· Тогда я докажу тебе. Я… Я… ‑ озирался Ворх в поисках средства доказать. Взгляд упал на окно, закрытое светофильтром. Ворх рванул запор окна, створ приоткрылся, и комнату наполнил рванувшийся в нее ветер. ‑ Вы давно хотели убить меня. Я облегчу вам задачу. Без тебя мне все равно не жить.

· Ты хочешь улететь с помощью транспортации?

Кари спросила с улыбкой, показывающей, что она знает о его способностях, понимает его уловку.

Ворх задвинул окно и раздосадованно прошелся по комнате, не зная, что делать, как доказать свою любовь, потому что действительно любил Кари и готов был умереть у ее ног. Он подошел к заграждающей сфере и, раскинув руки, повалился на нее, нависая над Кари. Рот и нос его забила упругая невидимая масса, он задыхался, умирал, и Кари это видела.

‑ Прекрати.

Он отрицательно мотнул головой.

‑ Ты… задохнешься.

Он кивнул. Лицо его искажали муки удушья, а глаза просили, потом ‑ умоляли и… прощались.

Кари убрала защиту, и Ворх упал ей на руки ‑ посиневший, лихорадочно хватавший воздух, обессиленный так, что Кари пришлось помочь ему добраться до постели. Он приходил в себя, не выпуская ее руки, и по мере того как возвращались силы, Ворх погружался теперь уже в восторженное онемение от красоты Кари. Никак не мог понять, откуда такое преображение баянны? Видимо, причина очарования крылась в нем самом, решил Ворх. В его невероятной любви. И, стараясь продлить блаженство, он парил над Кари, как ветерок, ласкающий долины и возвышенности Кселены, обтекал ее, припадая, оглаживая в бесконечном своем путешествии.

Потом они шептались, чтобы не разрушать гармонии тишины.

· Мы создадим новое мироустройство на принципах равенства всех и каждого перед богом. Он ‑ там, в космосе, а ты и я ‑ его наместники ‑ здесь.

· Почему же наместники, а не боги?

Ворх не почувствовал подтекста ее жалостливой интонации, не понял, почему скользившая по его телу рука Кари из ласково расслабленной стала напряженной. Не придавая этому значения, он изощрялся в логических доводах:

· Боги живут по ту сторону смерти.

· Так далеко?

· И прекрасно. Чем дальше удален идеал от действительности, тем он желаннее. А так как желание достичь его порождает силу, то мы получим в свое распоряжение неисчислимый энтузиазм масс…

Он еще долго нашептывал, каким искусным будет их правление без каст и раздирающих единство целого привилегированных группировок, как они счастливо проживут жизнь и какими воспитают своих детей. Говорил о многом. Она молча гладила его рукой, и Ворху казалось, что он нашел полное понимание. А когда проснулся после короткого, непонятно как пришедшего сна, Кари рядом не было.

Исчезновение Кари‑без прощания и объяснений ‑ оскорбило Ворха. Только долго переживать не пришлось ‑ в дверь стучали. Робко, но все же настойчиво кто‑то пытался привлечь его внимание. Ворх вспомнил про блокатор на бионике, снял его и услышал гомон встревоженной охраны.

«Что случилось?» ‑ спросил он растерянно. Беспокоить Верховного, да еще таким способом, было верхом бестактности!

«Верховный, тебя вызывают в Гильорт», ‑ ответил полковник его охраны Барри‑Баук.

«Ночью?»

«Давно день, Верховный».

«Передай ‑ одеваюсь. Что там произошло?» ‑ спросил Ворх и замер в ожидании желаемого: неужели свершилось?

«Зовут на суд».

«Кого судить?»

«Тебя, Верховный. Дабер ввел в столицу соединения фаронов. Мы окружены».

«Понял», ‑ сказал Ворх. Он настроился на Барри‑Баука и глазами его носителя увидел часть комнаты, где двое охранников обрабатывали кровоточащую рану на плече третьего. Узкая конфигурация раны говорила, что нанесена она режущим лучом. Вот до чего дошло, отметил Ворх и приказал: «Жди команду».

Ворх одевался и, накинув на бионик блокатор, обдумывал происшедшее. Если Дабер в столице, значит, выполнил то, что должен был сделать в Габаре. Он умен, иначе бы не вернулся драться за власть, которую может потерять раньше, чем ощутит. И значит, Кари жива. Все произошло, пока она была здесь, ‑ теперь помечется над руинами и вернется. Нас будет двое против тьмы. Двое любящих… Это уже сила. Тогда в бой, пока я для них слаб и ничтожен.

Он открыл окно, переждал первый порыв ветра, рванувшегося в его апартаменты, а потом, тихо скользнув за подоконник, поплыл, как рыба, вниз к голубому Дворцу Гильорта.

Радиальный зал, где проходили собрания Гильорта, был полупустым. Наметанным взглядом Ворх определил, что сегодня здесь собрались в основном сторонники Дабера из тех, кто остался еще незамененным. Сам Дабер ‑ крупный мужчина с квадратной головой и красивыми дерзкими глазами‑стоял уже на трибунном возвышении Предводителей Гильорта, расположенном в центре зала, и говорил ментально, сопровождая слова непроизвольным дерганием головы. Видимо, был очень увлечен, если не замечал этого смешного дергания. Увидев соперника, Дабер замолчал, чем и подтвердил догадку Ворха, что должен был умереть на пути к Гильорту. Измерив Дабера презрительным взглядом, Ворх поднялся по ступеням к трону Линга. Предводитель Верховного Гильорта, издали смотревший на Ворха с предостерегающей тоской в глазах, удивился, когда тот смело зашагал наверх, и ревниво заерзал, когда рука Ворха успокаивающе легла на кулачок Линга, придавив его к подлокотнику. Такое восхождение к трону и столь вольное обращение с Предводителем Верховного Гильорта было вызывающе дерзким, что заставило онеметь и Верховных, сидевших в радиальных рядах, и экс‑Предводителей Гильорта, теснившихся вокруг трона. Каждый подумал, что, должно быть, произошло нечто настолько важное, что сейчас не до церемониала, и потому все выжидающе взирали на Ворха при общем молчании.

«Да; произошло страшное преступление, ‑ заговорил Ворх, уличающе глядя на Дабера. ‑ Билярг окружен фаронами и атакован. На меня покушались. Этот вызов сюда на суд тоже акт произвола Верховного предводителя фаронов. И сейчас все собравшиеся здесь должны будут, в соответствии с великими законами Нового Порядка, определить степень его преступления и вынести приговор».

«Теперь вы убедились, что он сумасшедший? ‑ сказал вдруг Дабер очень спокойно и даже с нотками искреннего сочувствия. ‑ Если не сумасшедший, то предатель. Из‑за любви к какой‑то потаскушке он решил дать низшим равные с нами права. Триста лет мы держим их в страхе, заставляя работать. А теперь они бросили стачки и вышли на улицы… любить! Да, Верховные, любить! Потому что Ворх заменил страх на любовь к нам. Их теперь нельзя ничем заставить работать: они не могут представить, что любимый ими фарон станет сечь их парализатором. Все улицы городов заполняются праздноболтающимися рабами. Рабы славят нас, жрут, пьют, а я не могу к ним придраться, потому что все тихо и чинно. Вот почему я ввел фаронов в город и блокировал Билярг. Ворх сошел с ума, придумал бога, возвел себя в сан наместника его и вон, ‑ кивнул Дабер, ‑ даже стал выше Предводителя Верховного Гильорта…»

Глаза их встретились ‑ Дабер смеялся. Ворх как бы взвесил нанесенный удар и, отдав должное изобретательности врага, с почтением кивнул: прекрасно!

«Сойди вниз, божок, ‑ иронично бросил Ворху экс‑Предводитель Баук‑Кубтарм и, ткнув пальцем в радиальные ряды Верховных, добавил: ‑ Туда! Пока не решим твою судьбу».

«Мою судьбу здесь уже никто и никогда не будет решать!» ‑сказал Ворх. Кулачок под его рукой беспокойно дернулся, и Линг шепнул: «Спокойнее. Не зли их».

«Это почему же не будет? ‑ с издевкой рассмеялся Баук‑Кубтарм, и носитель его, украшенный знаками отличия и орденами, поднялся с кресла и картинно опустил руки на бедра. ‑ Может, тебя твой бог защитит? Так мы его не боимся, мы сами боги. Вот я уже живу триста семьдесят лет и еще буду жить, сколько…»

Раздался звук лопнувшей под давлением консервной банки, и брызги вязкой жидкости обдали сидевших на трибунном возвышении и тех, кто располагался в ближних рядах. Что произошло, стало понятным, когда грохнулся на пол носитель Баук‑Кубтарма, с головы которого сползал сплющенный Баук.