— Тебя кто-то обидел? — после этого вопроса, в его глазах промелькнул стальной блеск. Он уже приготовился защищать меня. Весь напрягся и словно стал шире.

— Н-нет.

Ваня вздохнул и посмотрел мне в глаза, как будто пытался прочесть ответ в моих глазах. Но, видимо, это не принесло никаких результатов.

— Говори.

— Не буду… — упорствовала из вредности. Не позволю ему понять, что рада его приходу. Конечно, эта радость появилась не из-за самого Костылева… Просто хорошо, что пришел он, а не кто-то другой.

— Говори, я сказал, — мужчина сжал мою коленку, немного причиняя боль. Поморщилась и попыталась скинуть его руку. Но, как говорила ранее, с такой силищей и лапищей мне ни за что не справиться.

— Ну, чего ты пристал?! — не выдержала я и повысила голос.

— Чего пристал? — яростно переспросил Костылев и схватил меня за запястья. — Не вынуждай меня. Отвечай на вопрос. Я с тобой, что в цирк пришел играть? Быстро сказала, почему ревешь!

Я забыла и про свою истерику, и про свою вредность, и про свое упрямство. За-бы-ла. Нет, он не напугал меня… Хотя, нет. Я все-таки испугалась, и страх заткнул мне рот. Поняла, что разозлила его, что намеренно провоцировала, прекрасно зная, как он может отреагировать. Но ошиблась. Не думала, что он может быть таким злым…

— Я испугалась, когда услышала, как кто-то начал открывать дверь… Ключи были только у меня, да и я никого не приглашала…

Пока я говорила, Ваня хмурился все сильнее и сильнее.

— Откуда у тебя ключи?

Иван усмехнулся. Понятно. Могла и не спрашивать.

— Ясно… — освободила одну руку и вытерла слезы. Удивительно, но истерика прошла так же тихо, как и началась.

— Извини, не думал, что смогу напугать. Точно все в порядке? Живот не болит? — спросил он, и я покачала головой. Чувствовала себя хорошо, что происходило крайне редко. Вот бы оставшаяся часть беременности прошла так… Прям до сентября, до дня родов. Эх, мечты-мечты…

— Все в порядке… А ты чего вернулся? Забыл что-то? — спросила я, поднимаясь.

— Ага, забыл, — поднялся он следом. — Тебя и ребенка нашего забыл.

Его слова смутили меня, и я решила ничего не отвечать. Опустила голову и вышла из комнаты. А когда попала в коридор, то тут же остановилась. Возле двери стояла Виктория, которая с интересом разглядывая новое для нее место. Девочка была одета в розовую куртку и фиолетовые болоньевые штаны. Малышка уже стянула варежки и бросила их на пол. А сейчас пыталась развязать шапочку. Захотелось подойти и помочь ей. Ее очаровательная мордашка просто умиляла меня. Хотелось обнять ее и потискать за щеки, покрасневшие на морозе. Но почему-то было страшно. Я помнила нашу последнюю встречу. Помнила, как настороженно она относилась ко мне тогда. Но я так хотела наладить наши отношения.

— Привет, — улыбнулась и сделала осторожный шаг в ее сторону. Вика уставилась на меня и перестала мучить свою шапку. Девочка нахмурилась, но все же ответила.

— Пивет, — и тут же смутилась. Уже хоть что-то! Диалог начат.

— Давай я помогу тебе раздеться? — предложила я.

— Я сама! — тут же воскликнула малышка и топнула ножкой.

— Конечно, сама! — поспешила ее успокоить, — но, кажется, у тебя не получается развязать шапочку…

Вика задумалась на пару секунд, а потом тяжело вздохнула, словно сделала мне одолжение, и кивнула. Подошла и наклонилась, девочка же внимательно следила за мной. Потом посмотрела вниз.

— Паина, ты пакала? — спросила малышка. Тихо рассмеялась и погладила по мягким волосам.

— Нет, Вика. Я не плакала.

Девочка кивнула с серьезным видом, прямо как взрослая.

— Помоги, — она кивнула на обувь, но тут позади нас раздался строгий голос Вани.

— Вика, ты умеешь разуваться сама.

Девочка надула губы, но все равно наклонилась и быстро разулась.

Я убрала ее вещи и обувь в шифоньер. Вика и Ваня сидели в гостиной. Как оказалось, Ваня решил, раз Магомед не идет к горе, то гора идет к Магомеду. То есть раз я не захотела переезжать к нему, поэтому он переехал ко мне.

От такой наглости я просто потеряла дар речи.

— Кусять, папоська, — услышала тоненький голосок малышки и поспешила на кухню. Надо кормить ребенка!

22

Наверное, это впервые, когда я не знала, что приготовить. Бывало, что встречала родителей с работы вкусными обедами и ужинами. Стараться для них мне было только в радость. И я всегда знала, что мои труды будут оценены. Прошло столько времени после их смерти… А сердце все равно болело, а душа была изранена. Пока нарезала салат, по лицу покатились слезы. В духовке запекались мясо и картофель, надеялась, что и Ване, и Вике понравится. Решила немного разнообразить наш ужин. И тут, неожиданно, словно снежная лавина, на меня навалились воспоминания. Мама очень любила овощной салат… И казалось, что сейчас, вот прямо сейчас, откроется дверь, и войдут родители. Живые и невредимые. Обнимут, поцелуют и поддержат. Но это никогда не произойдет. Они не вернутся. Даже то, что виновник их смерти уже наказан, моя боль не станет меньше. Тихо всхлипнула и отложила нож. Вытерла щеки и зажмурилась. Надо успокоиться. Слезами я могу усугубить свою беременность. Неожиданно позади услышала тихие шажки и обернулась. Заметила, как малышка быстро скрылась за поворотом. Ну, вот. Сейчас сдаст меня отцу. Надо быстро убрать доказательства слез. Не хотелось, чтобы меня жалели, чтобы лезли в душу. А Костылев не отстанет — это точно. Докопается до самой сути, вытрясет из меня всю душу, истреплет нервы, но своего добьется. А мне это надо? Нет, спасибо. Обойдусь. Хотя, в душе таилась надежда, что девочка не так поняла мое состояние, и я смогу избежать психосеанса от Костылева. Но я ошиблась. Не учла того, что Вика — папина дочка. Такая же упрямая.

— Что случилось? — Иван подошел ко мне и развернул к себе лицом.

— Ничего…

— Не ври мне. Поняла? Говори, почему плакала?

Посмотрела ему в глаза. И увидела многое, что до этого было скрыто для моих глаз.

Сейчас я видела поддержку, заботу и настоящее переживание за меня. Притворялся? Нет. Ваня самый честный, прямой и открытый человек, которого я знаю. Тогда почему я раньше этого не замечала? Да, наверное, потому что мне было так удобно. Отталкивать его. Ведь я даже предположить не могла, что родители уйдут так рано… У меня была опора и поддержка на тот момент. А сейчас их нет. И если я продолжу игнорировать Ваню, притяжение между нами, то лишусь и его. Тогда я не выживу. Мне будет тяжело, пока ребенок не родится… Но это еще так долго…

Кажется, выбор очевиден.

Сделала маленький шажок и обняла его. Будь что будет.

23

Обняла его и замерла. Боялась пошевелиться. Знала, что не оттолкнет, но так было страшно делать первый шаг. Честно, устала от самой себя. Эти метания меня достали. Хочу его — не хочу. Буду жить с ним — не буду. Тревожила душу и себе, и ему. Не давала спокойно жить нам обоим. Но, может, пора остановиться? Я не справлюсь одна. Не справлюсь. И ребенку все же нужен отец, который будет жить рядом, будет воспитывать, помогать и поддерживать. Самый настоящий папа, а не приходящий только на выходные. Я сама росла в полной семье и просто не представляла, как жить только с одним родителем…

Обхватила его сильнее, насколько позволял небольшой живот. Продолжала ждать, когда же он ответит мне. Думала, что все, сейчас оттолкнет. Ведь, он же не железный. Его выдержке вообще можно позавидовать. Сколько он терпел мои истерики… Я б сама себе дала подзатыльник. Но я больше не девочка. Я — взрослая женщина, будущая мама, и больше не могла позволить себе быть легкомысленной. Настало время забыть о своих «хотелках» и начать думать головой. Ваня мне не враг. Наоборот, он — мой спасательный круг. И я буду держаться за него.

Мужчина тихо вздохнул и одной рукой стал гладить меня по спине, а вторая накрыла мой затылок.