— …обнаружили при нем автомат… абсолютно новый…
— …проверили по базе… с хранения…
— Отправили запрос?
— …из седьмого отдела… связались… представитель будет здесь…
— …осмотр и первая помощь…
Затем, кажется, боль от укола и снова прохладная ласковая тьма.
Когда Андрей стал медленно приходить в себя, что-то монотонно пиликало над ухом. Он медленно открыл веки и огляделся. Стены из белого кафеля, серая аппаратура на тумбе рядом, бутылка с прозрачной жидкостью над головой и тянущийся от нее провод, который заканчивался иглой в вене. Он хмыкнул и приподнял голову. Нам нем лежало синее покрывало в крупную белую клетку. Почти сразу деревянная дверь распахнулась и внутрь зашла молодая женщина в белом халате.
— Я вижу, вы проснулись? — доброжелательно сказала она. — Как себя чувствуете?
— Где я? — слабым голосом произнес Андрей.
— В медблоке, конечно. Вас привезли сюда вчера ночью в очень плохом состоянии.
— Я был в тоннеле… — ему требовалось усилие, чтобы вспомнить простейшие слова. — Я шел по тоннелю… Свет…
— Свет в конце тоннеля. Или коридора, — она щелкнула клавишами на аппаратуре. — Видимо, вам было совсем плохо, раз вы видели такое. Сильное отравление. Вы случайно не попали под самосбор? — она достала медицинскую карту из пластикового кармана на стене.
— Был. Попал, — он откашлялся.
— Последствия самосбора, по всей видимости, — она продолжила читать. — Но сейчас у вас все в порядке. Требуется восстановление. Я думаю, пару дней еще потребуется. К вам скоро придет доктор и он скажет точно. А пока мне надо поставить вам укол.
Вскоре он вновь погрузился в небытие. В медблоке Андрей большую часть времени находился без сознания. Он открывал глаза, рассматривал одиночную палату, затем короткое общение с медсестрой или врачом, укол и снова сон. Даже когда его глаза были открыты, он плохо воспринимал действительность и никак не мог связать воедино то, что он видел перед собой с пугающими воспоминаниями.
В определенный момент он понял, что стоит в приемной медблока напротив медсестры, которая буквально впихивала ему какую-то сумку.
— …мы пришлем вам на терминал справку. Перешлите ее на место работы. Двое суток вам еще надо полежать у себя, а потом можете возвращаться к нормальной жизни. Да возьмите же наконец сумку, — он улыбнулась.
— Что за сумка? — Андрей слышал свой собственный голос, будто говорил кто-то другой.
— Ваша, конечно, — ей наконец удалось впихнуть ему сумку. — Лифт прямо в конце коридора. Едете до вашего этажа, а там, думаю, вы доберетесь сам. Если что, спросите кого-нибудь.
— Какой у меня этаж? — он нахмурился, пытаясь вспомнить. — И ячейка? Я все позабыл…
Медсестра еще раз улыбнулась, достала блокнот, где написала этаж, блок и ячейку, вырвала лист и засунула его в нагрудный карман Андрею.
— Я для вас все указала! Не потеряйте записку! А теперь прошу вас идти, потому что у меня много работы! Поправляйтесь!
Она развернула мужчину и буквально вытолкала его за порог медблока. Шаркая подошвами по полу, Андрей медленно шел в указанном направлении. Зеленые стены коридора сменились коричневыми панелями в дребезжащем лифте с западающими железными кнопками. Он достал бумажку, нашел нужную кнопку на панели и покатил вниз.
Выйдя на своем этаже, он двинулся в сторону своего блока, постоянно сверяясь с бумажкой, потому что нужная буква упорно выскакивала из головы. Он хотел даже попросить помощи у прохожих, но те обходили стороной пугающего мужчину с блуждающим взглядом. Он им казался то ли пьяницей, то ли безумцем.
Почти час спустя он попал-таки в свой блок, но блуждающее безумие в глазах только усилилось, когда он увидел знакомые стены. Еще возле лестницы появились темные пятна, обколупавшаяся штукатурка, отверстия и бурые разводы на полу. Почему-то было больше людей, чем обычно. Его толкнул незнакомый плотный мужчина с чемоданом. Сосед с озабоченным лицом кивнул ему при встрече, но ничего не сказал. Его собственный коридор было тоже изуродован еще не вычищенными следами недавнего боя.
Андрей удивленно поднял брови, гладя на свою гермодверь. Та была открыта и пара мастеров в черных масках проводила ремонтные работы — один использовал сварочный аппарат на петлях, другой заделывал дыры между стеной и железной рамой двери. Неподалеку стояли несколько человек, один из которых, завидев Андрея, махнул ему рукой и отделился от группы.
— Андрей, здоровенько! Ты где пропадал? Тут видишь, что творится?
— Привет, — тихо сказал Андрей, оглядывая свою дверь. Затем перевел взгляд на соседа. — Что тут произошло?
— Вчера ночью чернобожники тут бунт устроили, — тараторил мужчина, стараясь поделиться всем, что знал. — Убили несколько человек, провода связи пообрывали, но кто-то успел сообщить ликвидаторам. Они к тебе и еще нескольким людям вломились. Тут бой был, стрельба стояла, взрывы! Мы думали, тебя убили, а ты живой! Повезло! Где был сам?
— Да я гостил… — он с трудом выдумывал легенду, чувствуя головокружение. — У друга на четырехсотом.
— Вот повезло! А представь, если б здесь ночевал, то все — пиши пропало! И, вон, смотри, как оперативно работают! Дверь тебе уже почти поставили…
Сосед безостановочно что-то говорил, но Андрей его уже не слушал. Он с тревогой в глазах смотрел на поврежденную гермодверь и думал, было ли это просто совпадением или к нему пришли специально. В ответ на поток слов он закивал и, вяло махнув на прощанье рукой, направился в свою жилячейку. Мастер, заделывающий дыры, подозрительно оглядел странного мужчину, но без вопросов пропустил того внутрь. Андрей сел на диван и уставился в неработающий телевизор. Когда ремонтные работы закончились, мастера проверили герметичность двери и работу замка — несколько раз открыли и закрыли гермодверь. На вопрос, не желает ли хозяин ячейки проверить работу, ответа не последовало, поэтому ремонтники просто ушли, прикрыв дверь. Андрей бы, наверное, так и уснул, сидя на диване с открытым входом, но, уже засыпая, его передернуло от внезапной мысли, что чернобожники могут прийти вновь. Он встал и щелкнул замком.
Ночью его тревожили сны о гигахруще и самосборе. Он вновь шел по бесконечным коридорам, но уже один. Кричал в пустоту и звал сына. Казалось, что тот был где-то совсем рядом — за ближайшим поворотом или на соседнем лестничном пролете. Андрей слышал его голос и задорный смех, но увидеть его не получалось. Зато он прекрасно видел чудовищ в темноте, которые наблюдали за ним из-за угла и, словно дразня, демонстрировали свои извивающиеся щупальца с черными присосками. Кроме кальмаров и так похожих на людей обезьян Андрей видел еще одну пугающую картину — лицо Михаила, которое то вырисовывалось на стене, то появлялось в темноте, то возникало прямо рядом с ним, как-будто проводник хотел что-то прошептать ему на ухо. Вместо шорохов и постукиваний темнота разрывалась криком «Стой! Открой! Еще есть время!» Андрей беспокойно просыпался, видя перед собой родную ячейку, а когда вновь засыпал, сон продолжался на том же самом месте и казалось, что ночной кошмар надо было обязательно досмотреть до конца.
Пробудившись утром, он чувствовал себя измятым, уставшим и все еще не отошедшим то ли от пресловутого отравления самосбором, то ли от медикаментов, которые влили в его тело. Он умылся холодной водой и, посмотрев на свое серое отражение, понял, что ему просто необходимо было вернуться к нормальной жизни. Без темных коридоров, чудовищ и вечного страха оказаться слишком далеко от гермодвери.
Андрей покопался в шкафе, оделся в чистую рабочую одежду и, даже не проверив терминал, пошел на трубопрокатный завод, словно он и не прекращал там работать. Он ощущал почти что радость, оказавшись в нестройном потоке рабочих и служащих, направляющихся на свои предприятия. Стоя в переполненном лифте, он чувствовал тепло чьих то плеч и спин, отчего ему самому становилось тепло на душе, а на лице проскальзывала искренняя улыбка. Знакомый вахтер на пропускном пункте махнул Андрею рукой и открыл турникет. Миновав короткий коридор, он зашел на производственную зону и тут же погрузился в шум работающих станков. Оказавшись в родной среде, ему стало еще лучше.
