— Ага, сиську в рот сунуть, — Том огрызнулся, но из его уст это не звучало как оскорбление или грубость, скорее как дружеская шутка, пусть и не удачная.

— Сиськи нет, — ответил Харрисон, скептически посмотрев на Томаса, который стягивал с себя футболку, — но у меня есть альтернатива, которая тебе скорее всего понравится, — тонкие губы кривятся в ухмылке, а в глазах пляшут черти. От этого глаза Тома распахиваются, а рот вопросительно вытягивается. Конечно он не против такой альтернативы.

— Останься со мной, — жалобно просит Томас, опускаясь на кровать. Он не хочет оставаться один, так как его переживания буквально съедают его с костями. Всего кусочек за кусочком.

— Ладно, — соглашается Харрисон и стянув с себя шорты, нырнул под одеяло. Том лежал рядом и смотрел на него своими огромными карими глазами и в них читалось какое-то отчаянье. Ему хотелось обнять Холланда, прижать к себе и успокоить, сказать, что все будет хорошо и что он отлично поработал на съемках.

— Спасибо тебе, — прошептал Том и нашарив под одеялом руку Харрисона крепко сжал ее, ища поддержки, но не как от ассистента, а как от друга, как от человека, которого он все еще любил.

Когда Том переехал в США, то много думал о том, правильно ли он поступил по отношению к Харрисону. Им пришлось расстаться ради того, чтобы Холланд смог сделать карьеру актера, и кажется, что Остетрфилд его отлично понимал и даже не осуждал. Но Тома съедало чувство вины. Он любил Харрисона и пару раз уже был на грани того, чтобы бросить все и вернуться в Лондон, но киностудия диктовала свои правила, да и неустойка, которую пришлось бы платить Холланду за срыв съемок была просто космической и он не потянул бы ее.

— Я виноват перед тобой, — сказал Том то, что должен был сказать много лет назад, когда только уехал, но не смог. Не нашел в себе сил. Его глаза наполнились слезами, так как чувство вины снова овладело им.

— Тшш, — Харрисон зарылся рукой в его волосы, — все в порядке, Том. Я не осуждаю тебя, — он погладил Тома по голове, но тот, как маленький ребенок, который искал защиты, прижался к его груди и уткнулся в накаченный торс носом.

— Я идиот, Харрисон, — прошептал Том, ощущая как тонкие пальцы друга нежно гладят его по голове и спине, а сам Остерфилд шепчет ему что-то ласковое в ответ, чтобы успокоить.

========== Часть 5. ==========

Том просыпается от того, что ему невыносимо жарко и тяжело. Он открывает глаза и понимает, что Харрисон обвился вокруг его тела, как победный британский флаг. Чертовски сексуальный флаг. Белые боксеры подчеркивают его прекрасную задницу, а конечности Остерфилда переплетены с конечностями Холланда. Это безумно мило и Том лежал бы так целую вечность, но сегодня у них очень плотный график, поэтому ему приходится легонько пощекотать подбородок Харрисона и тот, поморщив нос, приоткрыл глаза, а после, сонно улыбнулся.

— Доброе утро, — заспанным голосом спросил Остерфилд, утыкаясь носом в непослушные волосы Тома. Мокрые от пота, они вились и это делало парня похожим на ангела. Самого потрясающего ангела из всех, что могли только существовать, — как ты? — он отлично помнил, что Том много раз вздрагивал во сне и Харрисону пришлось прижать его к себе, чтобы успокоить.

— Доброе, нормально, — он зевает. Сегодня он действительно смог выспаться за последнюю неделю. Том связывал это с наличием Харрисона в его кровати и это ему определенно нравилось. С Хезом ему было спокойно и комфортно, — ты сам то как?

— Все в порядке, — заверил его Харрисон. Ему снилась сестра. За все это время, что они всей семьей боролись за ее жизнь, он стал настоящим параноиком и даже психолог, с которому его отправляли в Лондоне, не особо помогал в этом. Остерфилд всегда думал о том, что Лотти может снова стать плохо, что ее болезнь может снова вернуться.

Они встают с кровати и молча одеваются. Каждый думает о своем. Том о том, что он безумно хочет вернуть те отношения, которые были у них с Харрисоном до Голливуда. Он хочет просыпаться с Харрисоном каждое утро и ощущать его тепло. Все нутро Холланда буквально разрывается от того, что он чувствует к своему лучшему другу и ассистенту, он боится того, что это всего лишь разовая акция, что Остерфилд остался с ним, понимая, что сегодня важный день и Тому просто необходим крепкий и здоровый сон.

Сам Остерфилд думает о том, что он может снова оказаться в паутине этого чертовски сексуального паучка, и что на этот раз он уже не сможет выбраться из нее. Том в его понимании был милым, немного наивным парнем, для которого жизнь маленькая яркая радуга, которую он сжимает в своих руках и ловит кайф от того, что каждый из них играет своей краской в его жизни. Том — солнышко, с широкой улыбкой и добрыми глазами, который способен разогнать тучи в любой, даже самый хмурый день. Том — комок эмоций, чувств и впечатлений. Харрисон любит этот оптимизм в шатене, порой его не хватало в те дни, когда Шарлотта была совсем слабой. Но Человек-Паук не патрулирует больницы Туманного Альбиона ….

Харрисон порой не понимал, как Том выносит такие нагрузки. Сколько изнурительных тренировок он перенес, чтобы достигнуть такой формы. Остерфилду хватило двух занятий по балету и порванных связок, чтобы понять насколько это тяжело. Том же не сдавался.

— Что хочешь на завтрак? — Том крутится около холодильника и что-то насвистывает себе под нос. Он очарователен и бодр, что не может не радовать и у Харрисона появляется надежда на то, что премьера пройдет по высшему разряду. В небольшой комнате, примыкающей к гостиной и обозначенной, как мини-офис Тома, все было подготовлено к приезду стилиста. Стояло зеркало, лежала пара полотенец, а на диванчике лежали два невероятно красивых черных костюма в чехлах, которые привезли им из салона пару дней назад.

— Кофе и какой-нибудь сэндвич, — что ж, если Том хочет сам готовить завтрак, то Харрисон точно не будет возражать, хотя Холланда сложно назвать хорошим поваром. Он достает из холодильника сыр, отварную курицу, помидоры, листья салата и соус из сметаны, сливочного сыра и сушеной зелени, который Том делал вчера к мясу, — тебе тоже стоит поесть, Том.

Холланд кивает и мажет батон соусом, пританцовывая. Иногда это бесило Харрисона, но обычно он просто смеялся от такого поведения Томаса. Он ловко нарезает курицу и помидоры, а Хез просто наблюдает за его работой, так как отлично знает о том, что Тому лучше не мешать.

— Как кстати твои предки? — за все время, что они жили в Лос-Анджелесе, Том так и не завел разговор о семье Харрисона, да и сам парень не спешил поднимать эту тему. Хотя раньше, когда Том еще жил в Англии, он часто бывал в доме Харрисона и его сестра и родители хорошо его принимали.

— Да все нормально, — быстро ответил Харрисон и к счастью, он больше ничего не успевает ответить, так как раздался раздался звонок и Том пошел открывать дверь. Судя по голосам, которые доносились из коридора — приехала стилист и вскоре в кухню вошла женщина с темными волосами. Она была одета в майку цвета морской воды и в узкие джинсы. Том шел следом и нес ее кейс с необходимыми для работы инструментами.

— Привет, Хез, — Клер обменивается с Остерфилдом приветствием.

— Доброе утро, кофе? — как настоящий джентльмен предлагает Харрисон, но гостья отрицательно мотает головой, отказываясь. У них много работы, а потом, если все же останется время, то она напомнит Остерфилду об этом предложении.

Они идут в кабинет. Тут светло и прохладно, так как Том редко закрывал в помещении окно. У входа диванчик, на котором помимо костюмов — пара подушек стилизованных под Английский флаг. Большую часть занимал шкаф с разными секциями, где стояли книги, разные безделушки и фоторамки. Еще тут стоял стол, на котором Том расположил прямоугольное зеркало.

— Ну что, что делать будем? — с улыбкой интересуется женщина. когда Том сел. Тот жмет плечами. Он вообще мог пойти и с растрепанными кудрями, так как это казалось ему милым и забавным, но это скорее всего не понравилось бы продюсерам и режиссеру, — ладно, что-нибудь придумаем.