Один из них, тот, что посередине стоял, был натуральной лягушкой. Самой настоящей - зелёной, с выпученными глазищами, и скользкой. Только лягушка эта была в человеческий рост, стояла на задних лапах и зачем-то носила богатый кафтан заморского покроя - длинный, тёмно-синий, подвязанный тонким пояском. Шлёпающие лягушиные лапы выглядывали из того, что я сначала приняла за широкую белую юбку до пола, но потом поняла, что это штаны.

Зрелище было столь диковинное, сколь и смешное, и, стараясь не выдать себя неосторожным смехом, я принялась зажимать рот ладонью, и отвлеклась от разглядывания.

Тем временем гости дошли до середины зала, остановились и поклонились батюшке, упёршись ладонями и лапами в колени. Папенька и все остальные были столь изумлены появлением огромной ряженой лягушки, что даже не ответили сначала на поклон, и лишь потом кое-как покивали.

Лягушка повернулась к своим спутникам и что-то быстро заговорила. Голос у неё был скрипучим и квакающим, а язык - престранным, никогда не слышала такого языка.

Хорошо, что её спутники оказались людьми. Пусть и тоже диковинного вида, но людьми. Правда, с узкими, как щели, глазами, и чёрными, как вороньи перья, волосами, подстриженными не по-нашему. Оба и напоминали воронов - в чёрной же одежде: узком кафтане и штанах. На ногах у них были не то короткие сапоги, не то какая-то иная странная обувь, невиданная в нашем царстве раньше, а на поясах висели длинные узкие сабли. Вернее, наверное, это были сабли.

Тот, что стоял слева от лягушки, был более коренастым, чем второй, с широким лицом и несколькими волосинками на подбородке. “Неужто бороду отпустить не мог?” - подивилась я. Сей иноземец напомнил мне некоего диковинного зверя, уж сама не знаю, почему.

Второй же был повыше лягушки, да и фигуру имел более складную, а лицо более приятное, только сердитое какое-то, словно не по своей воле он прибыл к нам.

Смотрела я на него, смотрела, как вдруг почувствовала, будто сердце кольнула крохотная иголка. Что за чудеса?

Тем временем лягушка умолкла, и коренастый обратился к папеньке. По-нашему он говорил не очень разборчиво, но понять его можно было.

- Государь-сан, мы прибыли к вам с поклоном от великого сегуна, Токугавы Шикешиге.

- От кого? - слабым голосом поинтересовался батюшка. Остальные закивали, по всей видимости, тоже не поняв ни единого из последних слов.

Коренастый заметно смутился.

- Великий сегун, правитель земель Эдо…

- Царь ихний, - услышала я громкий шепот Полкана, склонившегося над папенькой. Тот облегчённо вздохнул, а я заметила, как по лицу того иноземца, что стоял ближе ко мне, скользнуло отвращение. Неужто ему тоже Полкан не понравился?

- Передавайте вашему…как там бишь его…сегуну наш поклон, - важно заговорил папенька. - Так что же, вы только с поклоном и прибыли?

Коренастый повернулся к лягушке, молча пучившей глаза на папеньку, и быстро сказал что-то на своём языке. Да он же толмач!

Лягушка забавно наморщилась, и они с коренастым заспорили, размахивая руками и притопывая ногами друг на друга. Это было ужасно смешно, и я очень боялась, что могу не выдержать и выдать себя громким смехом.

Тем временем в разговор вступил второй спутник лягушки.

- Государь-сан, - заговорил он низким хриплым голосом, от которого меня пробрала дрожь. Да что же это такое?! - Великий сегун желает торговать с вашей страной. В Эдо есть много хороших товаров, а взамен нам нужны пушные шкуры.

Он не так коверкал слова, как коренастый, да и держался более внушительно. От меня не укрылось, какая алчность загорелась в глазах Полкана при последних словах иноземца, и он торопливо заговорил, не дав папеньке вымолвить и слова:

- Торговля - это замечательно! Видишь ли…э-э…как там тебя?

- Что? - в голосе заморского гостя даже послышалась растерянность.

- Звать тебя как? - подал голос папенька, и мне вдруг стало стыдно за такую непочтительность перед иноземцами.

- Хиджиката Тоширо, - ответил заметно сбитый с толку гость, и я сочувственно вздохнула. Ну и затейливые же у них у всех имена!

Папеньку это тоже смутило, и Полкан, которому, похоже, всё было нипочем, вновь подал голос:

- Видишь ли, о таких вещах сходу не договариваются. Не по-людски это. Обождите денёк, отдохните у нас, а завтра мы с вами и цены обсудим, и всё-всё-всё!

Он вновь принялся пожевывать губы, потирая мясистые руки. Царь согласно кивнул.

Иноземец, чьё имя я так и не смогла запомнить, нахмурился ещё пуще, повернулся к лягушке и коренастому, которые уже прекратили спорить, и передал им слова Полкана на своем языке. Лягушка что-то возмущённо заквакала, но коренастый быстро шагнул вперёд, заслонив её, и быстро отвесил поклон.

- Мы согласны, государь-сан.

- Вот и славненько! - обрадовался папенька и повелительно подозвал к себе стрельцов. - Проводите наших гостей заморских в красные палаты да проследите, чтобы они устроились с комфортом.

Перешёптываясь между собой, иноземцы удалились в сопровождении стрельцов. Вслед за ними потянулись и бояре, а я продолжала зачарованно смотреть вслед одному из заморских гостей…

- Что думаешь, Полкаша? - вдруг услышала я голос папеньки и, вздрогнув, замерла.

- Обмозговать это надо, государь-батюшка, - колоколом прогудел голос Полкана. - Разреши попозже к тебе зайти?

- Ступай, - устало сказал царь, и, судя по тяжёлому топоту, Полкан удалился. Гулко хлопнула дверь.

Беспрестанно вздыхая, папенька принялся стаскивать с себя мантию. И надо же было так случиться, что именно в этот момент мне в нос залетела пылинка!

Не успев остановиться, я громко чихнула и обмерла от ужаса; царь подскочил на месте и испуганно выкрикнул:

- Кто здесь?! Стража!

- Не надо стражи, папенька! - вскричала я, выбираясь из-под ковра. - Это я, Забава. Уж простите меня, не утерпела, так любопытно было хоть одним глазком на гостей иноземных взглянуть!

Батюшка уставился на меня, словно лешего увидел, а затем не то сел, не то упал на трон.

========== Глава 2. ==========

***

- Строптивая девчонка! Зря я тебя в детстве крапивой не охаживал!

Голос у папеньки страсть какой противный, особенно, когда он злится.

- Ишь, чего удумала! Подглядывать да подслушивать! А ежели б тебя эти басурмане увидели? Позора не оберёшься!

- Может быть, у них другие обычаи, и царевны могут вместе с царями гостей принимать, - пробормотала я.

- Чего? - папенька был туговат на ухо.

- Ничего, - вздохнула я, подперев голову рукой и пригорюнившись.

Батюшка с подозрением посмотрел на меня и забегал по моему терему, приговаривая:

- Ох, доиграешься, Забава… Ох, опозоришь меня… Хватит этих пряток-игр… Решено - через недельку сыграем вашу с Полканом свадьбу, остепенишься и станешь…

- Что-о?!

Тут уж я вытерпеть не могла. И почему папенька так полюбил любой разговор сворачивать к Полкану да свадьбе?

- Не бывать этому! - выкрикнула я. - Никогда!

- Выйдешь-выйдешь, как миленькая выйдешь! - папенька, будучи росточку небольшого, глядел на меня снизу вверх, но грозно. Я немного струхнула, но на своём стояла твёрдо:

- Не выйду!

- Выйдешь!

- Не выйду!

- А я сказал, выйдешь!

За дверью что-то заскрипело, но мне было не до этого.

- Не выйду, не выйду, не выйду! - для пущей убедительности я ещё и ногами затопала и кулаки сжала. - Не пойду за Полкана, и не проси!

Папенька отчего-то больше возражать не стал. Помолчав немного, он вымолвил тихим голосом:

- Ну, ладно. Тогда я сделаю так, что ты вообще никуда не выйдешь!

И, не дав мне и рта раскрыть, выскочил из терема, хлопнув напоследок дверью. Не успела я и дух перевести, как снаружи послышался грохот, оханье и пронзительный батюшкин крик: “Стра-а-ажа!”

Признаться, после ссор с папенькой я всегда чувствую себя яблочком, у которого червяк середину выгрыз - под сердцем поселяется пустота, а от злости хочется упасть на пуховую перину и зарыдать в три ручья. Но именно сейчас плакать мне хотелось меньше всего.