Тёзка выключил телефон и повернулся, чтоб отправить бычок в урну. На мгновение взгляды мужчин пересеклись, но Герман отвёл взгляд, делая вид, что усиленно что-то ищет в мобильнике.

Он конечно не мог не заметить те сходства, о которых Кира упоминала вскользь, и которые так его бесили. Действительно, мимика и жесты во многом перекликались – да они даже курили одинаково – накидывая указательный палец на сигарету, будто крючок.

Разница же была в одном – но колоссальна! В отличие от своего тёзки Герман обладал огромной силой воли, пониманием своей женщины и главное – желанием делать счастливой её, а не только выезжать за её счёт и постоянно указывать, где её место.

Когда он вернулся в зал, то застал Киру за изучением меню.

– Что-то сладкого так захотелось… может, тортик закажем?

– Тортик так тортик, – кивнул Герман, – девушка, нам нужно сделать заказ!

Глядя на то, как Кира что-то перелистывает в телефоне, Герман всё думал об увиденном:

«Похоже, это и правда очень неприятный тип… Да и сходство имеется, к сожалению… эх, а я так хотел верить, что Кира преувеличивает… Что ж, придётся поднапрячься, чтоб она, наконец, расслабилась в моём присутствии.»

Остаток вечера парочка провела в ресторане, после чего по обыкновению отправились к Кире.

Уже глубокой ночью Герка внезапно проснулся от непреодолимого желания прижать к себе любимую женщину, чтоб она наконец почувствовала, насколько сильно она дорога для него.

Что он, собственно, и сделал.

Тем временем Аверин, который давно собирался уволиться и отправиться на гражданку, наконец претворил свои планы в жизнь.

Немного передохнув, он подумал-подумал, да и устроился в одну из крупных производственных компаний под названием VOX.

Бывший военный программист, а ныне – менеджер проектов, Герман Аверин вновь и вновь показывал себя высококлассным специалистом.

Близилось 23-летие Киры.

Наступила зима.

Этим утром девушка проснулась в странном настроении.

Всё происходящее с ней казалось каким-то нереальным сном, и женщина, привыкшая к сложным и запутанным отношениям, до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что испытания кончились.

Как и прошлой зимой, она вдруг почувствовала, что вся сжимается от присутствия рядом Германа. Такой хороший. Такой заботливый. Итакой нереальный.

Вновь и вновь Кира начала проваливаться в воспоминания о бывшем, где ей постоянно приходилось что-то доказывать и заслуживать. И глядя на своего мужчину, она ужасно боялась, что, позволь она себе расслабиться хоть на минутку – история начнёт повторяться.

Ведь одно дело – говорить ему о своих чувствах, и совсем другое – довериться, основываясь на поступках. Проблема осложнялась ещё и тем, что эти настроения передались Герману.

Он смотрел на ту, за которую ещё месяц назад был готов идти и в огонь, и в воду. И вдруг почувствовал, что рана, оставленная ей практически год назад, вновь воспалилась и начала кровоточить.

Несмотря на все свои попытки забыть её гадкий поступок, Герман раз за разом проваливался в эту яму из ужасных воспоминаний. В конце концов он всё-таки решился на откровенный разговор со своей любимой.

Кира чувствовала некоторое охлаждение между ними в последнее время, и потому была готова ко всему, что бы не сказал Герман. По обыкновению, он заехал за ней после работы.

– Ну что, поехали?

– Да.

Ехали молча. По радио играла какая-то грустная песня, только добивая и без того испорченное настроение Киры и Германа. Но он-то прекрасно знал, что являлось причиной такого настроя, и всё никак не мог начать разговор.

В конце концов, притормозив у дома своей любимой, Герман заглушил мотор. Кира ждала, что они как обычно направятся домой, однако он смотрел на свои руки, сложенные на руль и будто подбирал слова.

– Что-то не так?

– Я тебе изменил, – выпалил Герман, и, достав из бардачка пачку Winston, прикурил и глубоко затянулся.

Это случилось буквально на прошлой неделе. Громов, как ни в чём не бывало, приехал на работу, и всё было как обычно, пока в кабинете не появилась «менеджерка» из отдела продаж.

Выглядела девушка слегка растрепано, что странно повлияло на весьма чувствительного Громова. Памятуя об обидах прошлого, он подозвал коллегу и предложил пообедать.

Они разговаривали на какие-то отвлеченные темы, и Герман поймал себя на мысли, что совершенно недвусмысленно сверлит взглядом эту тёлочку. Причина была в расстегнутой блузке, открывающей чудесный вид на упругую грудь, украшенную очень сексуальной родинкой.

Вновь и вновь вспоминая свои зимние переживания, он ничуть не стесняясь спросил, есть ли у девушки чуток свободного времени, после чего всё случилось в уборной на пару этажей ниже.

«Фу, дебильная привычка, прям как у бывшего,» – вновь подметила Кира, заметив, как Герман держит сигарету.

Не сказать, что заявление любимого её не сильно удивило, разве что она пыталась прикинуть, где бы он мог успеть это сделать. Ведь Герман говорил, что очень занят на работе.

– Что ж, – помолчав, она тоже достала пачку сигарет и закурила, – признаться, я ждала этого намного раньше.

– В смысле? – Герман с удивлением уставился на Киру.

– В коромысле! – раздражённо ответила женщина, – Или ты считаешь меня совсем глупенькой, что ли?

На город опустился вечер, а они все сидели в молчании перед подъездом и курили.

– Кир, прости меня… – Герман поднял на возлюбленную полный раскаяния взгляд, – я просто как вспомнил ту зиму, так меня прямо накрыло…

– Так, давай без подробностей. – оборвала его Кира на полуслове. Она размышляла, как бы ей лучше поступить. Шока как такового она не испытала, разве что подтвердила свои подозрения. Да и имеет ли она право осуждать его?

– Ну, ты идёшь?

Герман удивленно уставился на Киру.

– В смысле?

– Охххх… в смысле зима на улице, вообще-то, холодно тут. Хочу обсудить всё в удобной и комфортной обстановке.

Герка ошеломленно посмотрел на неё, но всё же решил, что поговорить в дома будет удобнее.

Оказавшись в квартире, Герман по обыкновению помог любимой снять куртку, после чего разделся сам и отправился на кухню поставить чайник. Глядя на то, как на поверхности воды появляются первые робкие пузырьки, он невольно сравнивал этот процесс с их отношениями.

– Какой же я дурак… – закрыв руками лицо, он сидел на кресле и размышлял о том, что же делать дальше.

– Можно мне чаю? – Кира возникла на кухне так неожиданно, что он вздрогнул, – налей, пожалуйста…

– Сейчас.

– Гер, – обнимая его сзади, она положила ему голову на плечо, – давай сделаем так, как ты хочешь. Я понимаю, что тебе сейчас сложно, но, как ни парадоксально – было и было. Забудь. И мне не напоминай.

Герман развернулся к Кире и обнял за плечи, пристально глядя в глаза.

– Как я хочу? Я хочу быть рядом с тобой! Каждую минуту, каждый, мать его, миг своей жизни! Но ведь уже поздно что-то менять…

На секунду он отстранился от Киры, но вдруг понял – если он сейчас уйдёт – совершит непоправимую ошибку. В конце концов «теперь это – твой крест, теперь тебе его нести» – эти слова песни напомнил себе мужчина. И правда, если он изменил и ему тяжело, так и пусть разбирается с этим самостоятельно, зачем делить ответственность за свой поступок с Кирой, которая вообще не при чём?!

– Так будь! – крикнула в ответ Кира и с размаху грохнула тарелку об пол, – будь, а не выноси мне мозги своими страданиями!

Она хотела ещё что-то сказать, но Герман, глядя на разбитое стекло, сгреб её в охапку и прошептал:

– Любимая моя девочка, прости… Обещаю, мы со всем справимся.

– Верю тебе, – откликнулась Кира и нежно поцеловала Германа.

На свой день рождения Кира вновь пригласила Алексу и Петра.

Всё утро они с Германом были заняты приготовлением стола. Герка занимался горячим, а Кира решила приготовить лепешки, и раскатывала тестона подготовленной поверхности.