Дымов был уверен, убивать да и сильно калечить его точно не собирались. Скорее, предупредить, припугнуть, вдохновлённые лихими девяностыми, чтобы знал своё место, чтобы не наглел, не мешал и не становился на пути. Поэтому, и послали не профи, а каких-то сопливых, но борзых гопников.

Но, во-первых, сложись всё по-другому, более логично, сейчас он и сам, скорее всего, был бы одним из таких. Поэтому в плане уличных драк оставался достаточно подкован и сноровки не потерял. Во-вторых, пусть и не дрался уже давно, но всегда держал себя в хорошей физической форме. Хотя бы потому, что это было приятно, смотрелось выигрышно и эффектно. Ну и женщинам куда больше нравилось подтянутое рельефное тело.

С одним он бы справился без проблем – да даже с двумя – но четверых отмороженных на его одного всё же оказалось многовато. И Дымов наверняка не отделался бы незначительными ссадинами, тем более, получив реальный отпор и раззадорившись, парни начали входить в раж, если б не внезапная помощь.

Откуда и когда точно появился этот пацан, Дымов не заметил – оказался слишком занят. Зато отчётливо услышал громкую матерную тираду, да и противники чуток смешались, не ожидая лишних действующих лиц. А пацан был настроен очень по-боевому, благодаря бурлившему в крови градусу.

Как раз та самая стадия, когда ещё достаточно крепко стоишь на ногах и неплохо ориентируешься, но тормоза уже не работают, а разум достиг особого просветления, поэтому чувствуешь себя способным на что угодно, непобедимым и вообще бессмертным.

Он и в драку влез, будто открыл дверь с ноги, не выпуская из рук полуторалитровую бутылку. Из той от резкого движения выплеснулось немного содержимого, и воздух наполнился характерным хмельным хлебно-кисловатым запахом. Но, скорее всего, из-за бутылки пацан и словил – встретился лицом с чьим-то кулаком, отлетел в сторону, при этом всё-таки выронил своё сокровище, и хмелем завоняло ещё сильнее.

Бутылка покатилась по асфальту, разливая драгоценную пенную жидкость. Похоже, именно это и разозлило пацана сильнее всего. Матерился он просто по-чёрному.

Дымов опять оказался слишком занят, чтобы уловить все подробности происходящего, но быстро понял, что нежданный сторонник вовсе не собирался разумно отползать подальше и больше не вмешиваться. Опять влез, и ещё как. И опять руки у него оказались заняты, причём обе. Он сжимал ими, очень умело сжимал, непонятно откуда взятую увесистую железяку и, даже не задумавшись, с размаху въехал ей первому подвернувшемуся. Дымов даже успел порадоваться, что случайно не попал под раздачу, а ведь мог – железяка промелькнула в нескольких сантиметрах от головы.

Дальше стало гораздо жарче. Вопли, мат, удары. Правда длилось это недолго. Всё-таки нападавшие планировали бить, а не получать сами. Да и ряды их значительно поредели – кое-кто уже полусидел-полулежал на асфальте, стиснув голову руками, и, похоже, не планировал подниматься. А трое против двух, один из которых по-прежнему безжалостно орудовал тяжёлой железной хреновиной – не лучший расклад. Поэтому драка быстро сошла на нет.

Только пацан всё никак не успокаивался, и Дымову пришлось его останавливать, покрепче ухватив за руку, когда он в очередной раз попытался ринуться в атаку.

– Да всё уже! Стой! Хватит! А то убьёшь ещё кого?

Пацан, не стесняясь высказал, что думает по этому поводу и насколько ценит чужую жизнь, но всё-таки угомонился. И пока противники не передумали и занимались тем, что приходили в себя и поднимали с асфальта своего приятеля, Дымов дёрнул спасителя за рукав худи, произнёс:

– Пошли отсюда.

Тот, как ни странно, послушался, двинул следом, даже не спросив, куда они идут, хотя по пути не забыл подхватить бутылку с остатками своего пойла, отхлебнул прямо на ходу, а потом неожиданно протянул Дымову:

– Будешь?

– Нет, спасибо, – отказался тот усмехнувшись, но, когда подошли к машине, предложил: – Садись, отвезу, куда скажешь. Или ты где-то рядом живёшь?

– Не, – возразил пацан, забрался на заднее сиденье, откинулся на спинку и, запрокинув голову, опять присосался к бутылке.

Дымов проехал вдоль высокого глухого забора, свернул в переулок, потом вырулил на широкую улицу.

– Дальше куда? – спросил, глянув в зеркало над лобовым стеклом.

Пассажир просто махнул рукой вперёд, выдав:

– Туда. – А затем поставил под ноги опустевшую бутылку и стянул с головы капюшон.

Так. Дымов озадаченно хмыкнул и опять глянул в зеркало.

А возможно, никакой и не пассажир. Пассажирка.

Когда встали на перекрёстке перед светофором, он попытался разглядеть любителя драк получше.

Волосы светлые, виски и затылок выбриты достаточно коротко. У Дымова у самого почти такая же стрижка, только верхние пряди гораздо короче, а у неё длинные, собраны на макушке в маленький смешной пучок, только несколько выбились во время драки, съехали на лицо и немного кучерявятся.

Пассажирка попыталась сдуть одну, выпятив нижнюю губу, но прядь опять свесилась прямо на глаз. Тогда девчонка вскинула руки, стянула с разлохматившейся гульки резинку.

Волосы рассыпались, ещё больше убирая из неё парня, но она быстро собрала их и заново закрепила, возвращая себе прежний чересчур брутальный вид. А ведь черты лица у неё, несмотря на заплывающий глаз с медленно проступающим кровоподтёком, тонкие и нежные, почти изящные. Плавный овал лица, маленький аккуратный носик. Брови светлые, смягчающие облик ещё сильнее, и даже добавляющие хрупкости.

Хотя, конечно, и парни подобные бывают – унисекс – которых переодеть, и запросто сошли бы за женщину. Сейчас такие даже в моде. Но это вроде точно девочка. Пусть и сидела она чисто по-пацански: развалившись и широко расставив колени.

Просторное худи мешало толком рассмотреть фигуру, но плечи вроде широкие. Зато шейка тонкая, ровная, без выступающего кадыка, да и кисть не слишком крупная, хотя костяшки пальцев в подсохших ссадинах.

А разве окажется по-другому, если частенько драться?

Можно, конечно, спросить прямо «Ты парень или девушка?», но прозвучало бы реально глупо, если не дебильно. А можно задать и нейтральный вопрос, ответ на который потребовал бы глагола в определённо роде или узнать имя. Хотя, зачем это Дымову, если всё равно в ближайшее время они расстанутся и вряд ли когда ещё увидятся? Поэтому он всего-навсего опять поинтересовался:

– Так куда тебя всё-таки везти?

Пассажирка повертела головой, рассматривая вид за окнами и равнодушно заявила:

– Никуда. Могу прямо здесь выйти.

Был бы парень, Дымов и правда так бы и сделал: просто остановился и высадил. Но тут какая-никакая, а девчонка. Поэтому выкинуть её из машины и оставить непонятно где совесть не позволяла. Он-то сам действительно мужик, а не просто видимость.

Тем более она его, можно сказать, спасла. Даже если вмешалась в драку не из благих побуждений помочь, а просто кулаки зачесались, ну и градус по мозгам ударил. А разве кто знал точно, что важнее – намерения или результаты?

Дымов сбросил скорость, но не остановился.

– А потом что? Живёшь-то ты где? Здесь?

– Нигде, – с особым нажимом выдала девчонка, и он почему-то ей сразу поверил, только, конечно, не порадовался.

– Тогда… – протянул задумчиво, хотя решил почти сразу и даже прекрасно понимал, почему. – Ну тогда поехали ко мне.

Девчонка ничуть не смутилась и не насторожилась, заявила с тем же равнодушным пренебрежением, с каким недавно сообщала, что готова выйти всё равно где:

– Поехали. Если у тебя выпить найдётся.

Дымов усмехнулся.

– А тебе мало?

– Так почти же всё пролилось, – с неподдельными досадой и сожалением пояснила она.

Вот уж беда так беда.

– А есть хочешь?

– Это ты типа в ресторан меня приглашаешь?

Дымов с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться – успел представить, как будет выглядеть в компании такой дамы: охренительная причёска, потрёпанное худи в пивных пятнах, и вишенка на торте – с каждой минутой всё сильнее заплывающий глаз, превращающийся в узкую щёлку между непомерно вздувшимися подсвеченными нехилым фонарём веками.