А Ника называла водку пойлом для мужланов. А чем он отличался от такого типа мужиков? Вроде воспитан, образован, имеет хорошую работу, но поступает при этом как свинья. И эти обеды с бокалом вина на тонкой ножке, и эти феерии в честь какого-то незначительного события с литрами шампанского и легкими закусками… Да что они знали о праздниках? Нихрена. Огромный стол, ломящийся от разнообразия блюд и напитков, а за ним огромная семья, куда входят не только родственники, но и друзья. И нет той наигранности, и ни перед кем не надо прыгать на задних лапка, птому что это выгодный клиент, а этот может стать партнером, а тот вообще занимает какой-то чин, и по чистой случайности принял приглашение. Почему вокруг столько фальши?

Что-то понесло его не в ту степь… А Рома был сейчас частью этой жизни, хотя там в родном городе за много сотен километров была молодая женщина, которая носила под сердцем его ребенка, при этом успевала строить свой маленький бизнес, а еще не общалась с ним вот уже почти пять месяцев. Настоящая, живая, которая могла бы стать полностью Ромкиной при одном его желании. А он снова выбрал удобство. Ту, которая не истерит, слушает его, раскрыв рот, не пытается его переделать. Жизнь его под стать этой особе, сначала вызывала острый интерес и он подчинил ее, пока это все не стало до жути приторно.

Телефон завибрировал где-то в глубине квартиры. Снова Ника. Она приезжала минут сорок назад, пыталась дозвониться ему в дверь. Не открыл. Почему? Потому — одно единственное более верное определение.

Когда изменилась его жизнь? Когда Ромка впервые ее увидел в клубе. Когда он как потерпевший летел к ней в будущий ресторан и не сдержался. А потом Олег сказал о ребенке. Тогда хотелось убит всех окружающих. Но увидев ее вышедшую после уютной кровати в огромной бабушкиной кофте, он смягчился. Сердце сопротивлялось, голова не хотела слушать. Поэтому имеем, что имеем: штамп в паспорте и какую-то совсем ужасную семейную жизнь, которую даже называть так стыдно.

Роман вздохнул тяжело, закинув ноги на подоконник, и продолжил разбираться в себе.

Ника. Хорошая девочка которая никогда не станет ему интересна. Да, есть симпатия, но от ее покорности оставался приторный вкус во рту.

Кольцо, которое Рома купил ей, когда собирался делать предложение, так и пылилось на верхней полке в шкафу. Спрятал специально, чтобы она не нашла. На ее двадцать третий день рождения Рома так и не попал. Вячеслав Владимирович отправил его в Лондон, подписывать очередной контракт, где Роман специально задержался.

— Ромочка, ну может, ты сможешь вырваться, — канючила она по телефону.

— Извини, не могу. Ты же знаешь, что для твоего отца нет простых заказов. Все важно, все срочно, — ответил Роман. А сам, закончив все дела, шатался по городу. Экскурсия не приносила особого удовольствия. Почему? А он и сам не знал. Что-то происходило с ним в последнее время.

А потом, когда он вернулся назад, и Ника встретила его в аэропорту, вместо приветствия она заявила: «Ты должен был мне сделать предложение, Рома, а вместо этого важного события для нашей жизни, искал предлог». Зло так, с натяжкой. А он и не чувствовал себя виноватым. Да, это должно было случиться, но теперь место в паспорте было занято.

Обижалась очень долго, целых четыре дня. А потом вдруг приехала к нему как ни в чем не бывало, устроила хороший такой романтический вечер, который закончился нормальным сексом. НОРМАЛЬНЫМ…

Да, это он осознавал с полной уверенностью. До встречи с Ариной, это было здорово, феерично, но теперь просто нормально. А несколько дней назад он понял, что больше так не может. Надоело. «Хочу сегодня солянку на ужин», так Ника перероет интернет, просмотрит кучу мастер-классов, чтобы у нее получилась самая идеальная солянка. И ради этого удобства он променял свою семейную жизнь.

Арина. Это еще тот экземпляр, с которым не знаешь, что случиться в следующий момент. Даже кожа на руках горела, вспоминая ее такое податливое тело. Он помнил их отношения, потому что любил эту девчонку когда-то. Да, это была первая подростковая любовь, но ведь могло что-то получиться..

Или он дурак, или этот мир сошел с ума. О втором факте он знал давно, но склонялся больше к первому. Рома прекрасно знал, что хозяйка из нее никудышная, по крайней мере, готовить она никогда не любила. И даже если бы он попросил эту самую чертову солянку, она бы ответила «Готовь сам, если угодно», а потом бы тихонько пристроилась к плите, или к кухонному столу вместе с ним. Проходили.

Почему-то это воспоминание вызвало в нем улыбку. Хорошее, светлое, доброе, как и сама героиня этого вспоминания.

Почему он ее обижал? Наверное, потому что злился, как балованный подросток. По ее прихоти женился, когда ощущал ее рядом, сходил с ума от возбуждения и желания прикоснуться к ней. Нет, это не было чем-то пошлым, наоборот, эти чувства вызывали в нем какой-то душевный подъем, придавали сил. А навстречу им выползал этот противный его характер, который достался от отца. Еще поговаривали, что Ромка не Барышников. Просто не знали люди их с отцом близко, потому что различия были только во внешности.

И оградить ее от проблем старался не только из-за ребенка, потому что ее такую маленькую и хрупкую хотелось защищать. Хотя внешность обманчива. Вон какое имя себе сделала! Ресторан работал как часы, даже начал, как утверждал Тима, приносить прибыль, хотя обычно первый год такие предприятия работают больше в убыток.

С Тимофеем Агеевым Ромка начал общаться недавно, после свадьбы того. Начать надо с того, что после побега Арины, он хотел извиниться. Ну, нужно же было как-то себя выгородить. Весь день бегала от него, ссылалась на занятость, порхала по своему ресторанчику в брючном костюмчике, давала распоряжения. А потом уехала к Алиске домой, и они его так и не впустили, даже Тимке пожаловались, что он ломится в квартиру. Тот, конечно, как Бэтмен или Супермен примчался спасать свою принцессу.

— Мужик, пойми, мне твоя невеста не нужна. Я за своей женой приехал, — объяснил Ромка.

— Слушай, Барышников, ты можешь приезжать за кем хочешь, но не нужно тревожить девушек, — объяснил Тимофей подвыпившему Роману.

— Составь мне компанию, — показал он початую бутылку виски. И выпили, при чем неплохо, так что Тимофей чуть не проспал собственную свадьбу. Приводили его в порядок всей гурьбой, куда вошел и ночующий у него Роман Барышников. Как добрались домой, Тима не помнил. Да, даже мальчишник не был таким удачным. А тут и покуролесили немного по клубам, но это им рассказал Денис, которого вызвали в качестве «трезвого водителя».

— Это ты нас привез домой? — спросил Тимофей, хватаясь за голову.

— Тебя да, этого куда везти не знал, — почесал затылок Дэн, играя мышцами на огромных руках, указывая на щурящегося от яркого солнечного света Ромку.

— Барыш, ты если захочешь в следующий раз нажраться, бери водку, — вздохнул Агеев, глотая второй аспирин.

— Не вопрос, Тимох, — поднял тот руки в знак согласия. — У меня от этого пойла, — указал он на пустую бутылку из под виски. — голова на утро раскалывается.

— Аристократы хреновы, — заявил Денис.

Опохмелялись под шумок сначала в ЗАГС-е шампанским. От одного бокала не отпустило, но стало значительно легче. А потом попойка продолжилась в ресторане, которая закончилась дракой. Да-да, какая же свадьба без хорошей драки? Затеял ее Барышников собственной персоны с двоюродным братом невесты, который проявлял очень уж рьяный интерес к его жене.

Арина в тот день вроде и сидела в качестве гостя, но неустанно следила за работой персонала, за которым после свадьбы теперь будет присматривать Алиса, которую Погудина-Барышникова назначила директором. Близко к себе не подпускала, а на любой его «подкат» отвечала грубо, либо посылала прямо. Озверевший от такого обращения ближе к завершению веселья Ромка, заметил, что она танцует с каким-то типом. Ладно бы танцевала, так она еще и улыбалась ему во все сои тридцать два ровненьких белых зубика. Кулаки сжались сами с собой, а адреналин бахнул в голову, перемешиваясь с ревностью. Больше это чувство он никак не мог назвать.