Я говорю: ну это же лечится, да?..
...ходила и ходила к отделению , где маленькие в боксах лежали. Меня не пускали, но дверь стеклянная, все видно. Там в основном недоношенные были, а моя нормальная, крупная родилась, только бледная совсем, синюшная. И маска на лице, от кислородного концентратора. Маленькая такая маска, а все равно ей велика была.
А у меня еще молоко на вторые сутки пришло, больно так было. Мне выдали баночку и говорят: ну сцеживайся.
Потом так и сцеживалась. Все время. Она сосать так и не научилась. Берешь пипетку и по капельке ей в рот, чтобы не захлебнулась.
Мне сказали: угнетение рефлексов.
И так четыре месяца из больницы в больницу. Мне ее на втором месяце дали наконец подержать. А она тепленькая такая, легкая и почти не шевелится, понимаешь... Мне сказали: мышечная слабость.
А потом выписали. Ну как выписали. Отправили домой. После того, как я немного привыкла с ней управляться. И почти перестала пугаться, когда у нее судороги начинались.
А они почти каждую ночь. Как по расписанию. Сначала возится, кряхтит еле слышно, а потом какой-то такой хрип, словно не она даже, смотришь - а ее в кроватке выгибает. Как на мостик встает, понимаешь? Я звоню в скорую, они приезжают, колют реланиум, еще чего-то там делают, говорят: наблюдайте. И уезжают. Я поначалу плакала. Говорила: и что, и все? Положите нас опять, может, обследования какие, может, в Киев, в Москву... а мне говорят: мамочка, чего вы от нас хотите? Ну положим мы вас, все то же самое будет, только в больнице.
Мне уже потом сказали: она никогда не будет, как все дети. Вообще никогда. Хоть ты ее таблетками корми, хоть массажи делай, хоть все церкви свечками утыкай. Она не будет говорить, ходить. Даже за палец тебя не возьмет. Слышит она тебя или не слышит - непонятно. Что она видит, как она видит, что у нее там в головенке творится - непонятно. Даже кормить ее всю жизнь придется через трубочку.
И вот я сцеживаюсь в баночку, потом капаю и капаю ей в ротик из пипетки. Полчаса капаю, час. Что-то там, вроде, в нее попадает. Но вес набирала очень плохо. Полгода прошло, а она почти совсем не изменилась.
И глаза такие... Я Илье говорю: как у тебя. Голубые.
А он: у маленьких у всех голубые, потом поменяется еще. И сам взгляд отводит.
Ему тяжело с нами было, конечно. Как будто это он виноват, что у него такой ребенок родился...
А глаза да, голубые. Такими и остались. Только она их не фокусировала ни на чем. Так и лежала целыми днями. И взгляд блуждает так... странно.
А я все смотрю и думаю: она хотя бы знает, что я ее мама?
Она хотя бы понимает что-то, когда я беру ее на руки?
И опять сцеживаюсь, опять капаю. Ночью звоню в скорую. Утром сцеживаюсь в баночку, капаю...
И вот в один вечер Илья приходит с работы, пельмени съел, молчал-молчал почти до ночи, а потом и говорит: я в Польшу поеду. На работу. Денег больше будет, дом построим, Ленку вылечим... Говорит-говорит, быстро так, торопливо, на меня смотрит, словно я его перебью сейчас, возражать начну. А я слушаю, киваю, сцеживаюсь.
Нет, Сереж, я его понимаю. Конечно, он не такого хотел. Он хотел как у людей - жена, ребенок нормальный. Чтобы с работы пришел - а тебе ужин, пироги, ночью диван скрипит. А не вот это вот все. И я... я словно его обманула. Пообещала одно, а вместо этого заставила жить с нами. Стыдно так. С ума сойти как стыдно.
Он уехал. Деньги присылал хорошие, это верно. А что я? Сцеживаюсь в баночку. Капаю. Ночью звоню в скорую.
А в одну ночь...
Саша замолкает, подтягивая колени почти к подбородку, и замирает надолго в этой скрученной позе, как еще живая муха в десяти слоях паутины. Я чувствую, как напряжена каждая ее мышца. И да, я точно знаю, что произошло. Еще до того, как она глотает горсть сухого воздуха и выдыхает мне в плечо:
- А в одну ночь я не позвонила.
Потом я сказала: не услышала. Упахалась за день. Отключилась. Муж на заработках, одна кручусь, помочь некому, я не услышала. У нее начались судороги, а я не услышала, я ничего не услышала...
Мне поверили.
А в ту ночь лежала и думала: я так больше не могу. Я не могу так больше.
Знаешь, Сереж, я ведь ничего плохого не хотела. Я просто думала: а вдруг я бы действительно сейчас спала, может, болела бы, лежала с температурой - мало ли что бывает - и не смогла бы вовремя к ней подойти. Я лежала и думала: рано или поздно такое обязательно случится, так почему бы не сейчас?.. Даже загадала: вот переживем эту ночь, справимся сами, и с этого дня она пойдет на поправку. Лежала, слушала, как она дышит, возится... а потом она затихла. И я подумала: слава богу. Ведь закончилось все само. А то врачам лишь бы уколоть. И уснула.
