— Весьма хитро. — Сотрудник снял с себя всю амуницию и даже перчатки и маску. — Ты хитрый черт, когда же я найду тебя?

Он прошептал это тихо, но 362 все слышал, впрочем, это его не интересовало, разборки двух людей или двух организаций. Здесь витал запах человека тот самый, что ощущал в городе. Этот человек многое успел сделать и было понятно, почему сотрудник зол на него, но была непонятна причина всего конфликта. Еще один вопрос относительно человечества, на который изгой не знал ответа и честно говоря не хотел знать.

Пока сотрудник разбирал коробку 362 от нечего делать осматривал помещение. Старые насосные установки, поросшие мхом, мутные стекла, через которые угадывались силуэты бегающих инфицированных. Он осторожно подошел и выглянул через них, разглядывая психов. Они бродили вокруг, пробудившись и постоянно дерясь между собой, но никто из них не собирался уходить. Как же их много.

— Почти готово. — Слова сотрудника отвлекли его от окна, и он посмотрел на прибор.

Он стоял без коробки, и внутри были несколько черных ящиков, соединенных между собой и мерцающих едва заметными лампами индикации. Сотрудник одел заново амуницию, проверил автомат и пистолет и положил их на стол рядом с прибором.

— Внимание. — Приказал он. — Быть готовыми к любой ситуации, отключаю прибор.

Он разъединил несколько проводков и воцарилась тишина, только инфицированные на улице зашевелились, больше не слыша шума.

— Повезло. — Произнес один из сотрудников и в этот момент в здании прогремел взрыв и все вокруг затрещало и весь этот треск пропал в воплях инфицированных, привлеченных взрывом.

— Держать проход. — Скомандовал сотрудник, хватая оружие и взбираясь на установки. — Сейчас они рванут сюда.

По коридору послышались все нарастающие вопли инфицированных и сотрудник зарядил гамма-колбу в подствольник автомата. Он взял на прицел проход и стал ждать. Все изгои тоже держали на прицеле два узких коридора, ведущих к ним. Сейчас будет жарко. 362 непроизвольно погладил автомат и слегка сжал рукоять, водя пальцем по курку. Минута тянулась томительно и 362 смотрел на коридор, слыша оттуда вопли и больше не наполняясь яростью. Он понимал, что это его последний бой, немыслимо спастись, когда за стеной сотни инфицированных и день в самом разгаре. Он умрет, но заберет, как можно больше с собой этих сумасшедших людей. Он посмотрел на других изгоев и все они посмотрели на него. В их глазах изгой увидел смысл и понимание смерти. Больше никаких пустых взглядов, нет смысла прятать свою сущность.

— С пробуждением вас. — Произнес сотрудник, не смотря на них. — Извините, что привели вас на смерть.

— Вы достойны, чтобы за вас умереть. — Произнес 550.

— Для нас это счастье. — Прорычал 780.

362 прислушался к себе. Он не слышал Киркина, но чувствовал его страх. Он боялся, но было уже поздно. Изгои выдали себя.

— Они разговаривают. — Спросил один из сотрудников.

— Киркин не единственный. — Ответил старший и в этот же момент выстрелил в коридор из гранатомета. Колба хлопнула и коридор наполнился криками агонии инфицированных, которые первыми ворвались в машинное отделение.

— Готовиться к второй волне. — Сотрудник зарядил колбу. — Если продержимся до ночи, есть шанс спастись.

В коридоре снова начали усиливаться вопли и послышался топот многочисленных ног.

— Идут.

В этот момент в стекло влетел инфицированный и в помещение через новую брешь хлынула грязная лавина из сотен безумцев, жаждущих убивать.

— Сдерживать атаку. — Скомандовал сотрудник и его голос пропал в плотном огне. — Коридор задержу.

Изгои открыли огонь из автоматов и сразу же сошлись в рукопашную с больными, пока сотрудники забрались на установки и оттуда обстреливали инфицированных, пытавшихся добраться до них. Это был бой насмерть. Изгои умели драться и превосходили инфицированных в силе, но тех было слишком много. Сотрудник выстрелил колбой в коридор, поджарив еще инфекцию, но это уже было бесполезно. Они открыли огонь по наступающим ордам, сея смерть и спасая свои жизни. 362 практически сразу потерял автомат, снесенный с места инфицированными сразу перейдя на оружие ближнего боя. Он моментально растратил все патроны в пистолете и не имел возможности его перезарядить бил окровавленной рукояткой по их головам и орудуя ножом направо и налево, пока он не застрял в ребрах психа и исчез в груде тел. Воспользовавшись замешательством инфицированных и отшвырнув убитого в толпу он оглянулся на поле боя, перезаряжая пистолет. 3 изгоев уже не было видно в этой куче тел и он надеялся, что они еще обороняются за установками. Он отскочил к огромным насосам, уворачиваясь от удара руки и стреляя и ему на глаза попался лом. Он выхватил его и начал им наносить удары, как саблей, круша противников направо и налево, отшвыривая раненых на корм своим собратьям. Но инфицированных становилось все больше и больше и сдерживать их стало невозможно. Отшвырнув очередных больных от себя мощным ударом он осмотрелся. Изгои которые были еще живы, бились рядом, ловко орудуя ножами и подручным материалом. Сотрудники были на установках, обороняясь на последних патронах. 362 посмотрел на лестницу, там наверху были комнаты с железными дверями. Он толкнул плечом 550 и указал на двери.

— Ваше спасение. — Выкрикнул изгой и указал сотрудникам на лестницу. — Мы прикроем.

Сотрудники спрыгнули вниз и изгои начали им пробивать путь клином, через который люди убивали особо настырных. Сотрудники заскочили на лестницу и толпой инфицированных изгоев смели в сторону. Психи рванули по лестнице, но люди оборонялись и успели закрыться в комнате. Они были спасены и теперь пришло время изгоев умирать и они бились насмерть, забирая с собой как можно больше инфицированных. 362 уже не успевал смотреть по сторонам, круша противников окровавленным ломом, его несколько раз сбивали, но он упрямо вставал покусанный, насаживая на нож особо ретивых и снова орудуя ломом и ножом, как сумасшедший, чувствуя, как нарастают в нем силы от ярости с каждым ударом. Инфицированные все забегали в зал со всех коридоров и их трупы уже мешали стоять. Приходилось балансировать на этих постоянно дергающихся телах, мокрых от крови и постоянно прыгать, убивая и убивая больных психов. Он мельком увидел, что одного изгоя сдернули с установки и он исчез в толпе. Это конец и вне себя от ярости он так сильно врезал попавшемуся под удар инфицированному, что тот пролетел половину зала, увлекая за собой голодных безумцев. Секундная передышка перед смертью и на горе трупов, перехватив скользкий от крови лом поудобней он приготовился забрать с собой столько инфицированных, сколько сможет. Они атаковали и он сносил их мощными ударами, но пропустил нападающего сзади, скатившись с ним к насосным станциям. Вот он, конец, подумал изгой, смотря в эти безумные глаза и чувствуя вонь из пасти, но снаружи что-то изменилось и инфицированные развернулись к выходу, привлечённые новым шумом. Оттуда нарастал новый рев, который спас его жизнь и изгой встал, держась за стенку и опираясь на лом, пытаясь понять, что это за звук и наконец понял что это. Самолет. Он с грохотом пронесся на ними от чего здание задрожало и тут же снаружи стало необычайно светло и жарко. Голодные вопли сменились воплями боли и ударная волна напалма накрыла все вокруг здания. Часть инфицированных рванули на вопли боли, становясь сами жертвами огня. Другая часть осталась стоять на месте и все эти психи забыли про изгоя и смотрели на полыхающий огонь, как завороженные. Стены трещали от жара, но изгою было плевать. 362 встал шатаясь и обернулся вокруг. Он увидел 550 с оторванной головой и ярость в нем закипела. Он снова был у установок и там был еще один лом. Он вытащил его и повернулся к инфицированным, вооруженный двумя ломами. Их тут оставалось около двадцати. И все они умрут. Он зарычал, привлекая внимание больных и начал их крушить направо и налево, напав первым, совершенно ничего не чувствуя, кроме ярости. Его царапали, кусали, били кулаками, пытались уронить, но он был незыблем как скала и убивал ненавистных ему инфицированных с одного удара, круша их кости и пронзая ломами их тела. Снова засвистели пули вокруг, убивая инфицированных и через минуту он остался стоять на горе трупов совершенно один. В полной тишине зала и горящем аде за стенами здания он едва учуял людей, поскольку все плыло перед глазами и он практически ничего не видел от нахлынувшей усталости. Сотрудники вышли из убежища, спася его и стояли в шоке, смотря на единственного спасшегося изгоя, возвышающегося на горе трупов, озаряемого огнем сзади. Они медленно спустились, держа местность на прицеле и подстреливая недобитых инфицированных и осторожно подошли к нему ближе, расплываясь в глазах изгоя.