Ноги не удержались на скользкой поверхности. Я неуклюже повалилась на бок, не разжимая пальцев, и больно ударилась локтем. Над головой вновь пронесся рык, одновременно напоминающий волчий вой, всхлипывание пустынной сайги(78) и рёв тайгора.

Только на этот раз он прозвучал совсем близко от меня.

В поисках источника звука я обернулась и похолодела, чувствуя, как ладонь, держащая кольцо люка, судорожно сжалась. В паре ударов сердца от меня через борт корабля переваливалась мешкообразная туша, размером с хорошего быка. Шлёпая по доскам палубы чем-то, по звуку похожим на мокрую тряпку, она с причмокиванием втягивала воздух.

Матросы кинулись врассыпную от чудовища. Лишь несколько смельчаков попытались навалиться на него и заставить убраться восвояси. Чудище будто бы и не заметило их. Небрежно махнув толстыми отростками лап, оно отшвырнуло от себя матросов с той небрежностью, с какой красноголовка(79) выплёвывает шелуху от шишек. Пираты с проклятиями покатились по палубе, отчаянно пытаясь ухватиться за что-нибудь. Неведомый зверь, издав утробное рычание, неуклюже пополз в мою сторону. Палуба задрожала от колыхания его жирного тела. Пахнуло гнилью и тухлой рыбой.

Я не закричала. В миг опасности на меня иногда нападало оцепенение, и вместо того, чтобы спасаться, я застывала на месте и загипнотизировано смотрела на угрозу.

Так и вышло на сей раз. Лишь спустя пару мгновений я обрела способность двигаться и говорить. Будучи твёрдо уверенной, что стоит мне повернуться к нему спиной, как он немедленно в неё вцепится, я кое-как поднялась на дрожащие ноги и попятилась в сторону носа, стремясь оказаться как можно дальше от морской твари. Однако у последней на меня имелись явно другие планы.

Не успела я сделать и пары шагов, как чудище содрогнулось. В мою сторону метнулась одна из его лап, показавшая завидную способность вытягиваться на приличное расстояние. Я отпрыгнула, но, видно, недостаточно поспешно: вокруг голой лодыжки обвилось что-то склизкое и холодное. Я попыталась вывернуться, но тварь оказалась сильнее: сдавив ногу так, что хрустнули кости, она потянула щупальце на себя. Не удержавшись, я упала, а спустя удар сердца по коже словно вытянули огненной плетью. Мышцы ноги одеревенели, и она перестала подавать признаки чувствительности.

- Хэлль тебя раздери! - заорала я, пиная тварь свободной ногой и отчаянно нащупывая в палубе щели, за которые можно было бы зацепиться. Напрасно: пальцы скользили, а чудище сосредоточенно подтягивало меня к себе, удовлетворённо порыкивая.

Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. У меня перед внутренним взглядом встала лишь туманная пелена горечи и страшной обиды на то, что мне предстоит умереть здесь, на этой грязной палубе, не осуществив свою мечту.

Остров Дракона так и останется недосягаемым.

На долю мгновения я совершенно отчётливо увидела перед собой пару синих глаз, горящих, будто огоньки над морем в бурю.

Это придало сил. Я принялась извиваться с удвоенной злостью. Тварь будто и не заметила моих усилий. Напрягая жирное тело и шурша брюхом по доскам, она рывками подтаскивала меня все ближе. Осознав, что помощи ждать неоткуда, я лягнула её в последний раз, вложив в удар все силы, и обречённо прикрыла глаза, ожидая, что на моей лодыжке вот-вот сомкнутся острые зубы.

Этого не последовало. Вопреки невесёлым ожиданиям, хватка чудища ослабла, а лапа обмякла настолько, что сама соскользнула с моей ноги. Я осторожно приоткрыла глаза и увидела тварь, неподвижным кулем лежащую в ударе сердца от меня. Её лапа вывернулась в неестественном положении, и, приглядевшись, я поняла, что она отрублена. На корабельный настил аккуратно струилась тёмная кровь, собираясь в медленно расползающуюся лужу. От неё исходил отвратительный гнилостный запах. Я закашлялась и прикрыла лицо ладонями.

- Это мангор, - небрежно бросил Коннар, выдёргивая из туши твари короткий меч. - Обычно они водятся в глубине. Странно, что он решил выбраться на поверхность.

Северянин поднёс магический светильник поближе к бездыханному телу, которое ещё слегка подёргивалось. В светло-жёлтых отблесках я сумела разглядеть узкие, как сосновые иглы, прорези глаз, нижнюю челюсть, сильно выдающуюся вперед, и острые клыки. При мысли о том, что буквально несколько мгновений назад меня бы легко нанизали на них, я почувствовала дурноту. Кое-как подтянув колено к груди, я принялась растирать ногу, устремив взгляд в пол. Мне не хотелось смотреть в глаза наёмнику, спасшему мне жизнь. От осознания того, что совсем недавно этот самый “спаситель” едва меня не изнасиловал, на душе становилось гадко.

- Оберни ногу тряпкой, вымоченной в солёной воде, - бросил, помолчав, Коннар и отошёл помогать матросам избавляться от тела чудища.

Я не стала смотреть ему вслед.

***

До каюты меня довёл Андрус, прослышавший о ночном происшествии.

- Правильно говорят, что баба на корабле не к добру, - сказал он, качая головой. Я ковыляла рядом, ухватившись за любезно подставленный локоть. Пират предложил услуги в качестве носильщика, но я отказалась. Почему-то не хотелось выглядеть совсем беспомощной на глазах у северянина.

Хотя, казалось бы, куда уж беспомощнее.

- Так прикажи выбросить меня за борт! - огрызнулась я, едва не плача от боли: при каждом движении лодыжку будто пронзали раскалённые иглы.

Андрус обиженно посмотрел на меня, вызвав лёгкий укол совести.

- Ты чего такое болтаешь-то, Кошка? Что мне на том свете Том скажет? Это ж я так болтаю, по-стариковски да по-дружески.

Я не ответила. Сегодняшний поступок наёмника поверг меня в некоторое смятение. Он вызвал смутную идею, шевельнувшуюся на границе сознания, но пока чётко не оформившуюся.

***

Этой ночью – вернее, в тот её отрезок, что остался до рассвета – мне плохо спалось. Я ворочалась на узкой койке, натягивая на себя засаленное одеяло, поминутно проваливаясь в тяжёлую дремоту и тут же выныривая из неё, покрывшись холодным потом. Нога уже не болела, обильно натёртая солью. Остался лишь нестерпимый зуд, словно под кожу забрались тысячи мелких болотных мошек и прогрызли в ней ходы. Я выла, стиснув зубы, и до крови раздирала ногтями лодыжки. Это дарило мимолетное облегчение, но потом зуд возвращался вновь. К тому же, где-то там, на границе сна, меня подстерегали обрывки сновидений, теснясь и толкаясь в гулкой от недосыпа голове. Перед глазами возникала мерзкая морда морской твари, короткий меч Коннара, покрытый липкой кровью, и чёрные глаза наёмника, в которых обида граничила с тревогой.

Как бы мне ни претило это признавать, северянин оказался прав. В одиночку предпринимать путешествие за второй вехой – дело рискованное. А ну как нападение чудища – это только начало? В Ранаханне рядом со мной был верный Дарсан, и, хоть тайгоров кусок(80) работы проделала я, без помощи юноши пришлось бы туго. А тут выпал такой шанс получить и содействие, и профессиональную защиту абсолютно бесплатно, да ещё и на добровольной основе без нежелательных поползновений с его стороны.

Чем больше я обдумывала эту заманчивую возможность, тем больше она мне нравилась. Останавливало лишь одно: как сказать об этом Коннару, не потеряв лицо и не выглядя при этом полнейшей дурой?

Я перевернулась на правый бок, прикусив согнутый палец.

Буду действовать по обстоятельствам. По крайней мере, способность к импровизации ещё ни разу меня не подводила.

***

Лучи утреннего солнца вовсю купались в морских волнах, когда я поднялась на палубу. Моё появление прошло незамеченным: матросы яростно надраивали доски в том месте, где морское чудище вползло на корабль, Андрус стоял у штурвала, перебрасываясь короткими фразами с боцманом и Акирой, а Коннар неподвижно замер у борта спиной ко мне. Я бесстрастно оглядела его могучий торс и подумала, что, пожалуй, мне пришло единственно верное решение. Дело оставалось за малым.

- Эй, Кошка! - громко окликнул меня бывший Ворон. Я вздрогнула от неожиданности. - Подойди сюда! Разговор есть.