— Все в порядке, — заверяю я.
— Прости, что я спрашиваю, просто я очень беспокоюсь за Тома, у вас с ним все в порядке? — странно. К чему такие вопросы? Я смотрю на парковку перед госпиталем, на которую выходит окно около которого я стою.
— Да, в полном, — я уверена в этом. Да, у Тома еще есть ночные кошмары и иногда случаются перепады настроения, но все не так фатально, как было раньше.
— Том уже третий раз переносит сеанс, ничего особо не поясняет, — я понимаю, что окончательно запуталась, так как свято верила в то, что все это время Том исправно посещает врача, — поэтому я и звоню, узнать, все ли у вас в порядке.
— Я даже не знала про то, что он переносит сеансы, — честно признаюсь я, — у меня сейчас практика и я практически все время провожу в госпитале. Я… я спрошу у Тома, почему он переносит сеансы.
Выходит, что с тех, как мы вернулись в ЛА, Том так и не посетил доктора Луна и их последний сеанс был в онлайн формате, пока мы были на островах. Мы говорили с ним о терапии и он сам говорил о том, что ему еще нужна помощь специалиста и его поддержка. Думаю, что если бы он передумал посещать кабинет Луна, то просто так и сказал бы, а не стал устраивать этот цирк с переносами встреч.
— Да, Рита, поговори с ним, — просит Лун, — я понимаю, что ему становится лучше, но ты не хуже меня знаешь, что в его состоянии важно закреплять полученный результат.
— Я понимаю, — тяжело выдыхаю я, так как не знаю, как на все это реагировать. Чувствую себя в какой-то степени обманутой. Конечно, я успокаивала себя тем, что у Томаса были веские причины так поступать, но в любом случае, придется поговорить с ним.
— Хорошо, дай мне знать, как узнаешь что-то, — просит Лун и мы прощаемся. Как-бы сильно я не хотела сорваться и поехать домой прямо сейчас, такой возможности у меня не было, так как начиналась смена в госпитале.
Звонить Тому я не стала, чтобы не нагнетать атмосферу. Будет лучше, если мы просто поговорим, когда я приеду домой. Да и узнай он о предстоящем сейчас, провел бы весь день в напряжении, а у него и без этого проблем хватает. Немного придя в себя после такого откровения, я приступаю к своей непосредственной работе, и иду в ординаторскую за доктором Миллс.
Смена проходит спокойно, даже очень. Обычно, случаются какие-то незначительные происшествия, но не сегодня. Я просто докладываю доктору о состоянии пациентов и оформляю листы назначений, пишу направления на дополнительные обследования. Практически всю смену я не могу избавиться от мысли, что с Томом твориться что-то неладное. В эти дни он почти все время был дома, я дажа не смогла вытащить его к своим папе и дяде, которые прилетели из Кливленда на очередные переговоры с одной из студий. Выходит, что Том совсем не покидал квартиры, ведь, как я узнала, к Луну он не ездил, а все покупки мы оформляли с доставкой, так как я не особый фанат ходить с тележкой по супермаркету.
— Том, я дома, — не по себе стало сразу, едва я открыла дверь. Переборов свое волнение и даже некий страх, я осторожно оставила сумку и пальто на пуфике в прихожей, и прошла в комнату. Обычно, Томас встречал меня и встав в дверном проеме, наблюдал за тем, как я снимаю с себя обувь, но сейчас его нет и от этого становится стремно и даже жутко.
В квартире очень тихо, хотя Том практически никогда не выключал телевизор и много раз говорил о том, что не любит сидеть в тишине. Свет везде выключен, я прохожу по комнатам, но его нигде нет. Тем не менее, смартфон, кошелек и ключи от авто лежат на столике перед диваном, так, все это мне определенно не нравится.
— Том, хватит пугать меня, — с мольбой прошу я, так как опасаюсь того, что он сейчас выпрыгнет откуда-то, — какого?! — я в ужасе смотрю на него, когда оказываюсь на кухне.
— Рита?..
========== Часть 52. ==========
Том выглядел очень напуганным и взволнованным. Я делаю в его сторону осторожный шаг, но он пятится назад и упирается в угол. Черт, что с ним происходит? Его трясет и его состояние скорее спутанное ежели ясное. Взгляд не фокусируется. Глаза красные от слез, по той же причине опухло лицо. Но крови нет, он не ранен и это меня немного успокаивает, если в такой ситуации вообще можно говорить о каком-то спокойствии.
— Эй, все в порядке, Том, ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда, — я замираю на месте, понимая, что идти к нему — не самый лучший вариант.
Он снова смотрит на меня, кажется, что его взгляд стал относительно ясным. Я осматриваюсь по сторонам, так как есть вероятность того, что он что-то принял, но ни на столах, ни на полу нет упаковок, шприцев или чего-то еще. Только стакан с водой и валяется пара пакетиков заварки. Он точно не под дозой, конечно, если не успел замести следы до того, как его скрутило.
— Том, прошу, поговори со мной, — умоляю я, стараюсь сохранять некое подобие спокойствия, ведь если паника начнется у меня, то помочь Тому будет не кому. Я собираю себя в кулак и сев на пол, смотрю на Тома. Быть на так называемом одном уровне, это очень важно в общении. Когда я работала с малышами, то часто садилась рядом с ними на корточки, чтобы они могли смотреть мне в глаза.
Он напуган, как загнанный собаками котенок, сидит в углу. Думаю, что у него снова была паническая атака, хотя в последнее время я не замечала, чтобы они были у него. Опять же, меня довольно часто не бывает дома и возможно, что-то плохое происходит с ним, пока он тут совсем один. Томас молчит и это самое страшное в такой ситуации. Куда проще было бы, если бы он начал кричать, плакать, биться в истерике, но нет, просто стена из молчания и взгляда полного боли и отчаянья. По спине бежит холодок.
— Том, все будет в порядке, — заверяю я, — просто поговори со мной. Не закрывайся в себе, — он сидит, поджав ноги к груди и обхватив их руками. Я невольно вспоминаю, когда увидела его в первый раз.
И нет, это было еще до того, как мои папа и дядя представили миру нового Человека-Паука. Это было примерно за два месяца до того, как Том прилетел в ЛА, чтобы пройти кастинг. Я смотрела тупые мелодрамы, растянувшись на диване в доме отца и среди фильмов, которые были у меня в листе «посмотреть», как раз и оказался фильм «Невозможное» 2012 года. Не знаю, но внутри у меня что-то екнуло, когда я увидела худенького паренька, с бездонными карими глазами, который цеплял своей проникновенной игрой. Было в нем что-то. Мой папа называет такое профессиональным чутьем. Оно есть у продюсеров и режиссеров, у агентов по кастингу, но откуда оно было у меня, я не знаю. Я просто позвала отца посмотреть со мной и потом он воскликнул, что-то вроде: «О, Боги, Энтони, я нашел нам Питера Паркера!».
Том, само собой, об этой истории ничего не знает, да и я не вижу смысла в том, чтобы рассказывать. Ему сейчас не до этого, да и мне тоже. Сейчас этот, далеко не худой мальчик, а скорее мужчина, прошедший через кучу дерьма, чтобы стать известным, сидит передо мной совершенно разбитый и потерянный. Что же мне с ним делать?
— Том, можно я тебя осмотрю? — мне нужно понять, принимал он или нет. Проверить зрачки, пульс, давление, сатурацию. Взгляд у него становится настороженным. Он что, не доверяет мне? Немного обидно, — ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда.
С колебаниями и неохотой, но Том все же соглашается. Он забирается на кухонную тумбу и позволяет мне прикрепить к его пальцу пульсоксиметр и закатать рукава. Я осматриваю его руки, следов инъекций нет, хотя зная Тома, не думаю, что он смог бы сам что-то ввести себе. Он снимает толстовку, обнажая накаченный торс. Я беру стетоскоп, делаю все привычные и хорошо отработанные манипуляции, и кажется, он немного успокаивается. Я думаю, что это была паническая атака, так как он явно не под дозой. Нет симптомов и следов приема. Думаю, что он чист. В отношении наркотиков, ну и тех препаратов, которые вообще-то должен принимать.
— Ты можешь доверять мне, — заверяю я, оставив стетоскоп на соседней тумбе, — я правда очень хочу помочь тебе, как и доктор Лун. Просто мы не можем сделать этого, пока ты не сделаешь шаг нам навстречу.
