– Кто они, отец? – не отступала Лидаэль.

– Призраки, – равнодушно бросил тот. – Иные пребывают тут со времён вторжения Лишённых Тел. Это те, кого они убили.

– А сами Лишённые?

Снежный Маг едва заметно усмехнулся. Усмешка получилась неприятной.

– Их тут нет уже давным-давно. Сделали своё дело и ушли. Вернее, их увели те, кто имел над ними власть.

– И они не вернутся? – спросил Аратарн.

– Хозяева Лишённых власть свою давно утратили. А вот сами Лишённые… кто знает, где они сейчас. Я не стану гадать, существуют ли они ещё или сгинули. Нас это не интересует.

– А что же нас интересует, отец?

– Кто будет поджидать у цели, конечно же. Нет, не спрашивай, дочь, у меня нет ответа. Нам придётся послужить разом и приманкой, и капканом.

Ветер тоскливо шептал что-то неразборчивое, шевеля пальмовыми листьями. Струился серый туман; бесплотные голоса едва слышно перекликались в зарослях. Глубокая меланхолия, смертная печаль, безысходная грусть обнимали и берег, и нарядные пальмы, и алые венчики распустившихся цветов.

Здесь царила даже не смерть, но ожидание смерти. Неминуемой, медленной и мучительной.

– Дальше будет хуже, – посулил Горджелин. – Но, опять же, настолько, чтобы нас задержать. Мы здесь не для того, чтобы утереть каждую слезу и утолить всякую печаль. Нам просто надо пройти. И мы пройдём. Придётся похоронить всё наследие Лишённых Тел – тех самых, из-за которых и родилось Проклятие.

Всё время молчавший Аратарн так же, не говоря ни слова, протянул ладонь над пляшущими огненными языками. Рука его прошла сквозь пламя, а он даже не поморщился.

– Видели? В родных местах у меня б такое не вышло. Сила идёт, течёт, да прямо в море.

– Сила никуда течь не может, чай, не вода, – сварливо отозвался Снежный Маг. – То, что ты чувствуешь – это как раз остатки заклятья. Заклятья, уничтожившего всё живое, забравшего его силу и обратившего её против Лишённых. Второй стороной, вторым концом этих чар было Проклятие Эльфрана. В тебе кровь Губителя, Аратарн, часть его мощи. Часть небольшая – льстить тебе не стану, – но она есть. Тебе предстоит разрушить… то, что мы там найдём. Лидаэль соберёт и направит высвобожденное, ну а мне придется уравновешивать всё это. Иначе, боюсь, Южный Хьёрвард мы опустошим окончательно.

– Ты знаешь это наверняка, отец, или гадаешь? – в упор спросила Лидаэль.

– Частично гадаю, – последовал невозмутимый ответ. – Если бы знал наверняка, дочь, то, конечно, сказал бы уже.

Лидаэль молча кивнула.

– Спите, – сказал Снежный Маг. – Спите, я посижу, послушаю. Может, что интересное и услышу. Тени былого зачастую бывают… очень разговорчивы. Если, конечно, уметь их слушать.

Дочь его недовольно дёрнула плечиком.

– Отец, ты всё строишь какие-то хитрые планы. О чём-то умалчиваешь. Играешь в свою игру. Зачем, для чего? Не веришь нам? Или думаешь, что я по-прежнему малышка-несмышлёныш? Но не будь я твоей крови, уже давным-давно сделалась бы дряхлой старухой, да и Аратарн тоже.

– Только не старухой! – поспешно вставил тот.

– Хорошо, ты – стариком. Но мы не глупыши-котята, отец. Да, ты живешь уже тысячи лет, но…

– Остановись, дщерь гневная, – усмехнулся Горджелин, но на сей раз усмешка эта была доброй. – Я понял. Но беда в том, что я и в самом деле не знаю всего до конца. Поверь, дочка.

– Ну, хорошо, – по-прежнему сердито бросила Лидаэль. – Но я не хочу, чтобы меня использовали вслепую. Даже для спасения моей матери.

Горджелин кивнул.

– Договорились. А теперь спите. Я посторожу.

Аратарн спокойно завернулся в одеяло, замер, глядя в звёздное небо. Лидаэль ворочалась и что-то бурчала себе под нос, никак не в силах угомониться.

Горджелин слушал сгустившуюся ночь, слушал постепенно затихавшее бормотание дочери и улыбался.

Правда, улыбку эту не видел никто.

Наутро они двинулись в путь – и дочь Снежного Мага тотчас пристала к отцу:

– Ну, что услышал? Что сказали тени?

– Вот неугомонная, – пробормотал Аратарн. Сын Губителя оставался на удивление спокоен.

– Сказали многое, но всё не то. – Горджелин был хмур. – Стенали и жаловались на горькую участь.

– А ты ждал рассказа о зачарованных сокровищах?

Сказано было с сарказмом, но Снежный Маг словно ничего не заметил.

– Нет, дочка. Однако обычно призраки такого рода куда более… жадны до живой крови. А тут были напуганы. Рыдали и завывали, сплошной плач. Стоны их отзывались… да, отзывались чему-то, пришедшему извне в Большой Хьёрвард. Где-то очень далеко началось нечто донельзя странное, чему я сам не могу подыскать названия. Мёртвые не всегда молчат, но вот сейчас я не в силах понять их слов.

– «Где-то очень далеко» и «нечто донельзя странное», отец? Как тебя понимать?

– Так и понимать. Великие сущности сошлись в смертельной схватке, прости за банальность. Иначе, увы, не скажешь. Так оно и есть. Эхо раскатывается далеко, призраки слышат и тревожатся.

– Отчего? Что может их тревожить?

Снежный Маг только отмахнулся с досадой.

– Призрака можно уничтожить, но это трудно, долго и, если честно, нудно. Призрака можно развоплотить, но потом он, скорее всего, соберётся вновь, если поток силы никуда не исчезнет. Поэтому говорить, что тени чего-то могут бояться, я бы не стал. Кроме одной-единственной вещи, устрашить их не может ничто. Даже мой посох – он их не пугает, а просто не подпускает. Сила против силы. Плотина против воды.

– И это битва сил должна нас сильно заботить? – Аратарн спрашивал, но в глазах его уже читался ответ.

– Должна. – Снежный Маг выпрямился, пальцы сжались на древке посоха, и серый туман поспешно отступил ещё дальше. – Мёртвые чуют такое первыми, правда, мало кто их может услышать. А когда слышат, не понимают или отмахиваются.

– Мы понимаем. Мы не отмахиваемся, – нетерпеливо выпалила Лидаэль. – Как это меняет наши планы?

– Никак, дочка. Идём вперёд, смотрим и слушаем.

…Они быстро оставили позади прибрежные пальмовые рощи и пробирались теперь каменистым руслом высохшего потока. Вокруг царила недобрая тишина, путникам по-прежнему не встретилось ни одного живого существа, даже мельчайшей мошки.

Плот отвратительно скрипел по сухим, словно черепа валяющихся в пустыне мертвецов, валунам. Чем дальше удалялись они от берега, тем более дикой и странной представала страна – казалось, тут поработал молот какого-то исполина, вдребезги разбивая, а потом перемешивая друг с другом горы, долины, леса и степи. То тут, то там к небу вздымались неправдоподобно острые скалы, каких не бывает в обычной природе: дожди и ветра непременно затупят каменные грани и навершия.

– Как здесь кто-то мог жить? – удивлялась Лидаэль. – Ни дорог, ни развалин – ничего!

– Здесь всё было. – Горджелин подбросил вверх слепленное из белого пара крылатое существо; оно медленно взлетело, неспешно, словно облачко, поплыло к западу. Маг прикрыл глаза.

– Разузнаёшь дорогу, отец?

Горджелин молча поднял палец – мол, погоди. Пришлось ждать.

– Торный путь заканчивается. – Чародей встряхнулся, повёл плечами, словно сбросив тяжкий груз. – Этого я не ожидал, признаюсь. Тут словно сама земля начинает ходить ходуном, у скал вырастают ноги – или, скорее, они плывут, словно киты в океане. Раньше такого не было. Я знаю.

Никто не стал спрашивать, откуда.

– Когда-то, – глухо откашлялся Горджелин, словно сам рассказ давался ему с трудом, – когда я очутился здесь впервые, всё было не так. Руины эльфийских городов, рухнувшие мосты, заваленные тоннели, брошенные поля; всё было опустошено, да, но я видел и следы битвы, и следы отступлений. Я не нашёл тогда то, чего искал, и долго, очень долго тут не появлялся. За это время успели высохнуть и вновь наполниться озёра и реки, леса отступили перед пустыней и вновь отвоевали своё, однако вот такой мешанины я не предполагал. Подобного нет нигде в Хьёрварде. Что-то варится здесь, что-то совершенно непонятное, и, боюсь, нам придётся заняться ещё и этим.