— Своей территории, — немедленно ответил Брок. — Я задолбался жить в казарме ещё в молодости. Привык, понимаешь, что у меня отдельное жильё, куда никто не вопрётся так запросто.

Локи улыбнулся. Теперь он знал, что подарит Броку.

— Подумай и скажи, что именно ты хочешь, — велел он. — Количество комнат и купален, размеры, обстановку, цвета. Смертные ведь делают друг другу подарки на день рождения? Я тебя одарю.

— А асы нет? — уставился на него Брок. — Хотя да… Понимаю. Слишком много лет.

— Слишком много, но всегда недостаточно, — отозвался Локи. — Как твои люди? Не скучают?

— Скучают, — вздохнул Брок. — Но я загнал их на тренировки с эйнхериями. Никогда не знаешь, как может забесоёбить незанятый боец. Кстати, ты знаешь, что в Мидгарде эйнхериями считают духов павших воинов, попавших в Вальгаллу?

Ему очень нравилось подкалывать Локи фактами из Эдд.

— Знаю, — поморщился тот.

Локи никогда не страдал кротостью и смирением, так что книги добыл и прочитал, со всеми примечаниями и комментариями. Даже не помчался после уничтожать непочтительных смертных: в нём как-то исподволь поселилось убеждение, что факты — в одну сторону, а эмоции — в другую, и что плохих фактов не бывает. Что знание ценно само по себе.

Только поэтому Локи не разгромил свои покои, читая Эдды.

— Ну так я тебе нарисую и распишу, — пообещал Брок, глубоко задумавшись. — Пойду помогу Мэй Гримхильду поймать. Надо эту тварь показать целительницам, а то что-то у неё пузо нехорошо выросло.

— Котят ждёт, вот и выросло, — усмехнулся Локи. — Она с одним из котов царицы давно сошлась. Такой крупный, рыжий.

— Но она… у неё же… — уставился на него Брок в полном изумлении.

— Матушка любит кошек, — объяснил Локи. — И о Гримхильде она позаботилась на совесть. Но кошку ей покажите — рыжий крупный кот, не было бы проблем в родах. И будь наготове.

— Ага… — похлопал ресницами Брок, явно ошарашенный тем, что стерилизованная кошка беременна.

Локи потрепал его по плечу и отправился по своим делам. В отсутствие Тора, пусть тому и нельзя было поручить ничего существенного, их стало больше. Пусть он и ненаследный принц, обязанностей у него хватало.

…А ненаследный ли?.. Ведь первенец Одина — Хела.

Поморщившись от мысли, сколько вокруг Золотого трона интриг, хлопот и тайн, Локи махнул рукой и выбросил порядок наследования из головы. Сейчас его больше заботило, как бы сплавить в Мидгард Тору в компанию четверку его подпевал и собутыльников. Понятно, что Один не даст добро, хотя в разношерстную компанию Мстителей те впишутся как родные. Но вот если намекнуть и подсказать…

Брок же тем временем отправился искать Мэй, нашёл её — и понял, что не знает, как ей сказать.

— Командир, ты чего? — встревожилась та, видя, как он мнётся, переступает с ноги на ногу, кусает губы и прячет глаза. — Что случилось? Нас выгоняют?

— А? — встрепенулся тот и выпалил: — Нет! Хильда здорова!

— Но у неё пузо! — возмутилась Мэй.

— Ну так ловим и несём к царице, — оскалился Брок в том, что, на его взгляд, должно было быть улыбкой.

— Зачем сразу к царице, если здорова? — сразу встревожилась Мэй. — Командир, не темни!

— Да беременная она, — выдохнул тот. — Царица ей обратно всё вырастила. Ну вот как ухо и хвост. А Хильда загуляла с рыжим царицыным котом. Он большой. Поэтому надо к царице, потому что котята крупные.

— Фух… — выдохнула Мэй и объявила: — Все мужики — полные ебанаты. Ты уж извини. Напугал меня.

— Ты ж боец! — уставился на неё Брок.

— Но она же моя кошечка! — как полному идиоту, разъяснила Мэй.

— Тогда пойдём ловить, — вздохнул Брок. — Погоди только, я латные перчатки надену.

========== 31. Прекрасная ==========

Хела приняла букет, и на мгновение её взгляд стал растерянным и беззащитным, но она тут же спрятала лицо в прохладные душистые лепестки, а когда снова посмотрела на Баки, невозмутимо-насмешливая мина вернулась, словно и не исчезала.

— В Асгарде не принято дарить женщинам цветов, — сообщила она. — И в воде из Гьёлль они мгновенно обратятся прахом.

— Я подумал об этом, — сказал Баки и добыл из прихваченного с собой рюкзака высокую полугалонную банку с водой, открутил крышку и поставил на пол из чёрного камня. — Это вода из местности, где они выращены. Позволь, я подрежу стебли, чтобы они дольше простояли.

Хела растерянно кивнула, глядя, как Баки сноровисто обрезал кончики стеблей, расщепил их и поставил в банку.

— Куда? — спросил он.

— Туда, наверное? — она указала на стол.

Как и вся мебель в её замке, он был чёрным. Хела творила и замок, и обстановку, пребывая в гневе, тоске и жесточайшей обиде. Она упивалась ими тысячу лет, пусть в Хельхейме и не было солнца. Но сейчас это показалось… неправильным.

Баки поставил в центре стола банку, освободив розы от тёмно-зелёной бумажной упаковки, и принялся вытаскивать из своего бездонного рюкзака… всякое. Большую коричневую коробку с чем-то сладко пахнущим, закупоренный металлический сосуд, стопку прямоугольных пластинок в разноцветных обёртках, две белые коробочки…

В черноте замка Хелы яркие цвета — даже цвет почти чёрных роз и их зелёные листья и стебли — оглушали как крик.

Из белых коробочек Баки аккуратно вынул пару чашек с блюдцами, обёрнутых тончайшей шуршащей бумагой. Освобождённые, они оказались чёрными, но с изумрудно-золотой росписью. Откуда-то достал ложечки, металлически-радужные. Открыл большую коробку — и Хела ахнула, не сдерживаясь.

В коробке оказалось… что-то. Белое и коричневое, с тёмно-коричневыми кружевами, пахнущее настолько чудесно и вкусно, что она тайком сглотнула слюну.

— Торт, — немного неуверенно сказал Баки. — Вот это — тёмный шоколад, он с лаймом, с апельсином, с чили, с морской солью и с солёной карамелью. Если тебе не понравится, в следующий раз принесу молочный с орехами.

Хела не могла отвести от торта взгляда. Как всякий маг и волшебник миров Иггдрасиля, она могла столетиями питаться лишь магией, которой насыщено мироздание. Но этот смертный… Баки… принёс ей настоящую еду!

Баки пододвинул ей стул, чего асы не делали ни для кого и никогда. Быстро и сноровисто нарезал своим ножом — не тем, что подрезал розы — торт на куски. Один кусок положил на блюдечко перед Хелой и налил ей какой-то тёмно-коричневый, непривычно пахнущий напиток в чашечку.

Над чашечкой начал подниматься пар. Напиток был горячим.

Хела молча посмотрела на Баки и отправила в рот кружевную завитушку.

Сладость ошеломила её. Не мёд, не ягоды, не фрукты, которых она не пробовала тысячу лет, а нечто совершенно иное!

Баки не пытался развлекать Хелу и вообще разговаривать с ней, пока она не насытилась. Горячий горький напиток отлично оттенял все нюансы сладости торта, в которой порой мелькала лёгкая кислинка.

— Это… потрясающе. — Хела откинулась на спинку стула.

Баки, успевший съесть только маленький кусочек торта, с улыбкой смотрел на неё. В этой улыбке была только радость оттого, что ему удалось её угостить, и угощение ей по вкусу. Ни издёвки, ни страха, ни насмешки…

— Хочешь, в следующий раз я принесу тебе разных пирожных, чтобы ты могла выбрать, что тебе по вкусу? — предложил он.

Хела кивнула, но тут же посуровела и спросила:

— Зачем ты это делаешь, воин?

— Ты красивая. Сильная. Бешеная. Отчаянная. Невероятная, — принялся перечислять он. — Самая потрясающая женщина, какую я только встречал. Самая лучшая.

Хела растерялась. Она не понимала, как ей реагировать.

Пока она была юна, к ней сватались, потому что она царская дочь. Когда встала во главе армии Асгарда, перед ней начали заискивать, жаждая благ: должности повыше, внимания Одина. Иногда её любовники пытались доказать, что превосходят её лишь потому, что они мужчины. Таких она попросту убивала в поединках.

А этот… Этот странный мидгардец с рукой работы мастеров Нидавеллира пришёл к ней в свите давным-давно брошенного и забытого сына и смотрел с восхищением. Ему ничего не было нужно от Хелы, кроме неё самой.