- Квартиру я ему отпишу, - стальным, нехорошим голосом отзывается бабТаня. - Потому что единственный внук. Вы с Николаем должны быть довольны. А больше от меня ничего не требуй. Возиться с ним я не обязана.

  - Да при чем тут ваша квартира!.. - мамин голос срывается то ли на всхлипывание, то ли на вскрик, бабТаня что-то говорит в ответ, мама шепчет все громче, все неразборчивей. Я склоняюсь над столом, почти окуная нос в чашку с чаем. Мне почему-то хочется стать еще меньше, чем я есть.

  Кошка просыпается на диване, словно ее разбудило дрожание воздуха (а воздух дрожит, прямо-таки очень дрожит, весь волнами идет). Тянется, зевает во всю пасть, легко спрыгивает на пол и подходит к столу. Сама, я ее не звал, только смотрел на нее.

  И начинает тереться о ножку табуретки, старательно так, усердно. И о мой носок тоже, оставляя на нем серые шерстинки. Мне щекотно, и я хихикаю.

  - Я сказала, не трогай кису!.. - мама вылетает из спальни, всколыхнув шторки. От них в дрожащий воздух поднимается туча пыли. Кошка в панике прячется под диван, а я не успеваю ничего сказать в свое оправдание: мне прилетает хлесткая затрещина. Даже не больно и не обидно поначалу, настолько я удивился. - Домой пошли!.. Невыносимый!.. Дебил!.. Человеческих слов не понимает!.. Чего ты ревешь, чего ты ревешь?!

  Я еще не реву. Реветь начинаю только в коридоре, когда получаю от мамы второй раз. Но тут уже я сам был виноват: не смог застегнуть сандалик.

  * * *

  - Вот видишь, - печально говорит Мальчик. - Людям почему-то кажется, что бывают нехорошие места и они чего-то там притягивают. Несчастья. Страхи. Призраков. А магнит - он не вовне. Он внутри.

  Я все еще хлопаю глазами, одурело любуясь на пустую надтреснутую чашку с золотым ободком и тоненькой ручкой.

  - Самый сильный магнит, - говорит Мальчик, - это человек, которого никто не любит.

  - Но ты же меня любишь, - неуверенно говорю я.

  Мальчик светло улыбается и болтает ногами. Солнечный свет бьет ему между лопаток, делая нечетким, почти полупрозрачным.

  - Я ведь наполовину твоя выдумка, - неожиданно мягко отвечает он после долгой паузы. - Сам посуди: как человек, которого никто никогда не любил, может выдумать кого-то, кто будет его любить? Это все равно что рисовать слона по чужим рассказам.

  - Но ты вернулся ко мне, - я безнадежно отбиваюсь от этого аргумента, уже чувствуя, какой он неподъемный.

  Мальчик снова улыбается и пожимает плечами, словно бы сам удивлен этим фактом. Он сейчас похож на перемазанного вареньем ребенка, уверяющего, что не трогал банку, даже близко не подходил.

  - Это было странно, - признает он наконец. - Но перед этим я ушел.

  - А вот это как раз было в порядке вещей, - догадываюсь я.

  - Угу, - соглашается Мальчик. - Ты ведь не можешь представить сценария, в котором тебя не бросают. Ты его ни разу не видел.