Второй храмовник покосился на меня, но сохранил молчание. Послав ему вежливую улыбку, я обратилась к собеседнику.

- Пожалуй, я не прочь пообщаться с вашим мейстером, только при условии, - я бросила неприязненный взгляд на Коннара, угрюмо ожидавшего у стены, - что моему спутнику разрешат войти на территорию храма.

- Разумеется, - юноша с явным любопытством оглядел северянина. Похоже, ему нечасто доводилось общаться с соплеменниками Коннара. Свои мысли юноша оставил при себе, ограничившись кратким:

- Прошу за мной, сестра!

***

Внутренний двор храма Лиара был невелик, но пышное убранство словно разбухало, занимая вдвое больше пространства, чем нужно. Мелкий песок усыпал круглую площадку, огороженную высоким – в два моих роста – белёным забором. На узких каменных лавочках кое-где сидели, тихо переговариваясь, люди. Между ними то там, то сям возвышались странные конструкции – деревянные треножники, увитые плющом. Каменные ястребы хищно взирали с их вершин, распластав крылья. У их лап стояли каменные же блюда. Над ними курился дымок. Подойдя поближе к одному из треножников и привстав на цыпочки, я увидела, что в блюде тлеют, догорая, ивовые листья, ягоды ливвы(113) и птичьи перья.

- Вы опоздали на вечернюю церемонию Выноса Шара, - с сожалением сказал мой провожатый, молчаливым кивком прощаясь со своим безмолвным спутником. Ничего не оставалось делать, кроме как неопределённо пожать плечами. Коннар следил за мной колючим взглядом. С трудом удавалось сохранять невозмутимый вид, чувствуя, как по спине ползут мурашки. Храмовник помялся, видимо, чего-то ожидая от меня, вздохнул и тихо сказал:

- Подождите здесь, сестра. Я позову мейстера Алихима.

И он удалился, вновь поклонившись на прощание со сложенными на животе руками. Чтобы скоротать время, я стала разглядывать храм, возвышающийся прямо перед нами. Он чем-то напоминал одновременно и Корниэлльскую библиотеку, и раковину улитки – высокий белый конус, плавными завитками поднимающийся над землей и переходящий в длинный узкий шпиль – тот самый, что виднелся из окна постоялого двора. В его стенах были проделано множество продолговатых отверстий, словно грачки(114) избрали его местом своего обитания. В этих импровизированных окнах плясали багряные отблески пламени. Похоже, внутри храма горело много свечей или факелов. Прямо перед узкой стрельчатой дверью, ведущей внутрь здания, возвышалась статуя, изображающая мужчину, прижавшего левую руку к груди и вытянувшего правую руку вверх. В ней статуя держала мерцающий чёрный шар, выточенный из авантюрина. У ног замерли, сплетясь в сложносочиненный клубок, мраморные змеи(115).

- Какой-то он худосочный! - презрительно бросил Коннар. Краем глаза я заметила, что он встал у меня за спиной. Я не вздрогнула. Обычай наёмника подкрадываться бесшумно, как тайгор на охоте, уже не пугал.

- Это бог света, ему не обязательно обладать мускулами воина, - спокойно ответила я. Наёмник хмыкнул.

- Если уж ты бог и хочешь почитания, то должен вызывать уважение одним своим видом. А этот похож на евнуха, которому и меча в руки дать нельзя – завалится вместе с ним!

Его негромкий, но зычный голос привлёк внимание посетителей храма, и те начали осуждающе поглядывать на нас. Привлекать внимания совсем не хотелось, и я с нажимом произнесла:

- Когда находишься в чужом храме, никто от тебя не требует верить в этого бога, но проявить уважение к верующим ты обязан!

Коннар скривился, показывая, какого низкого мнения он о подобных предрассудках, и презрительно перебил меня.

- Перед лицом богов должны трепетать все – в том числе те, кто придерживается другой веры. Иначе что это за боги? Когда в наше селение приезжали купцы из других стран и видели изваяние того же Энрона – бога огня, на их лицах отражался самый настоящий священный ужас. Их колени дрожали, и ничто не могло заставить их пройти мимо статуи бога в сумерках! Поверь мне, я бывал тому свидетелем не раз. А в наших селениях есть изображения не только Энрона.

Он вздёрнул волевой подбородок и посмотрел на меня с победоносно-торжествующим видом. Это неприятно царапнуло самолюбие, но я заставила себя помолчать несколько мгновений, тщательно подбирая слова, чтобы не подбрасывать поленьев в огонь самодовольства северянина.

- Интересно, - вкрадчиво промурлыкала я, покусывая согнутый палец и напуская на себя смиренный вид, призванный скрыть клокочущее внутри раздражение. - Я не видела этого твоего Энрона, но и желанием как-то не горю. Как по мне, лучше уж приносить подношения кому-то вроде Лиара, чем трястись от ужаса при виде страшилища, вера в которого держится на ужасе!

Черты лица северянина окаменели. Он процедил сквозь стиснутые зубы:

- Что ты вообще понимаешь в наших богах, чтобы о них судить? Наши женщины даже не смели произносить его имени вслух!

Раздражение начало стремительно превращаться в ярость. Сдерживать рвущиеся с языка гневные слова удавалось всё с большим и большим трудом.

- Да? - насмешливо спросила я. - А что он мне сделает, позволь полюбопытствовать? Твоё поселение далеко. Сомневаюсь, что власть этого твоего Энрона распространяется на земли за его пределами!

Это прозвучало звонче, чем нужно. Теперь всё внимание посетителей храма было приковано к нам. Я понимала, что слишком дразню драконида(116), но с собой ничего поделать не могла. Внутри, словно заноза, засела обида на наёмника. Её зуд стал просто нестерпимым, выталкивая все накопившиеся эмоции наружу.

- Ты слишком часто упоминаешь ваших женщин и ваши обычаи, - продолжила я, тяжело дыша и глядя в лицо Коннара. Тот угрюмо молчал, не отводя глаз. Его неестественно расширившиеся зрачки и подрагивающие губы выдавали крайнюю степень гнева. Это не произвело на меня никакого впечатления. Я порывисто прижала ладони к горящим щекам и глухо произнесла, веско выделяя каждое слово:

- Впредь держи свои соображения при себе, наёмник, если не хочешь, чтобы мы немедленно распрощались. Знай свое место. Мне нет ровным счётом никакого дела до того, во что ты веришь, как у вас принято себя вести, что говорить и как держать себя! Слышишь? Ни-ка-ко-го, Хэлль бы тебя побрал!

Хрипло выругавшись, я замолчала. Чёрные брови северянина сошлись на переносице. Коннар едва слышно что-то пробормотал и уже громче произнёс – на удивление спокойным голосом:

- Тебе ведь плевать на меня, да, Кошка? Ты постоянно норовишь сбежать. Но вот в чём загвоздка: отчего-то ты не торопишься вернуть мне клятву. В чём же дело? Если я тебе так неприятен или безразличен, мы можем разойтись прямо здесь и сейчас!

Я с усилием выдохнула, ощущая острую нехватку воздуха. Он был прав. Я могла разом покончить со всеми нашими размолвками, просто отпустив его от себя. Но я этого не делала. Почему? Что-то мешало. Я несколько раз думала об этом, и каждый раз что-то останавливало, шепча: “Ещё рано”.

Только как это объяснить северянину?

Он ждал. Под его горящим взглядом волна гнева, захлестнувшая рассудок, схлынула, оставив тоскливое опустошение. Я впилась зубами в губу, истошно желая, чтобы статуя Лиара ожила и прикончила проклятого наёмника на месте, избавив от необходимости что-то объяснять.

Спасение явилось с другой стороны.

- Боюсь, вы распугали всех озарённых Светом(117), - послышался сбоку тихий мужской голос. Северянин вздрогнул. Мне наконец-то удалось сделать глубокий вдох. Поспешно растянув дрожащие губы в улыбке, я повернула голову и увидела высокого худощавого мужчину по правую руку от нас. Скрестив руки на животе, он терпеливо наблюдал за нашей перепалкой. Его одежда – многослойная хитоль(118) цвета расплавленного серебра чуть колыхалась на ветру, задевая краями песок. Заметив неширокий – в половину ладони – ремень из змеиной кожи, перехватывающий хитоль посередине, я поняла, что передо мной стоит тот самый мейстер Алихим.

Коннар сохранил ледяное молчание. Я поспешила принести мейстеру свои извинения: не хватало, чтобы из-за какой-то пустяковой ссоры мои поиски второй вехи сорвались.