— Понимаешь, Костя, — называть себя на ты и по имени менталист мне разрешил еще вечером, — я боюсь того, что этот сон окажется правдой.
— А здесь никогда не угадаешь. Такие видения могут быть и отражением страхов, и насланным сном, и правдой. И никто не определит после пробуждения, чем это было.
— И что делать?
— А здесь остается только стиснуть зубы и делать то, что должно.
— И будь что будет?
Он кивнул, сдувая челку с глаз. Интересно, как сложилась бы моя жизнь, если бы я попала сюда, но без того брачного договора? И без родства с императором? Ивар жил бы по-прежнему, женился, а я наверное постепенно сблизилась бы с Прозоровским. Подумаешь, третий сын. Зато без ярма из долга перед семьей на шее и с относительной свободой по жизни.
Судя по его взгляду, подумала я об этом слишком громко. Он едва ощутимо коснулся моей ладони, но вместо ожидаемого, сухого и формального поцелуя, потерся о нее щекой, словно большой рыжий кот. Кивнул, безмолвно выскальзывая из кухни. Захотелось взвыть, но вместо этого я только крепче сжала края распахнувшегося на груди платка. Стиснуть зубы и идти вперед, значит?
За завтраком я действовала чисто механически — не успевший за ночь мозг все еще обрабатывал полученную информацию. А я сдерживала данное себе вчера обещание и пыталась параллельно осмыслить произошедшее ночью. Искренне надеясь, что сон все-таки был наведенным, а то и вовсе простым кошмаром, приснившимся от переизбытка впечатлений, я пустым взглядом обводила присутствующих за столом. Несоответствие времени в помещении тому, что было за окном, уже не цепляло — было банально не до того. Поэтому вопрос о наличии у меня хоть каких-то навыков фехтования я благополучно пропустила мимо ушей. Только когда Прозоровский аккуратно прикоснулся к моей руке, я поняла, что от меня что-то хотели. Койт — знать бы еще, который из них — повторил вопрос.
— Никаких, к сожалению. Всю жизнь очень настороженно относилась к тяжелым металлическим предметам рядом с собой. Особенно острым.
— Фобия?
— Разумная осторожность.
На это они прошлись по мне такими взглядами, что стало не по себе. Кажется, сегодня мной будут вытирать пол. Метнуть в кого-нибудь ложку захотелось очень скоро — эти… благородные господа решили не отрывать практику от теории, поэтому уворачиваться от летящих в меня заклинаний мне предстояло под монотонный голос Чернова. Койт разве что не скалились — маги-боевики искренне верили, что самым эффективным способом научиться не попадать под заклинания является регулярное попадание под магический обстрел. Такое вот формирование рефлекса в условиях, приближенных к реальным. Мне выделили два часа, записанную на говорящий кристалл вводную лекцию, а Лина получила рекомендации затянуть меня в максимально неудобное платье.
Вот последнее даже могу понять. Не буду же я при покушении говорить "Прощу меня простить, господа, не могли бы вы подождать, пока я сменю наряд?", это даже звучит смешно. Даже в порядке общего бреда, что уж говорить о серьезном воплощении. Хотя… можно использовать для деморализации противника, глядишь, отвлечется и пропустит удар.
Лекции и новостей по длительности звучания хватило как раз впритык, и я совсем не была уверена, что запомнила все с первого раза. Чувствую, память тренировать придется, да и натаскивать меня явно взялись всерьез. А уж с учетом того, что в корсете, в который меня запихнула Лина, дышать возможно только через раз…
Просторный зал, лишенный картин и зеркал, зато с колоннами вдоль длинных сторон, навеял смутные мысли о вчерашнем сне. Которые тут же отошли на второй план — на краю зрения мелькнуло яркое пятно, от которого пришлось уворачиваться, уж не знаю, что это было, но попадать под него не хотелось. Сзади раздался ехидный хмык — Койт, один из двух, подкидывал кинжал, явно намекая, что побегать от железки мне тоже придется. На верхней галерее успела заметить Левачева и Чернова, наблюдающих за этим избиением младенца в моем лице. Оба брата акробата подняли руки, а я дернулась за колонну — вспышка почти задела плечо, но грозящий поджаться несуществующий хвост говорил о том, что это даже не разминка, а так, милые дружеские шутки.
— Ярослава, — глухой голос Чернова разнесся под сводами зала, — что Вы думаете о последней выходке наследника…
Кажется, я что-то такое слышала. Но думать об этом в моем положении было достаточно сложно. Говорить — тем более, потому что скорость атаки обоих Койт возрастала, а вот сил у меня оставалось все меньше, да и в боку весьма ощутимо кололо. На плече наверняка зрел синяк, благо, что лицо ничем не задело. На очередном вираже каблук все-таки не выдержал нагрузки и предательски обломился, а я полетела на пол. Вдогонку упало еще одно заклинание, от которого я успела откатиться, но лицо лизнуло волной горячего воздуха. В собственном дыхании послышались тихие всхлипы: не могу я так, не могу!
В ответ на выброс эмоций в груди сформировалась горячая волна, на выдохе хлынувшая в разные стороны, сметая выбитые из колон мелкие осколки и заставляя находящихся на первом этаже близнецов выставить щиты. Сверху раздался голос Левачева:
— Отлично, этого мы и ждали.
Честное слово, еле сдержалась, чтобы не показать ему средний палец. Вот надо же быть таким… таким… Я даже подходящее выражение подобрать не могу, так я возмущена! Махнула в его сторону рукой — Олег дернулся в сторону, уходя от волны голой силы. Чернов только рукой повел, отбивая ее в потолок. Сил вставать не было, мозги от попыток выдать что-то осмысленное во время гонки за мной кипели жутко, разве что пар из ушей не валил. Кто-то рывком поднял меня с пола, взял на руки. На руках этого Койт были перчатки — значит это Александр, тот, который метал в меня холодное оружие. Дмитрий за его спиной натягивал перчатки — маги предпочитали работать голыми руками, ткань не сбивала восприятие собственной силы.
После спокойного кивка стоящих наверху, меня вынесли из зала. Сил возмущаться не было, смущаться тоже. Даже руку поднять получалось с трудом. Но попытаться отбрыкаться от кормления с ложки все-таки пришлось. Вышло не очень успешно — я позорно сдалась под двумя прямыми взглядами из-под черных ресниц. До моей комнаты меня также донесли, попутно выдав что-то про пользу дневного сна после интенсивных нагрузок. От внесения меня в спальню и укладывания на постель удалось их отговорить — надеюсь, что я хотя бы не краснела при этом — но опуская на пол меня весьма красноречиво, хотя и "случайно" зажали между телами. И откланялись, выразив готовность откликнуться на зов в любое время дня и ночи. И вот что это было? В спальню меня ввела все та же Лина. Кстати, не видела здесь других слуг. Надо будет у нее уточнить. Но сейчас я хочу просто упасть и не шевелиться. Проявите милосердие!
Как я смогла встать всего через два часа, я не знаю. Не иначе как чудом. Милосердные ангелы в лице Лины сошли с небес и исцелили меня касанием. Она же буквально на себе оттащила меня в ванну и сгрузила в приятно горячую воду. Смотреть на часы я даже не пыталась — искаженное и ускоренное в шесть раз время в дворце Россовых сбивало восприятие дня и ночи практически сразу. Оставалось только плыть по течению и надеяться, что оно не вынесет меня на скалы.
Снов в эти часы мне не снилось, а ночное видение отошло на задний план, смазалось общей усталостью. Впрочем, "смазалось" не равно "забылось". И сейчас всплыло с новой силой, заставляя зябко поводить плечами даже в горячей воде. Дом молчал, даже присутствие живых толком не ощущалось. Лина только пожала плечами на вопрос, мол, господа дом покинули. Как оказалось — еще пока я спала. Остались только Койт и Левачев. Честно? Я бы предпочла общество Прозоровского. С ним было проще. Но Ивар Левачеву доверял — значит, и мне следует относится к нем мягче. Потому что начальная легкость в общении как-то сошла на нет, слишком уж упрямо он шел к своей цели. Такая настойчивость пугала. А потом в доме смазалось и присутствие Левачева.
