Когда опасность миновала, она не смогла сдержать предвкушающей улыбки. Скоро анмарка будет мертва, а Аснар…Аснар вряд ли сейчас может сражаться, так что его легко будет захватить. А потом…

Что будет потом, Ларана не знала. Убить его она не смогла бы, но понимала, что оставлять бывшего правителя в живых — полнейшая глупость. Может быть, сырая камера и могла бы перевоспитать его, но вряд ли Амтар позволит сохранить сопернику жизнь.

Ларана нетерпеливо выглянула на свет. Советник уже должен быть здесь, но зала пустовала. Снизу всё ещё доносились звуки сражения, которые становились всё тише, постепенно отдалялись.

— За Эмберг! — донеслось отчаянное. Крик прервался жутким хрипом.

Послышались лёгкие шаги. Кто-то шёл сюда, один. Должно быть, это Амтар. Но почему он без отряда? Ларана на всякий случай подалась дальше в темноту. Осторожность оказалась не напрасна.

В центр залы вышел Берий. Ларана замерла, не дыша. Гадая, что маркат забыл здесь. Он же остановился, глядя на высокие окна, словно просто прогуливался, а теперь решил полюбовался занявшимся рассветом.

Отсюда Ларана могла хорошо его видеть. Высокую, ладную фигуру в свободной тёмно-красной рубахе, перехваченной кожаным поясом с ножнами, простых чёрных штанах и удобных сапогах с медными клёпками. Мужчина, казалось, размышлял о чём-то. Но потом вдруг резко повернул голову в её сторону, и, казалось, посмотрел прямо на девушку.

Испугавшись, Ларана как-то резко, со всхлипом вздохнула, и вся обмерла от ужаса, понимая, что выдала себя.

— Так и чувствовал, что здесь кто-то есть, — сказал Берий обманчиво спокойно. — Выходи.

Девушка подавила желание зашипеть. Бежать было уже поздно. Она могла надеяться только на скорое появление Амтара.

Вскинув голову, Ларана, больше не скрываясь, вышла в залу. Берий встретил её холодным взглядом. И, кажется, совсем не удивился. Это ей не понравилось, насторожило.

— А ведь я говорил Аснару, что от тебя можно ждать только беды, — сказал он, разворачиваясь. — Я был прав.

Ларана криво усмехнулась.

— Что же ты не остановил меня, раз всё знал наперёд? — сказала она с издевкой, чуть успокаиваясь. — Вы проиграли.

Берий остался спокоен.

— По-моему, проигрываешь ты.

— Неужели? — Ларана приблизилась к нему, внезапно ощутив непонятно откуда свалившуюся уверенность. — Ты говоришь, что уже вырос. Но я смотрю и вижу всё того же испуганного, маленького мальчика, который цепляется за рукав старшего брата.

Она старалась задеть его, но впустую. Взгляд его остался холоден и равнодушен. Ларану это разозлило. Когда он успел стать таким? Теперь он сильно напоминал ей Аснара, а это выводило её из равновесия. Но как бы там ни было. Он был младше, и он здесь один.

Ларана отступила, но лишь затем, чтобы изменить облик. Несмотря на природу маркатов, не все из них могли обращаться. Только самые сильные способны вызвать вторую ипостась.

Ларана могла. Делала это нечасто, потому что ненавидела, когда тело скручивало болью. Но могла. Тяжёлые лапы уверенно встали на мраморный пол. Когти оставили росчерк на гладкой плитке. Тигрица медленно подняла голову, прижимая уши. Она была не самой крупной, худой, с острыми линиями морды и тела. Но в осторожных движениях сквозила скрытая сила: под гладкой шерстью перекатывались твёрдые мышцы, а в глазах прятался безумный огонь.

Она замерла напротив мужчины. Звериные ноздри трепетали, пасть приоткрылась, и розовый язык попробовал на вкус запах добычи.

***

— Шали, — тихо позвала Дея девушку, но та только сильнее сжалась, пряча лицо. Тогда принцесса подошла к ней, осторожно погладила по узким плечам, по гладким черным косам. — Всё будет хорошо, — шепнула Деамара, хотя понятия не имела, что там происходит снаружи и что случится, если мятеж подавить не получится. Она гнала эти мысли прочь, но они подбирались всё ближе, зловещие, жуткие.

При её в жизни в Таалдоре тоже случился однажды мятеж, но принцессе тогда было всего четыре года, и она мало что запомнила. Только то, что их с матерью и прислугой вот так же заперли в покоях. Но тогда Улгар быстро справился с восстанием и довольно жестоко наказал всех участников заговора.

Шали судорожно вздохнула и подняла голову. Глаза покраснели, а нос и губы припухли. Совсем ребёнок.

— Госпожа, как вам удаётся быть такой сильной? — она невольно передёрнула плечами.

Дея посмотрела на Аснара. Он всё ещё стоял у запертой двери, прислушиваясь к звукам в замке. Принцесса знала, что он слышит разговор.

— Я не сильная, Шали. Это не так. Я просто верю в них.

Аснар замер, оглянулся, посмотрев на принцессу. И в этом взгляде было многое: и любовь, и благодарность, и вина, за то, что не может обеспечить безопасность для любимой женщины.

— Не бойся, — обратился он к служанке, голос его успокаивал. — Берий не зря лично занимается службой безопасности.

— Аснар, — Дея помнила рассказы о том восстании в Таалдоре. — А что будет с мятежниками?

Лицо мужа сделалось жестким.

— Наши законы священны. Люди, поднявшие руку на Ланарен, будут мертвы. Люди, обратившиеся против правителя, будут казнены через повешение.

— Но ведь это — твои люди. И их много. Много больше, чем…

— Я знаю, — сказал он чужим голосом. — И от этого, вина их только тяжелее.

Дея прикрыла глаза. Все события вели к мрачному будущему, всё более страшному с каждой смертью. Она не хотела быть причиной мятежа, не хотела нести бремя вины за каждого погибшего сегодня. Ей было отвратительно то, что она никак неспособна повлиять на происходящее. Только сидеть здесь, запертая в комнате, в страхе и неведении.

Аснару приходилось ещё хуже. Он-то мог сражаться там, в битве. Настичь тех, кто посмел ослушаться закона.

Тёмная ярость просыпалась в груди, как только он думал, что кто-то может навредить его жене. Только вот слабое тело предавало его, а ярость всё больше заглушало чувство вины. Его ответственность была намного больше, и ему ещё предстояло принять много тяжелых решений.

***

Берий не стал ждать, пока Ларана нападёт. Легко и быстро, почти не чувствуя боли, принял свой второй облик. Только голова чуть закружилась от перемены восприятия. Звуки усилились, а воздух наполнили запахи.

Он был крупнее и сильнее на вид. Но понятия не имел, на что способна противница. От неё тянуло безумием, всё ощутимее. Страхом, отчаянием и болезнью. А ещё он знал, что она давно не обращалась.

Также он знал, что зверь, загнанный в ловушку, сражается гораздо отчаяннее. А потому медлил, ждал, когда она нанесёт первый удар. Лапы мягко и беззвучно ступали по гладкому мрамору, слегка пружиня. Это тело приносило упоение силой и мощью. Хотелось немедленно броситься в схватку, повалить противницу, прижать к полу и рвануть клыками загривок, унизить, подавить. Берий сдерживал инстинкты, медленно обходя Ларану по кругу.

Она поворачивалась следом, не отводя глаз, сжимаясь, как тугая пружина, готовая к броску. Хвост нервно ударил по задним лапам, уши почти вжались в череп, а влажные клыки жаждали впиться в горячую плоть.

Она не выдержала первой. Рванулась вперёд, правая лапа выстрелила, как змея, целя в глаза Берия. Но он ушёл из-под удара, легко, словно вода. Стремительно развернулся и так хватил зубами по хребту, что тигрица взревела, сорвавшись на шипение. Рык, клокотавший в груди, был похож на раскаты грома. Вывернулась, но вместо того, чтобы метнуться прочь, почти сразу снова атаковала, надеясь на внезапность. На этот раз тяжёлый удар нашёл цель, голова Берия мотнулась. Щека и лоб вспыхнули острой болью.

Стремясь закрепить успех, Ларана обрушилась на противника сверху всем весом. Сбила Берия с ног, и они оба, сцепившись, покатились по полу.

Ларана впилась клыками в мягкую мышцу на левом плече, Берий взревел, молотя противницу мощными ударами задних лап по боку и незащищённому животу. Та рычала, но не выпускала плечо, не давая развернуться и подняться на ноги. Достать её и укусить было невозможно, как маркат ни извивался, держала она крепко. Воздух наполнил густой, пряный запах горячей крови.