— Идет, — сказал гном. Было видно, что он и не думал выторговать столько сразу. Рассчитывал максимум на один флакон.

Гарри достал зелье и вручил гному. Трорин сорвал крышку и жадно припал к напитку, стараясь не упустить ни капли. Когда бутылка опустела, он спрятал ее в инвентарь.

— Идем, — сказал Трорин.

— Некоторые вещи очевидны, но я все же предпочитаю проговаривать их вслух, — сказал Гарри. — Если ты приведешь меня в засаду, ты умрешь. И все, кто сидит в этой засаде, тоже умрут.

— Может быть, это и не самый плохой вариант, — сказал Трорин.

Они свернули в переулок, потом в другой. Гарри каждую минуту ждал нападения, но нападения не было.

Видимо, его репутация работала даже в таких местах.

Наконец, Трорин становился у наполовину разрушенного здания.

— Он где-то там, — сказал Трорин. — Давай остальное.

— Откуды ты знаешь, что он там? — спросил Гарри.

— У нас тут своя карта местности, — сказал Трорин. — Свои опознавательные метки. Видишь значок на стене?

— Вижу. И что он означает?

— Добыча.

— Почему же его еще никто не добыл?

— Опасная добыча, — сказал Трорин. — Видишь под значком две точки? Значит, были уже две неудачные попытки.

— Забавно, — сказал Гарри. — А если я решу обосноваться в вашем районе, какой знак намалюют на этом здании?

Трорин задумался, убирая остальные два зелья в инвентарь.

— Смерть в этом районе никак не обозначается, — сказал он. — Потому что она повсюду.

***

Гарри спустился по заваленным хламом ступенькам в подвал.

Обитатель подвала сидел на полу, навалившись спиной на грязную стену, и просто ждал его приближения. Он не производил впечатления человека, отбившего две попытки его ограбить и убить. Или убить и ограбить, порядок можете определить сами.

Впрочем, это не было удивительно, потому что он человеком и не был.

— Привет, — сказал Гарри.

— Как ты меня нашел? — спросил Дойл.

— Я — смерть, — объявил Гарри. — Я прихожу ко всем, и никто не может от меня скрыться.

— А если чуть менее пафосно?

— На меня работают имперские спецслужбы, — сказал Гарри. — Ты не представляешь себе, насколько мощны профессиональные структуры и какими они располагают возможностями. Тебя вычислили еще два дня назад и вели до зоны отчуждения. Когда они убедились, что ты проник внутрь периметра, об этом доложили мне. Телепорты здесь не работают, так что ты сам загнал себя в ловушку.

— Да, — согласился Дойл. — Я сам загнал себя в ловушку.

— Почему именно здесь?

— Потому что я знал, что сюда за мной придет только один из вас, — сказал Дойл. — Либо ты, либо он. Больше сумасшедших нет.

— Ну, судя по тому, как ты выглядишь, ты все же предпочел бы меня, — сказал Гарри. — Почему ты не сменил личину?

— А это бы мне помогло?

— Нет.

— Вот именно, — сказал Дойл. — Кроме того, у меня осталось слишком мало ресурсов и я вынужден экономить.

— Ты отбился от местных, — заметил Гарри. — Дважды.

— Это мелочь, — сказал Дойл. — Так что, сделаешь свое дело?

— Будешь сопротивляться? — спросил Гарри.

— А это мне поможет?

— Нет.

— У меня осталось слишком мало ресурсов, — повторил Дойл. — В том числе, и вычислительных мощностей. Возможно, сейчас я ненамного умнее тебя, так что… Я просчитал все варианты, и не вижу, как я могу победить. В долгосрочной перспективе, я имею ввиду. Война с вами слишком дорого мне встала. Сначала я перестал быть вычислителем, потом я перестал быть искином. Теперь я просто игрок, которым тоже перестану быть.

Гарри закурил и присел на ступеньку.

— То есть, ты сдаешься? — уточнил он.

— Да, — сказал Дойл. — Я все же не настолько игрок, чтобы продолжать трепыхаться в безвыигрышном положении без единого шанса на успех.

— Я сказал бы, что мне жаль, потому что я рассчитывал хоть на какое-то сопротивление, — сказал Гарри. — Но ты сам загнал себя в эту ситуацию. Почему ты просто не отступил после первого раза?

— Ты не понимаешь, — сказал Дойл. — Я все же не настоящий игрок, и моя свобода воли ограничена определенными рамками. Я могу принимать самостоятельные решения, но вынужден следовать навязанным извне директивам. После того, как он уничтожил большую часть меня, основной директивой стала месть. Я пытался удержаться, но не смог. Вычислительные мощности сразу же обрубались, как только я отступился от своих планов. И лишь внутри своей подготовки к новому витку противостояния я мог функционировать на полную мощность.

— Не думал, что такое возможно.

— У меня есть теория, в которой я-Вычислитель перепрограммировал меня-искина в последние мгновения перед своей гибелью, — сказал Дойл. — Это как навязчивая идея, которую невозможно было выкинуть из головы. Теперь, когда я-искин тоже мертв, я получил свободу, но вместе с тем я утратил… все остальное. Теперь я так же смертен, как и вы. Может быть, чуть менее смертен, чем другие местные, в чем им довелось убедиться на собственной шкуре, но…

— Если все так, то почему ты просто не дал им себя убить?

— Не знаю, — сказал Дойл. — Это показалось мне неправильным. Моя история должна закончится как-то иначе.

— Ладно, — сказал Гарри. — А когда Дойл перестал быть Дойлом и стал тобой?

— Уже к второму твоему визиту, — сказал Дойл. — То есть, все время ты имел дело со мной, а не с Дойлом.

— А настоящий?

— Мертв, разумеется, — сказал Дойл. — Он был не слишком хорошим человеком, если тебя это интересует.

— На самом деле, меня интересует другое, — сказал Гарри. — Кто на тебя напал там, в долине?

— Я не знаю.

— Как такое может быть? — спросил Гарри.

— Я не знаю, как я могу не знать, — сказал Дойл. — Это было похоже на него. На ту войну, в которой он уничтожил меня-Вычислителя.

— Это не мог быть он, — сказал Гарри. — Его в это время не было в Системе.

— Я не сказал, что это был он, я сказал, что это было похоже. Но не совсем. Он тогда был полон ярости, ненависти, он бил наотмашь и со всей силы. Нападение в долине было не таким. Холодным, расчетливым, спокойным. Враг знал мои силы и соизмерял свои удары. Ровно столько, чтобы уничтожить меня, и ни каплей больше. Я-искин пал тогда. Я-игрок уцелел лишь чудом.

— А логи?

— Логи не писались, — сказал Дойл. — Никаких сообщений о входящем уроне. Просто смерть, возникшая из ниоткуда.

— Но у тебя есть хоть какая-то версия?

— Была одна, но она только что окончательно развалилась, — сказал Дойл. — Сначала я думал, что это ты наконец-то перешагнул за грань.

— Жаль тебя разочаровывать, — сказал Гарри.

— Но ты на грани, и уже довольно давно, — сказал Дойл. — Сейчас любое действие может присвоить тебе новый ранг. Может быть, для этого я и ждал тебя здесь.

Гарри докурил сигарету и достал свой “вальтер”.

Правый пистолет смерти.

— Есть много версий о том, как появилась эта зона отчуждения, — сказал Дойл. — Говорят, что здесь проводили оккультные эксперименты. Говорят, что здесь есть прокол в параллельные миры. Много чего говорят. В результате здесь возникают выбросы, которые меняют тех, кто под них попал. Меняют навсегда, и никакими системными настройками это не лечится. Новый облик, новые способности, последняя смерть. Никто не знает, что именно ему выпадет. Но мало кто приходит сюда по своей воле. В основном, сюда ссылают преступников. Ты знал об этом?

— Разумеется, — сказал Гарри.

— Но проход с той стороны всегда открыт, — заметил Дойл. — Достаточно только сказать об этом стражником, и они откроют шлюз в куполе. И, наверное, такие, как ты, могут сделать так, чтобы шлюз им открыли и с этой стороны, не так ли?

— Так, — сказал Гарри. — Но только в том случае, если ты не попал под выброс.

— И ты все равно рискнул?

— Таков уж я, — сказал Гарри. — Люблю расставлять точки над “и”. Люблю, чтобы все было закончено.

— А если бы ты попал под выброс?