Зато Эйрих командовал таким количеством людей, что Зевта не встречал за всю свою жизнь...

Телеги с влажным сеном, политым маслом, были подкачены к четырём из шести окон. В дверь римляне долбиться перестали, но из окон выходить даже не пытались.

— Поджигай! — скомандовал Зевта.

Идея с выкуриванием римлян была подана Эйрихом, потому что Зевта и отец Григорий, ума не могли приложить к выработке эффективного средства для принудительного изгнания врагов прямо на острые копья.

Сено сначала затлело, потом загорелось масло и началось. Белый дым заклубился вверх, но слабенький ветер начал гнать его внутрь бражного дома, откуда очень скоро начал доноситься частый и сдавленный кашель.

«Как долго человек может дышать едким дымом?» — с любопытством подумал Эйрих.

Практика показала, что недолго.

— А-а-а-а, кха-хка!!! — с яростным кличем, а затем кашлем, вылетел из окна первый римлянин.

У Эйриха было подозрение, что из настоящих римлян в этом отряде только один Иоанн, а остальные близкородственны готам, потому что уж больно легко они начали почти правильно говорить на готском...

Первый смельчак был нанизан на копья и слаженно опрокинут чуть в сторону. Но дальше повалили остальные римляне, массово, но не слаженно, потому что видимость в бражном доме, вероятно, практически никакая.

Воина, надышавшегося дымом и лишённого им сил, убить гораздо проще, какой бы он ни был опытный или сильный.

Римляне, выпрыгивающие из окон, гибли один за другим, лишь изредка умудряясь ранить или даже убить кого-нибудь из готских воинов.

Сейчас у Эйриха есть шестьдесят бойцов, но могло быть семьдесят два, если бы не амбициозный план Зевты...

«Жаль, что я не могу немного ускорить время», — подумал Эйрих, — «чтобы побыстрее перестать быть сопляком, не воспринимаемым никем всерьёз...»

Будь у него полная власть над этой неполной сотней, лишних потерь бы удалось избежать. Жалко ли ему этих людей? Как людей — не жалко. А вот как воинов...

Отец Григорий истово крестился, шепча слова молитвы. Вероятно, молится за успех дела.

Методичное истребление римлян было несколько омрачено тем, что кто-то из них забрался на крышу и вылез из соломы. В готов внизу полетели дротики.

Эйрих, не желающий терять ещё несколько воинов совершенно зазря, вскинул лук, взял прицел и выстрелил.

Стрела врезалась в наплечник римлянина, бесполезно упав на солому. Мальчик не расстроился, потому что понимал, что такое бывает, это жизнь. Римлянин, не ожидавший такого поворота, исчез в соломе крыши.

Некоторое время спустя, римляне перестали хаотично прыгать из окон.

Возможны были два варианта — притерпелись к дыму или готовят какую-нибудь пакость...

— Сдавайтесь! — крикнул Зевта. — Я обещаю вам жизнь!

Тишина стала ответом.

— Или мы подожжём бражный дом, и вы сгорите заживо! — предупредил отец римлян. — Даю вам шестьдесят ударов сердца! Если не выйдете без оружия, бросим факел на крышу и вы сгорите!

— Надо сжигать их сразу, — неодобрительно сообщил ему Эйрих. — Ты только что лишил нас преимущества внезапности.

— Что ты говоришь такое? — поморщился Зевта. — Ты сам говорил Брете, что можно выменять ценных римлян на золото и серебро...

— Этих надо убивать, — покачал головой Эйрих. — Иначе родичи убитых дружинников не поймут нас.

— Ты прав, конечно... — после небольшого обдумывания слов сына, ответил Зевта. — Эх, а я-то больше надеялся на Валамира... Но вон оно как оказалось... Подождём, что решат римляне, после чего подожжём.

Но римляне не стали ждать собственного сожжения, а пошли в слаженную атаку из восточных окон.

Первые полезшие, естественно, погибли, а вот остальные сумели оттеснить копейщиков назад, но затем увязли в схватке с усилительными десятками, оставленными на случай подобного прорыва. Это тоже идея Эйриха, но Зевта её присвоил, выдав воинам за свою придумку. Эйриху не жаль, потому что Зевта — это его прикрытие и способ закрепиться во власти в будущем.

Не став тратить время зря, мальчик пробежал на заранее выбранную позицию и вновь вскинул лук. Римляне отвоевали себе немного пространства, потому что их выбралось человек двадцать, поэтому Эйрих мог открыть стрельбу с минимумом риска задеть своих.

Результаты стрельбы оценить трудно, но он слал стрелы в толщу щемящихся вперёд воинов, пытающихся продавить хаотичный строй готов. Какие-то плоды стрельба Эйриха, всё же, давала, потому что некоторые римляне в толще всё-таки падали под ноги соратникам. Но, однако, основную лепту в погибель римлян вносили топоры воинов.

Дерзкая и скоординированная контратака римлян была провалена, и это поняли стоящие позади воины, начавшие залезать обратно в окна. Зато они сумели опрокинуть телеги, поэтому задымление в бражном доме начало снижаться.

«Если бы я этого не предвидел, ха-ха...» — подумал Эйрих с чувством превосходства.

Ещё четыре телеги с сырым сеном, облитым маслом, ждут своего часа за домами.

— Прикатите ещё! — приказал Зевта.

— Думаю, лучше спалить их там, — произнёс Эйрих.

— Пусть задыхаются и теряют людей, — покачал головой отец.

— Мы тоже теряем, — вздохнул Эйрих. — А подпалив крышу, мы убьём их очень быстро.

— И сожжём брони, оружие, ценности? — резонно спросил Зевта. — Нет, мы их задушим дымом и перебьём постепенно...

Когда Зевта хочет быть не просто вождём, а богатым вождём, Эйрих думает на два шага вперёд: им надо будет жить завтра и послезавтра. А если послезавтра соседи придут забрать всё, что у них есть, а выживших сегодня воинов окажется недостаточно для защиты? А если римляне пришлют кого-то мстить? Встречать их в богатых доспехах и с дорогим оружием?

Но резон в словах отца Эйриха был, этого не отнять. Для завтрашнего и послезавтрашнего дня ценности и оружие с бронями не повредят...

Дым от новых телег повалил по-особому густо, но римляне уже не решались выбираться наружу, на верную смерть.

— Мне поджигать или нет? — подошёл к отцу и сыну Хумул.

Бедняга больше не мог стрелять из лука, потому что волки отгрызли ему указательный и средний пальцы на правой руке. Он пытался удерживать тетиву безымянным пальцем с мизинцем, но точность стрельбы стала неприемлемо низкой. Он больше не охотник и воин из него так себе, но он всё ещё отличный следопыт, поэтому может быть полезен в набегах. Только на это он может рассчитывать.

— Мы не будем их сжигать, — ответил Зевта. — Вытравим дымом, а потом добьём. Но пусть думают, что мы можем поджечь их в любой момент...

— Сдаёмся! Не стреляйте! — высунулся из соломы римлянин, говорящий на готском.

— Выходите без оружия! — велел ему Зевта. — Воины, если у римлянина не будет в руках оружия — не убивать!

Постепенно из окон вылезали римляне, невооружённые и задыхающиеся. Последние из них, буквально, выползали.

Их собрали на деревенской площади и посадили под охрану, начав освобождать от броней.

— Потушите телеги, — приказал Зевта.

Когда были потушены и откачены телеги, готы не спешили врываться в бражный дом. Надо было подождать, пока рассеется дым, а затем уже осторожно проверять помещения на предмет самых хитрых римлян и выживших готов...

Всего было взято пленными девятнадцать римлян, которых ждёт страшная участь...

— Заходим! — приказал Зевта, почувствовавший вкус победы.

Всё складывалось великолепно для него — из дружины есть только Ниман Наус, но он ранен и может не дожить до завтра, а в остальном в живых остались лишь обычные воины. Были, к слову, и те, кто не участвовал в отражении попытки захвата деревни, предпочтя отсидеться дома — к этим будет совершенно другое отношение.

Отряд из двадцати воинов, возглавляемых отцом, ворвался в бражный дом и начал обследование места побоища.

Эйрих терпеливо ждал, не рискуя лезть в явно небезопасное место. Из здания иногда доносились предсмертные вскрики, а также мольбы о милосердии, оканчивающиеся очередными предсмертными вскриками.