…И воздух – как роза, и мы – как виденья,
То близок к отчизне своей пилигрим…
И верь! Не коснется до нас наслажденье
Бичом оскорбительно-жгучим своим.
Перед этой поездкой были еще две по-прежнему бесплодные встречи с Анной, весной и осенью.
Сегодня ночью на дно залива
Швырнут неверную жену,
Жену, что слишком была красива
И походила на луну…
Вернувшись в столицу, Гумилев вновь окунулся в литературную жизнь. Он посещает «Вечера Случевского», где бывал Блок, литературные «среды», которые проводил у себя дома Вячеслав Иванов. «Среды» проходили в «башне», которая представляла собой большую круглую комнату под самой крышей на шестом этаже на Таврической, 25. Окна «башни» выходили на Тверскую и на Таврическую. Дворец и парк оказывались внизу, под ногами писателей, и сообщали им особое, приподнятое настроение.
О вечерах у Вячеслава Иванова ходили легенды. Приглашенные считались посвященными в узкий круг избранных поэтов.
Он был героем, я – бродягой,
Он – полубог, я – полузверь,
Но с одинаковой отвагой
Стучим мы в замкнутую дверь.
Вячеслав Иванов восторженно принял нового поэта. Гумилев, по воспоминаниям очевидцев, держался так, что иначе «как бы и быть не может».
Отдавшись целиком литературе, Гумилев не очень охотно посещал юридический факультет Петербургского университета. Ему гораздо интереснее и ближе был журнал «Студенчество», одним из редакторов которого был будущий футурист Сергей Городецкий, а также «кружок молодых», на собраниях которого бывали Андрей Белый, Михаил Кузмин.
Имя Гумилева уже не только на слуху творческой интеллигенции, но и достаточно известно читателям. Газеты «Новый путь», «Утро», «Речь» публикуют рецензии на стихи молодого автора. Его приглашают сразу в три альманаха: «Акрополь», «Кошкодав», в альманах Городецкого. Он становится персонажем драмы «Маков цвет» 3. Гиппиус, Д. Мережковского и Д. Философова, где выведен под фамилией Гущин.
Но… личного счастья нет. Киевская колдунья, русалка, дева луны не покидает его души и мыслей.
Она колдует тихой ночью
У потемневшего окна
И страстно хочет, чтоб воочью
Ей тайна сделалась видна.
В этом стихотворении, написанном поздней осенью 1908 года, все дышит воспоминаниями, тоской о ней, «колдунье». Но переписка прервана, кажется, что они никогда больше не увидятся…
В следующем году на лекции в Академии художеств Николай Гумилев повстречался с Максимилианом Волошиным. Там же Гумилева представили выпускнице Женского Императорского института, ставшей недавно вольнослушательницей лекций по испанской литературе и старофранцузскому языку в Санкт-Петербургском университете, – Елизавете Дмитриевой.
Как она сама потом вспоминала: «Он поехал меня провожать, и тут же сразу мы оба с беспощадной ясностью поняли, что это “встреча” и не нам ей противиться».
«Не смущаясь и не кроясь, я смотрю в глаза людей, я нашел себе подругу из породы лебедей», – написал Николай Степанович ей в альбом.
Елизавета родилась 31 марта 1887 года в обедневшей дворянской семье, была младшей и все детство тяжело болела, не вставала с постели, страдая туберкулезом костей и легких.
Помогла вера. Бабушка заставила ее целовать образ целителя Пантелеймона и повторять: «Младенец Пантелеймон! Исцели младенца Елисавету!». И, как огонек надежды, – мерцающая лампадка у иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость».
И однажды девочка стала ходить…
Вместе с Гумилевым, которого, как ей казалось, она ждала всю жизнь, Елизавета бывает в «башне» у Вячеслава Иванова, на лекциях, на литературных вечерах. Они читают друг другу стихи – свои и чужие. Николай дарит Лиле (так звали ее домашние и близкие) свою книгу «Романтические цветы». Романтическая любовь – такая, о какой она мечтала в детстве, в юности, прикованная к постели. Он посвятит ей строки:
Ты ждешь любви, как влаги ждут поля;
Ты ждешь греха, как воли кобылица;
Ты страсти ждешь, как осени земля!
И тут неожиданно возникает любовный треугольник. Максимилиан, видимо, прозрев, зовет на лето Елизавету к себе, в Коктебель. Но Дмитриева, женским чутьем понимая возникшую ситуацию, не соглашается приехать без Гумилева.
«Корень зла», к сожалению, таился в некрасивой, больной, но, безусловно, талантливой, жаждущей жизни и впечатлений Елизавете Дмитриевой – Лиле…
31 мая пара была уже в Коктебеле. Довольно скоро Гумилев заметил охлаждение к себе Лили. Она часто уединялась с Максом и добилась того, чего хотела, – Волошин потерял голову.
«Мне все казалось, что хочу обоих, зачем выбор?» – напишет она в своих воспоминаниях, не забыв покаяться перед Гумилевым.
С каждым днем положение Николая Степановича становилось все более двусмысленным. И тогда коварная Лиля попросила его уехать, а сама осталась с солнцеподобным Максом и провела с ним в Коктебеле все лето.
В Петербурге Гумилев и Дмитриева постоянно сталкивались друг с другом в различных литературных компаниях. И Елизавета… вновь стала оказывать ему знаки внимания.
В это же время на литературном горизонте появилась некая загадочная Черубина де Габриак. Поползли самые невероятные слухи об одинокой испанской аристократке, увлекающейся литературой.
Вячеслав Иванов однажды признался Волошину: «Я очень ценю стихи Черубины. Они талантливы. Но если это – мистификация, то гениально».
Секрет открыла сама… Дмитриева. Да, это была их с Максом идея. Гумилев, который к тому времени уже давно порвал с ней все отношения, был сильно обижен на нее. Но главным итогом этой мистификации оказалась драма между Гумилевым и Волошиным.
К сожалению, Дмитриева не унималась и подогревала страсти. Ее больному самолюбию льстила ссора между двумя известными поэтами.
Кончилось тем, что Макс прилюдно, в Мариинке, дал пощечину Гумилеву. Тот вызвал Волошина на дуэль. Поединок назначили на утро 22 ноября в районе печально знаменитой Черной речки.
Дуэль окончилась ничем. Гумилев промахнулся, у Волошина случилась осечка.
Тем не менее, последовала оживленная реакция публики, желтой прессы. Окружной суд приговорил дуэлянтов к домашнему аресту: Гумилева на семь дней, Волошина – на день, и к штрафу – по десять рублей с каждого.
Больше о «Черубине» Гумилев никогда не вспоминал. Она, в свою очередь, разорвала связь и с Волошиным. Пережив эти два бурных романа, Елизавета Дмитриева вышла замуж за инженера-путейца, но, как говорили, счастливой не стала. Умерла она в 1928 году в Ташкенте, в ссылке…
Однако вернемся в 1909 год. Бывая в «башне» у Вячеслава Иванова, Гумилев часто рассказывал о своих путешествиях. В этих рассказах, как это часто бывает у людей творческих, причудливо сплетались реалии с вымыслом.
И вот – новое путешествие, на этот раз в страну черных христиан – Абиссинию, как тогда называли Эфиопию.
Путь в Африку лежал через Киев. В сердце поэта теплилась надежда на встречу с Анной. И хотя они обменивались письмами и стихами, надежда была слабой. В том же году Анна напишет известное стихотворение – ключ к пониманию этой любви-вражды, окончание которой не сулило ничего хорошего:
И когда друг друга проклинали
В страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали,
Как земля для двух людей мала…
