– Стоп-слово? – вкрадчиво произносит мужчина в темноте, поглаживающий ее заалевшие от его шлепков ягодицы, тиская их, наслаждаясь податливостью ее тела и своей властью над нею. – Или продолжим? Это только твой выбор.
– Нет! – с вызовом отвечает девушка. Ее хриплый голос срывается, дрожит, и она вскрикивает, когда его пальцы снова касаются ее между ног, разглаживая бархатную кожу на припухших половых губках. – Мы продолжим!
– Отлично! – отвечает он. – Слушайся меня.
***
Желание Криса порочно и страшно. Это Тори поняла, оказавшись всецело в его власти, увидев его темные глаза, полные животного желания. Даже когда он поцеловал ее, вдыхая в ее тело страсть и свое желание, он не перестал быть таким пугающим. Он смотрел так пристально, словно своим взглядом пытался проникнуть в самую душу девушки, словно старался рассмотреть в ее глазах так понравившееся ему восторженное обожание.
Но сейчас это обожание тонуло, захлестываемое страхом. Поцелуй – чувственный, страстный, долгий до головокружения, – вдохнул немного жизни в исчезающее чувство, но стоило Крису отстраниться, как он снова увидел страх.
– Не бойся, – сказал он мягко, что так странно не вязалось с его хищной, опасной неторопливостью. – Ты можешь все остановить в любой момент.
Тори не ответила, покорно опустив голову, и рука Криса снова скользнула по ее ягодицам, обводя их округлости. Пальцы мужчины неспешно провели по раскрытой перед ним промежности, отчего девушка дрогнула и попыталась стыдливо сжать бедра. Но ей не удалось этого сделать; и она вскрикнула, когда пальцы Криса грубо толкнулись в ее сжавшееся лоно, глубоко и плотно прижались и погладили так, что вмиг живот девушки наполнился пульсирующим теплом, и она ахнула, прогибаясь в пояснице так, словно в ее животе была невероятная тяжесть. Теперь ей не хотелось стыдливо сжимать ноги. Теперь ей напротив хотелось расставить их шире, но штанга плотно обхватывающие лодыжки кандалы не дали ей изменить положения ног. Даже чистое наслаждение было перемешано с пыткой, с невозможностью контролировать свое тело, его положение. И в этом тоже было что-то пугающее. Крис словно пытался завладеть ею всей, подчинить своей воле самое незначительное ее движение, и внимательно наблюдал из темноты за ее борьбой с самой собой.
Тори шумно дышала, постанывала, ощущая, как пальцы неспешно и очень мягко массируют ее изнутри, тянут вниз, наполняя ее тело жаром – слишком медленно, слишком мало! Девушка нетерпеливо завозилась, подалась назад, стараясь надеться на его пальцы полнее, но тут же получила обжигающий шлепок по ягодице, обрушившийся на нее словно кипяток. Крик вырвался из ее напряженного горла, девушка сжалась, ощущая, как в ее сжавшемся, ставшем невероятно узким лоне неумолимо движутся его пальцы.
– Ты кончишь только тогда, когда я тебе разрешу, – резко произнес Крис, осторожно поглаживая заалевшее пятно на ее коже – и резко, почти грубо впиваясь в ее бедра жесткими пальцами, раздвигая их шире и безжалостно погружая пальцы внутрь, вводя их в узкое лоно так умело и сладко, что Тори готова была выть. – Только тогда, когда я этого захочу.
Его ладонь снова хлестко опустилась на ее ягодицу, и девушка едва не зарычала от боли, обжегшей ей кипятком нервы, заставившей ее снова сжаться и неимоверно остро, полно ощутить толкающиеся в ее лоне пальцы. Казалось, Крис поймал ее женское естество на кончики своих пальцев и теперь осторожно массирует, гладит, словно бутон цветка, помогая ему раскрыться.
Вторая его рука коснулась напряженного живота девушки, и Тори едва не зарыдала, ощутив безжалостное прикосновение к лобку, ниже, к губам, и, наконец, к пульсирующей жгучим желанием точке. Крис продолжил свои ласки, неспешно, очень неспешно и очень сладко, так, что Тори плавилась под его руками, трепеща, дрожа всем телом, поскуливая, изо всех сил стараясь удержать себя в том положении, в котором он велел ей оставаться.
– Пожалуйста, – проскулила Тори, извиваясь, припадая на локти, но Крис не ответил ей, продолжая неспешно и сладко терзать ее тело. – Пожалуйста!
– За неповиновение ты будешь наказана, – заметил Крис.
Острая боль снова окатывает ее кожу, ягодицы, чувствительные внутренние стороны бедер – все горит огнем, и Тори кричит и извивается, сходя с ума, и не понимая, отчего наслаждение не утихает в ее теле, а лишь острее колет каждым прикосновением. Она зажимается, страдая, стараясь вывернуться из-под беспощадных рук, ласкающих ее, и снова получает обжигающий удар, который раскаляет ее кожу докрасна.
– Стой смирно, покорно и проси.
Голос Криса спокоен, но в нем слышится жажда, словно гудящее пламя. Жажда власти. Жажда ее покорности. Жажда подарить ей наслаждение – которое она смиренно попросит. Жажда повелевать ее разумом.
И Тори, багровея от усилий, стоит смирно, хотя ее бедра дрожат, дрожь сотрясает все ее тело.
– Позволь мне кончить, – шепчет она, замирая, потому что на миг ей показалось – он убрал руку, и накатывающее наслаждение отступило.
– Ты хочешь этого? – спрашивает он вкрадчиво, и Тори на миг замирает.
Что с ней, господи? Что происходит?
Она боится Криса до судорог, до немоты, но какая-то часть ее, незнакомая ей самой, упрямо шепчет, что раз уж с нею все это произошло, то не получить удовольствия просто глупо. Глупо…
– Да, – шепчет Тори, облизывая губы, – я хочу этого… хочу…
На миг она видит перед собой его глаза в прорезях черной полумаски – внимательные, пугающие, – и он видит ее глаза, затуманенные пыткой, слезами, и… наполненные тем обожанием, что пленило его. Девушка, напуганная им, все же хотела его; она хотела его тела, его ласк, она принимала эту сторону его «я», и это подкупало. Это вскружило голову Крису так, что на миг его руки покинули ее истерзанное тело, его губы прижались к ее губам, и Тори услышала стон – полный нечеловеческого наслаждения стон мужчины, переживающего принятие его.
– Кончай.
Его руки снова терзали ее, отчаянно, изощренно, катая чуткими пальцами чувствительную горошинку клитора и толкаясь в ее лоно так часто и так сильно, что Тори не вынесла – закричала, отчаянно зажмуриваясь, ощущая невероятный, огненный оргазм. Она извивалась и билась, не в силах освободиться, и спазмы заставляли ее тело вздрагивать от каждого прикосновения к ее телу.
Сейчас, когда безумие немного отступило, Тори стало нестерпимо стыдно. Стыдно от своей наготы стыдно за своей вызывающее поведение, которое привело ко всему этому, стыдно за свою беспомощность, за свои скованные руки и ноги, стыдно за свои слезы и крики, за свой оргазм, который мужчина наблюдал, за свою раскрытость перед Крисом. Ей захотелось опуститься, закрыться от мужчины, чтобы он не чувствовал ее запаха, не видел вязкой влаги, оросившей ее лоно. Но Крис не позволил ей этого сделать. Словно извиняясь за свою жестокость и благодаря за подаренное ему желание, он обхватил ее бедра ладонями и прижался лицом к ее лону, жадно вылизывая горячую ароматную плоть, упиваясь запахом ее наслаждения, лаская языком чувствительную кожу. Тори беспомощно взвизгнула, ощутив, как одна из его ладоней легла в самый низ ее живота, большой палец снова нашел чувствительный клитор. Мужчина чуть касался языком ее лона, дразнил его, поглаживая девушку пальцем до тех пор, пока по ее телу снова не пошли сладкие спазмы, и она присела, рыча от напряжения, дрожа, яростно стараясь освободиться.
Его жесткие пальцы впились в ее напряженные бедра, растягивая их шире, Крис прижался губами к мокрому лону содрогающейся в последних спазмах девушки, и Тори могла лишь стонать, ощущая его жадный горячий язык в себе.
– Я надену на тебя ошейник, – говорит Крис, и его голос отчего-то торжественен, – и ты будешь моей. Всецело моей.
Тори не в силах сопротивляться. Она может лишь покорно поднять голову, подставить горло под узкую полоску кожи и ощутить холод металла застежки под затылком. В кольцо на ошейнике продевается цепь; она опасно шелестит, терзая напряженные нервы, и Тори замирает, ощущая, как цепь натягивается, заставляя девушку подняться и максимально выгнуться, откинув голову назад. Дышать трудно, девушка замирает, ощущая как между ног ее касается что-то большое, плотное. Крис тянет за поводок, за эту чертову цепь, серебряной струной дрожащую в темноте, и Тори, зажмурив глаза, ощущает, как его член входит в нее, туго, тревожа узкий вход. Она дышит часто-часто, пытаясь расслабиться и впустить в себя мужчину, но выходит плохо. Тори ощущает каждую неровность, каждую вену на напрягшемся жестком члене и млеет от острых, непередаваемых ощущений. Крис проникает в ее тело частыми толчками, с каждым разом все глубже, все полнее, пока, наконец, Тори не всхлипывает, ощутив его член в себе глубоко и полно. Ее ягодицы плотно прижаты к его бедрам, ее напряженное тело изогнуто, словно тугой лук, лицо запрокинуто вверх, и Крис, двигаясь осторожно притягивая ее к себе за поводок еще сильнее, склоняется и целует ее беспомощно раскрытые задыхающиеся губы. Он смотрит почти умоляюще; он знает, что он чудовище, кровожадный зверь, и от девушки, от случайной любовницы он хочет одного – принятия, искреннего принятия его темной натуры, его тайной стороны личности. Теперь не страха и не власти. Теперь они поменялись местами, и упрашивает он.
