего не сказав.
— Хочешь остаться с ним? — спросила она. — Локи очень привязан к тебе. Ему будет легче вернуться.
— Раздам пиздюлей отряду и озадачу Роллинза, — кивнул Брок, — и приду. Простите.
Фригга усмехнулась.
— Я жена и мать воина. Я живу в окружении воинов. Неужто ты думаешь, что меня можно смутить крепким словцом?
— Ну… — уставился на неё Брок. — Приличия?
Фригга тихо рассмеялась.
— Приличия для чужих, — непонятно ответила она.
Брок поклонился и понёсся в крыло, где жил Страйк. Придворные и слуги при виде него привычно расступались: все уже привыкли, что вассалы младшего принца сшибут с ног и не остановятся, и им за это ничегошеньки не будет. Избиение Троих Воинов и Сиф показало это очень наглядно. Да и про то, что Тору, наследнику Золотого трона и громовержцу, наваляли двое мидгарцев, знали все.
Кто-то из троицы, вроде бы Фандрал — Брок их не различал — попался на пути, попробовал заступить дорогу, получил в пах и сцепленными в «замок» кулаками сверху по шее, когда согнулся, и с задушенным стоном рухнул на каменный пол. Проверять, жив ли он, Брок не стал. Он торопился.
Мэй хотела ему что-то сказать, но заглянула в лицо и отступила.
— Где Роллинз? — рявкнул Брок.
— На полосе, — ответил Лаки. — Что, кто-то умер?
Мэй отвесила ему подзатыльник, а Брок показал кулак.
Отдав Роллинзу распоряжения, Брок собрался идти обратно в крыло, где царица ухаживала за Локи, но поймал взглядом Мэй, у которой было такое перекошенное лицо, что он не смог не спросить:
— Гримхильда?
Мэй кивнула.
— У неё живот совсем большой и шевелится. Она не ела сегодня, беспокоится, ищет что-то.
— Хватай её и двинули, — приказал Брок.
В покои царицы они явились втроем: Мэй, Гримхильда и Брок. Фригге хватило одного взгляда на кошку, чтобы сказать:
— Идём, Мэймарис. Брок, останься с Локи. Если что понадобится — зови слуг, они придут.
Брок поклонился и шагнул в отдельный покой, спокойный и тихий, с занавешенными окнами, пропитанный запахом каких-то трав.
Локи всё так же лежал на кровати навзничь, бледный, с голубоватыми веками, по плечи укрытый шёлковым одеялом. Брок, стараясь не грохотать, подтащил к его ложу тяжеленный стул, словно вырубленный из цельного дуба, и сел.
— Герой, блин, — пробурчал он, стараясь не залипать взглядом на длинной шее Локи и выступающих, не по-человечески изогнутых ключицах. — Ты ж бог хитрости и обмана. А попёр в лобовую, как силовик. Не твоё это, понимаешь, не твоё!
Брок взял Локи за руку, которую тот выпростал из-под одеяла, и удивился тому, насколько у того тонкие и холодные пальцы. Их хотелось согреть дыханием. Попробовать на вкус. Исследовать кончиком языка подушечку каждого.
К самообману Брок Рамлоу склонен не был. Лгать себе — верная гибель для человека его профессии. Себя, свои мотивы и побуждения следует оценивать по возможности трезво и проверять при каждом удобном и неудобном случае.
И сейчас он твёрдо отдавал себе отчёт, что влюбился в младшего ненаследного принца Золотого трона, мага, неопытного пройдоху и хитреца, своего сюзерена, как не влюблялся со старшей школы. Но та детская влюблённость не шла ни в какое сравнение со зрелой страстью взрослого мужчины.
Брок привык брать своё, не чинясь, и добиваться желаемого. Но Локи — не встреченный в клубе парень, даже не Капитан Америка, которого Брок бы с удовольствием прихватил за круглую жопу, да не срослось, не успел.
Стыдно сказать, но разница в социальном положении, на которую выросший в США Брок клал всю жизнь, его останавливала. Он просто не представлял, как подъехать к Локи. Вроде бы и намекал впрямую, но Локи то ли не понял, то ли не счёл нужным понимать.
Что в этой ситуации делать, Брок просто не знал. И посоветоваться ему было не с кем. Не с Фриггой же!
Или взять пример с Барнса, который окучивал Хелу, как фермер картофельное поле, и начать дарить веники и шоколадки?
Потеплевшие пальцы Локи сжали руку Брока.
— Ты так напряжённо думаешь, — слабым голосом произнёс тот, — что я даже проснулся. О чём?
Вместо ответа Брок наклонился к нему и просто поцеловал. Узкие губы сначала напряглись и застыли — а потом Локи ответил.
Целоваться он не умел совершенно.
========== 34. Материнское благословение ==========
Мэй с умилением на обычно суровом лице подкладывала Гримхильде под морду новорождённых котят — трёх рыжих, белого и словно наряженного в серо-стальной фрак и белые перчатки. Кошка вылизывала детей, отгрызала пуповину, а потом Мэй подкладывала их к наполненным молоком соскам. Крохотные комочки, глухие и слепые, ещё влажные, тыкались носиками в мамин живот, находили сосок и начинали громко чмокать.
У наблюдавшей за этим зрелищем Фригги на коленях сидел крупный гладкошерстный рыжий кот и тоже пялился во все свои медовые глазищи. Всё время, пока Гримхильда рожала, он вылизывал ей морду. А Мэй пришлось держать свою кошку за лапку, иначе та начинала нервничать. Фригга же помогала кошке разродиться. Рыжий кот был едва ли не вдвое больше Гримхильды, и без помощи та умерла бы в родах, а котята погибли.
Когда все пятеро новорождённых, наевшись, устроились спать под материнским брюхом, Фригга отпустила кота, и тот, снова вылизав своей подруге морду, улёгся рядом с котятами.
— Он отпускает Гримхильду попить, поесть и отдохнуть, — объяснила Фригга. — Оставь её и котят здесь, Мэй. Им понадобится много заботы.
— А разве кошка сама не справится? — удивилась Мэй.
— Справится, конечно, — улыбнулась Фригга. — Но ведь ты часто бываешь занята, вдобавок вы с Локи часто пропадаете в иных мирах, сопровождая его на переговоры. Кормящей матери нужно внимание.
— Ну да, — вздохнула Мэй.
— Ты сможешь приходить к ней, когда захочешь, — пообещала Фригга. — Слуги уже подготовили для Гримхильды, её супруга и их детей отдельную комнату.
Пока Мэй, слишком уж суетясь, помогала кошачьему семейству перебраться в их личные покои, Фригга приказала служанке отнести для воительницы ужин и направилась к сыну. Она знала, что тот не спит.
Едва Фригга вошла в покои, где восстанавливался Локи, её словно в пряный мёд окунуло. Локи дремал, Брок сидел возле ложа, держа его за руку, и от тепла и света их взаимной любви по покоям словно ходили золотые волны.
Больно сжалось сердце: Фригге не так повезло в любви, как её младшему неродному сыну. Брок поднял голову и спросил взглядом, уйти ли ему. Фригга отрицательно качнула головой: пусть остаётся. Что бы там себе ни думал Один, Брок совсем скоро станет членом царской семьи.
Фригга опустилась на стул по другую сторону от ложа сына, погладила его по высокому лбу. Как же славно было смотреть, как он растёт и взрослеет, становясь из ребёнка высоким статным юношей с умным лицом и умелыми пальцами. И как горько оказалось видеть, что Один шаг за шагом калечит души обоих принцев, выращивая из внука завистника, лелеющего свои обиды и раненое самолюбие, а из сына — бестолкового буяна и повесу!
Локи едва не погиб, рухнув в звёздную бездну с Биврёста. Безумный титан искалечил его и на время подчинил разум. А Один не стал разбираться и швырнул внука в темницу, хотя всё, что по собственной воле творил Локи, было совершено лишь чтобы добиться его признания.
Фригге понадобилось много времени и терпения, чтобы Один согласился выслушать Локи, и ещё больше терпения, чтобы Локи согласился рассказать обо всём, что с ним случилось.
