— Нет, — произнёс Виссарион. — Caminus. Каменный очаг.

Эйрих не понял, что имеет в виду этот грек.

— Каминус — зачем? — спросил он.

— Зима будет холод, — сообщил Виссарион. — Камень держать тепло. Я знать, как строить каминус.

— Что нужно для каминус? — спросил Эйрих.

— Камень, песок, глина, — перечислил Виссарион. — Тепло будет.

— Тогда делай каминус, — решил Эйрих.

/8 июля 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

Шли годы.

Эйрих, занимавшийся с луком с пяти лет, к своему одиннадцатилетию, получил настоящий боевой лук, выменянный отцом на пару рабов, захваченных в очередном набеге.

В набеги готы ходят каждый год, зимой. Римляне ничего не могут им противопоставить, хоть и пытаются. Они ежегодно собирают ополчение, потому что их губернатор предпочитает игнорировать жалобы на «бесчинствующих готов».

«Этой стране точно конец», — подумал Эйрих.

От феноменального успеха набегов больше всех благ получали вождь и его дружина, расширившаяся до двадцати человек. Эйрих, если не провалит грядущее испытание, станет двадцать первым. Правда, не полноправным дружинником, а молодым, то есть ему, пока что, не будет положена доля с трофеев.

Эйриху не нравился такой несправедливый подход, но влияния, чтобы, хоть как-то, изменить его, он не имел. Единственный шанс стать кем-то значимым — воинская слава. И в этом году, если всё будет идти так, как идёт, он поучаствует в набеге.

В прошлой жизни набеги были для него неотъемлемой частью жизни, потому что в степи есть лишь одно правило: если ты не нападаешь на соседей, значит жди, что соседи нападут на тебя.

Потребовались десятилетия, чтобы принести в степи мир. Умерли десятки тысяч людей, сотни тысяч лишились шансов на благополучное будущее, но зато монголы больше не нападали на монголов. Потому что был единственный и безраздельный владыка степей — Чингисхан.

И его Яса — лучшее, что он когда-либо придумывал. Единый закон для всех, позволяющий править его гигантской державой.

В нынешних реалиях, естественно, придётся пересмотреть кое-что, но только не ключевые элементы, а что-то придётся добавить.

Ему всей душой хотелось плюнуть на всё и направиться в степи, чтобы жить единственно верным образом жизни, но он смотрел на мир глазами реалиста и понимал, что сейчас это будет большой глупостью. Мир всегда был опасен, но втройне опаснее он для сопляка, решившего, что ему по силам добраться до родных земель, не зная, где они и кто там живёт. И есть ли они вообще...

А так, жить тут, если терпеть массу недостатков, можно.

Главный недостаток — это нехватка мяса. Он сейчас живёт так, словно Есугей, его почтенный отец, умер совсем недавно и у семьи начались большие проблемы. Даже несмотря на то, что они регулярно ходят в набеги, мяса всё равно слишком мало, нет привычных любому кочевнику напитков и закусок, приходится постоянно ходить на своих двоих, потому что нет вообще никакой лошади — окажись взрослый Темучжин в такой ситуации, наверное, сошёл бы с ума. Сейчас же он почти привык. Но это не значит, что ему всё тут нравится.

Настал вечер, до которого Эйрих, чтобы сэкономить силы, намеренно ничего не делал. И это было легко, потому что зерно мелют Виссарион и Татий, а мелкую дичь добывают братья с сестрой.

Виссарион, к слову, уже очень хорошо изъяснялся на готском языке, а Эйрих освоил латынь, которую раньше называл римским языком, а также чуть-чуть продвинулся в письме.

Эйрих быстро смекнул, что Виссарион будет очень полезным, поэтому относился к нему очень хорошо, никогда не забывая и не жалея выделить ему дополнительной порции сочной зайчатины. Раб чувствовал хорошее к себе отношение и обучал Эйриха со всем усердием.

Но беда была в том, что Виссарион не был учителем. На многие вопросы, которые ему задавал Эйрих, у раба не было ответов. Зато Эйрих быстро сумел представить себе картину того, как работают римские магистраты — на первый его взгляд они делают уйму ненужной работы. Но Виссарион знает не всё, поэтому нужно будет, если планы продолжат воплощаться, найти новых людей, более сведущих в работе магистратов. Общая картина того, как римляне поддерживают порядок и единство в своей державе, сильно интересовала Эйриха. С профессиональной точки зрения.

— Татий, выноси мой лук, — приказал Эйрих.

С Татием история вышла особая. Этот римлянин, родом из Италии, расположенной на западе, был слишком горд и свободолюбив, чтобы быть рабом, поэтому пришлось долго его воспитывать.

А когда воспитание не возымело эффект, Эйрих был вынужден прибегнуть к жестокому, но эффективному методу. Эйрих вскрыл пятки Татия и зашил в них конский волос. Бедняга чуть не лишился ног, но пережил горячку и теперь больше не может даже думать о побеге. Ему просто ходить больно, не то, что бегать.

Метод был «подсмотрен» у китайцев, которые так экономили на охране для рабов. В степи необходимости так изгаляться над рабами нет и не было, поэтому метод практически не применялся, ведь рабам просто некуда бежать, но Эйрих вовремя вспомнил о подобной практике и применил её на Татии.

Ещё пару лет примерного поведения и Эйрих выдерет из его пяток стриженный конский волос, а пока пусть мучается. Нечего было так часто пытаться сбегать...

Домашние восприняли действия Эйриха не очень положительно, ведь всё это походило на бессмысленное зверство, а Эрелиева ещё неделю зеленела при виде ног раба, но затем Эйрих объяснил всё Зевте и доказал, что так можно сэкономить время на поиске и отлове этого непокорного римлянина. Отец объяснение принял, но всё равно, чисто для проформы, дал Эйриху розг. За то, что действовал без его ведома.

Татий покорно склонил голову и поплёлся в дом.

С утра Эйриху сказали, что сегодня день испытаний юных кандидатов в дружину.

Традиционный обряд становления взрослым уже давно запрещён верховным вождём, потому что Христос против подобного, как говорит отец Григорий, но люди бы не поняли, не будь предложено что-то взамен. И заменой стало испытание кандидатов в дружину.

Для Эйриха уже было заранее заготовлено место, потому что для Бреты не секрет, что мальчик может попасть в мишень пять раз подряд не с пятидесяти шагов, а с сотни или даже со ста пятидесяти шагов, но остальные будут проходить испытание всерьёз. Впрочем, Эйрих не собирался как-то филонить или увиливать от состязаний, поэтому проходить он всё это будет честно. Благо, тренировался он так, как остальные даже не пытались.

— Лук, господин, — с поклоном передал оружие Татий.

Римлянин исхудал на скромной пище, выглядел уже не таким сильным, как раньше, но такова цена непокорности.

На больных ногах он выполнял хозяйственные работы, ходил много и испытывал боль на каждом шаге. Особенно тяжело ему было во время посевной, а также при сборе урожая.

Земледелие Эйрих не уважал, но его отношение к делу имело мало значения, потому что именно от зерна зависит их выживание. Можешь быть хоть тысячу раз кочевником, но то, как ты будешь жить, тебе продиктует твой желудок, а не разум.

В этим краях много мест, которые можно было бы использовать как пастбища, но Эйрих не сумел уговорить отца купить овец. Зевта не любил гуннов и считал, что уподобление гуннам — это урон чести. Слов, чтобы переубедить его, у Эйриха не нашлось.

А ведь овцы — это не только вкусное и полезное мясо, но ещё и шерсть, которую можно пустить на изготовление одежды.

Решение отца расстраивало, но поделать с этим, пока что, ничего нельзя. Единственная надежда — достичь четырнадцати, завести жену, построить отдельный дом и жить самостоятельно, своим умом. И в этом сильно поможет участие в набегах на римлян.

Повечерело. На площади разожгли костры. Селяне начали собираться.

Эйрих закрепил на себе колчан, но не за спиной, как это делают готы, а на поясе, «по-гуннски». Это вызывало неодобрение отца, но он, как опытный воин, прекрасно понимал, что каждый использует оружие так, как ему удобнее.