Он терпел эту муку еще минуту или две. Потом рванул к себе Найлу и вошел - так резко, безжалостно, что она закричала - не то от испуга, не то от неожиданности. Ноги ее сомкнулись на его спине, откинувшись назад, подставляя его поцелуям губы, шею, соски, она начала ритмично раскачиваться. Долго, бесконечно долго длилась эта скачка по благоухающим полям любви, сквозь цветущие сады страсти и поляны блаженства; наконец горячий поток оросил чрево Найлы, и она, обессиленная, сникла на груди своего принца.
Блейд понял, что сегодня ему преподнесли редкий дар; давно, может быть, никогда раньше, он не испытывал такого наслаждения. Снова и снова они сходились в любовном поединке, в схватке, где не было проигравших, где каждый брал и дарил, завоевывая победу. Наконец приблизился миг расплаты.
Свернувшись клубочком под боком Блейда, положив головку ему на плечо, Найла вздохнула; потом тонкие пальцы коснулись его щеки, ласково легли на подбородок.
- Эльс... милый... я хотела спросить...
Блейд застонал - про себя, конечно. Все шестнадцать дней, прошедших после схватки с Канто-Хейджем, ему удавалось уходить от этого вопроса; однако сейчас он был полностью в ее власти. Нельзя же просто так ринуться с ложа любви - такой любви, которой его одарили этой ночью! Малышка снова обошла его - с присущим ей тактом, умом и женским коварством; обошла, не забывая о собственных удовольствиях. Но на этот раз он подготовил запасные позиции.
- Эльс... милый...
- Слушаю и повинуюсь, моя ат киссана...
Он пощекотал ее под грудками.
- Перестань дурачиться, милый... - она помолчала, повернулась на бок, и бархатистое бедро легло на живот Блейда. - Знаешь, я до сих пор не понимаю, как ты справился с этим зверем... с этим чудовищем.
- Я его заколдовал, малышка. Знаешь, магия бывает солнечной и лунной, доброй и...
- Эльс! Я же серьезно!
Она не отступит, понял Блейд. Она верила в магию ничуть не больше его самого. Что ж, запасной рубеж обороны был готов, и он нырнул под колпак своего блиндажа, выстроенного из полуправды и скрепленного ложью.
- Как ты думаешь, зачем мы с тобой пытались разозлить этого скота в перьях?
- Ну-у-у... Он мог замучить нас... Ты искал смерти - легкой и быстрой... хотя бы для меня.
- Верно. Но только отчасти. Еще я тянул время, - он поднес к ее лицу руку. - Погляди-ка, малышка. Ничего не замечаешь? Вот здесь, на тыльной стороне ладони... между большим и указательным пальцами?
Найла пощупала, не доверяя глазам - в каюте уже царил полумрак.
- Какая-то хайритская хитрость, Эльс? Тут что-то под кожей - твердое, вытянутое и маленькое...
- Под кожей, но не под моей. Смотри.
Блейд отодрал нашлепку и вытянул из-под нее крохотное лезвие.
- Этого Канто с рваным ухом сгубила самонадеянность. Когда ты шлепнулась в обморок, я уже перепилил ремень на руках. Он подошел ко мне близко, слишком близко... хотел видеть мои глаза во время намечаемой операции. Ну, и я... - он замолчал.
- Ты освободил руки, да? Я знаю, ты очень, очень сильный... - Найла прижалась горячей щекой к бицепсу Блейда, ласково поглаживая его грудь. Что же случилось потом?
- Я его вырубил. Мы, хайриты, умеем драться и с франом, и с мечом, и голыми руками. Один удар - вот сюда, по горлу... - Блейд пощекотал ей шейку, и Найла тихонько взвизгнула. - Я взял меч и перерезал путы на ногах. Остальное было несложно.
- А как ты заставил его драться? Ведь был бой, да? Мои служанки говорили...
- Ну, детка, тут не понадобились хайритские хитрости. Он мог выбирать - либо биться со мной как подобает мужчине и вождю, либо очутиться перед своими воинами без штанов... то есть без юбки... и не только без нее.
- О! - Найла была шокирована. - И ты... ты бы смог?..
- Не знаю, - Блейд задумчиво потер висок. - Скорее, я просто убил бы его. Но он поверил, на наше счастье. И теперь я - вождь! Сайят Эльс Перерубивший Рукоять! А ты - верная подруга сайята! - он негромко рассмеялся.
Найла погрузилась в размышления. Блейд дорого бы дал, чтобы подслушать мысли, проносившиеся в ее хорошенькой головке. Наконец она нерешительно сказала:
- Я ужасно перепугалась, милый... Ты прости меня... я лежала без чувств и ничем не могла помочь тебе...
- Будем считать, что сегодня ты искупила свою вину, - Блейд был само великодушие. - И если ат-киссана и в дальнейшем осчастливит бедного дикого хайрита своими милостями...
Найла захихикала и шлепнула его по губам.
- Ненасытный! Ат-киссана едва жива!
- Но этой ночью она была восхитительна!
Блейд мысленно поздравил себя с тем, что сумел отсидеться в своем блиндаже. Однако его ждало разочарование. Они уже засыпали, когда Найла вдруг сказала:
- Знаешь, милый, я была в каком-то забытье... в полубреду... И мне привиделось... привиделось нечто странное...
- Да? И что же?
- Будто этот дикарь сам развязал тебя... Ты его ударил... А потом вы долго говорили с ним на непонятном языке... и кричали у двери... Так смешно! Правда?
- Удивительный был у тебя обморок, малышка, - заметил Блейд. - Я несколько раз пытался привести тебя в чувство, но без успеха. По-моему, ты крепко спала. И видела сны. Очень смешные! Правда?
Вдруг Найла потянулась к нему и поцеловала в губы.
- Конечно, мой хитрый хайрит...
* * *
Лайот Порансо, против ожиданий Блейда, совсем не походил на дряхлого старца. Да, он был стар, но стан его оставался прямым, плечи - широкими, и руки не дрожали - даже после четырех или пяти объемистых чаш горячительного.
Они расположились на палубе "Катрейи", которую Порансо подверг долгому и пристальному осмотру. Он восхищенно цокал языком, разглядывая ятаганы и сабли старого Ниласта, и Блейд, обменявшись с Найлой взглядом, тут же предложил лайоту любую на выбор. Три принца - три сына, сопровождавшие его, - тоже не остались без подарков. Это были дюжие молодцы, носившие по два белых пера, и поглядывали братья друг на друга весьма прохладно.
Теперь вся компания, включая и ристинского жрецанавигатора Магиди, знатока морских течений, человека пожилого и весьма уважаемого, возлежала на ковре, потягивая крепкое фруктовое вино, закусывая жарким из молодых карешинов и плодами асинто, круглыми и сладкими, как перезрелые груши. Формально прием давался в честь старого лайота, но Блейд - про себя, разумеется, - полагал, что он-то и есть главный виновник торжества. Если его подсчеты были точны, то сегодня на Земле шел день двадцать девятого мая - и, следовательно, Ричарду Блейду стукнуло пятьдесят шесть. Если приплюсовать к этому солидному возрасту года Рахи, вместе они окажутся постарше Порансо, решил странник.
