3 года назад

– Папа, я прошу тебя не нужно. Умоляю не делай этого, – плачу навзрыд.

– Далия, ты прекрасно знаешь, что сейчас речь идет не только о тебе. На кону жизнь маленького ребенка, твоей племянницы. На кону честь и уважение.

– Но на кону и моя жизнь, отец. Я не перечила тебе никогда, но сейчас я просто не могу согласиться. Этот брак… он… мне не нужен. Он не принесет счастья. Папа я тебя умоляю… – чуть слышно произношу свои слова.

– Быть может сейчас, ты так против, но потом ты его полюбишь. Таир хороший мужчина. Он идеальный кандидат. Ты будешь счастлива. А малышка Амита будет вашей дочерью. Подумай о памяти сестры.

– Меня и саму убила ее смерть, но папа, Таир может удочерить ее, женившись на другой девушке, почему именно я?

– Ты молода, и договор с главой семейства Аббас был давним. Мы породнились, но как видишь Камалия и Мунир слишком рано ушли. Амита соединит наши семьи вновь. Всевышний не зря подарил нам младших детей.

– А как же я? Пап, как же я?

– Традиции будут вечны, даже если кажется, что многое стерто. Это мое окончательное слово, Далия. Подумай о том, что ты уже взрослая и от тебя зависит честь нашей семьи, умение держать слово. Я люблю тебя, дочь и надеюсь на твое благоразумие.

Он поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты закрыв за собой дверь, а я упала на пол разбитая… Потому что я никогда не смогу пойти против его слова, против своей семьи, и моя любовь искренняя и первая навсегда останется там же, где я ее обрела – на берегу моря, среди огромных камней.

«Орхан… мой любимый, как же мне быть? Тебя нет, и я потеряна. Что с нами будет теперь?», – склонила голову роняя горькие слезы. Как назло, он сейчас на учебе в России, и ничего не может сделать, да и что тут вообще поможет?

Не успела я подняться на ноги, как в спальню ворвался Латиф.

– Здравствуй брат, в чем дело? – попыталась привести в норму свой голос и заплаканное глаза.

Он со злостью в эмоциях своих и резких движениях, подошел ближе и схватил меня за лицо больно впиваясь пальцами.

Я закричала от страха и неожиданности.

– Маленькая потаскуха. Долго ты еще будешь позорить нашу семью? – вдруг произнес он ужасные вещи.

– Что…?

Я опешила, потому что он ни разу так не говорил со мной, хоть и был всегда отстраненным на эмоции и чувства.

– Думаешь я не знаю в чем причина твоего бунта, Далия? Я все видел и наблюдал за тобой. Думаешь, что такая умная? Думаешь, что я бы тебе позволил уйти в дом этого ублюдка?

– Что ты такое говоришь, отпусти меня, – начала вырываться, но хватка стала только сильней.

– Я всегда знал, что ты нас опозоришь, поэтому и следил за взрослением маленькой избалованной принцессы и был прав. Ты никогда не стала бы такой как твоя сестра Камалия. Она достойная нашей семьи женщина. Ты же в одном шаге от позора.

– Не говори так, я не сделала ничего, – из глаз брызнули слезы, потому что я как никогда почувствовала себя именно таковой.

– Послушай внимательно, сестренка, – словно яд выплюнул он последнее слово. – Если ты вздумаешь идти против воли отца, твой жених, названный тобой самой, окажется насильником из моих уст, а ты станешь шармутой. Ведь даже пользованная насильно никогда не станет чистой в глазах людей, ты это прекрасно знаешь. Твоя участь будет печальной. Ты опозоришь отца, меня, мать, и будешь до конца дней носить красный платок позора, одинокая и брошенная. А он? – усмехнулся злостно. – Ты сама знаешь, что с ним сделают, когда правда о том, что он сделал выплывет в народ, а я постараюсь говорить громко. Его убьют, не скупясь на гнев. Смерть эта будет страшной. И виной такой участи станешь ты одна, Далия.

– Нет, нет, нет, – кричала все громче с каждым словом. – Не делай этого. Прошу, Латиф. Он не виновен. Никто не виновен. Я все сделаю, клянусь, – стала прижимать его кисть ко лбу своему, по-прежнему находясь на коленях.

Перед глазами встали картинки такой жизни и мне стало жутко и страшно.

– Тогда подумай еще раз, какой судьбы ты нам всем желаешь, сестра. Это мое единственное предупреждение. Прими решение и озвучь его на семейном ужине сегодня. Иначе, я буду действовать незамедлительно.

Он ураганом вышел из моей комнаты, а моя жизнь покатилась с горы, прямиком в ад.

Все мои счастливые планы и надежды угасли с громким хлопком двери.

Иллюзия выбора оказалась прозрачной. Я никогда не сделаю больно ему или маме с папой. Я приму вызов судьбы, даже если моя жизнь навсегда остановится в том дне, когда я знала, что любила его, а он любил меня, потому что сегодня я перестану существовать. Той Далии, больше не будет никогда.

Изнутри я выжжена, опустошена… изранена.

– Всевышний, за что ты так со мной? С нами? – слезы уже высохли, но так горько и больно, что боль пульсирует в каждой точке моего тела.

Смотрю на телефон и так хочу ему написать, но что с нами сделает эта правда? Какой понадобится срок привыкнуть к мысли, что я не буду его женщиной и женой?

Мы планировали иначе, а в итоге…

«Сестра, моя дорогая Камалия, как же мне жаль тебя и произошедшее с тобой и твоим мужем… Но я теперь одна и принимаю на себя все удары злого рока. Твоя дочь станет моей дочерью, не познав родной материнской любви, а я потеряю возможность быть рядом с тем, кого выбрало мое сердце».

В моем распоряжении вся жизнь… быть может и не будет она долгой, кто знает. Но вся она уйдет на то, чтобы погибать любя другого. В объятиях другого мужчины, которого буду звать своим мужем.

Снова начинаю плакать, сжавшись в ком на мягком ковре.

Слова Латифа меня ранили. Он никогда не позволял себе такого тона в мой адрес, неужели он правда считает меня такой? Неужели решил, что я и мой Орхан… Это же табу. Но люди не станут разбираться, а позор падет на всю фамилию Хуссейн, как и на семью Орхана.

Нет, я не могу так поступить с ними всеми.

Проглатываю эту боль, оставляя ее на волю Всевышнего и встаю с пола. Машинально расчесываю длинные черные волосы, не обращая внимания на то, что серые глаза из зеркала больше похожи на серые тучи и проливается дождь, стекая по моим щекам.

– Маарам, – зову служанку, и она тут же появляется. – Помоги пожалуйста с нарядом для ужина.

– Конечно, госпожа, Далия, – быстро устремляется к огромному шкафу с одеждой, а я скидываю с себя домашнее платье, оставаясь в нижней сорочке.

Смотрю в зеркало на чуть стройное тело, выглядывающий уродливый шрам из-под кружевного края декольте и тут же отворачиваюсь. Я ненавижу свое отражение. Ненавижу жалость людей, их грустные вздохи и вопросы о том, как мое здоровье. Ненавижу все это…

И вновь страдает сердце. Израненное болезнью, а теперь и любовью…

Маарам входит назад с зеленым платьем и помогает надеть.

Я люблю ее как вторую маму. Она со мной с рождения, поэтому ее дочь Лина стала моей самой близкой подругой, ведь мы росли рядом изо дня в день.

С ней я могу быть собой, и она не смотрит на меня как на богатую девочку, выросшую в золоте.

– Как там Лина? Как учеба? – спрашиваю ее, когда она застегивает молнию сзади.

– Все хорошо, спасибо вам.

– Не нужно, Маарам, вы тоже моя семья.

– Но если старший господин узнает…

– Не узнает. Сама знаешь, что для папы это копейки. Лучше пусть Лина получит образование, чем я куплю себе очередное ненужное платье по указу мамы.

– Спасибо, Далия, – скромно улыбается и начинает расчесывать мои волосы. – Как малышка Амита?

– Ей всего месяц, – вспомнила племянницу и слезы на глаза навернулись.

– Я слышала про решение, господина Магди.

– Ох, Маарам, я в такой печали. Папа меня не слышит, а с мамой нет смысла говорить. Решения отца не оспаривают в нашем доме.