— Я не знаю, — я просто пожимаю плечами, — поэтому ему и нужен врач. Другого профиля.

========== Часть 29. ==========

Большую часть ночи я провожу на балконе и курю, думая о том, как лучше настроить Тома на разговор с психотерапевтом, так как понимаю, что все это предстоит мне взять на себя. Гарри он не послушает. Странно, но это первый раз за довольно долгое время, когда я курила. Кажется, в последний раз я делала это после того, как оперировала Гарри. Я привыкла не спать по ночам, когда дежурила в больнице и следила за пациентами.

Том спит спокойно. Иногда я подхожу к нему, чтоб посмотреть показатели на пульсоксиметре и убедиться, что с придурком все в порядке. Эх, Рита, лечила бы ты себе детей и не парилась. Иногда я действительно жалела о том, что согласилась на все это. Возможно, решение, которое было принято мной, было принято на эмоциях.

— Я… я приготовил завтрак, — когда я курю в очередной раз, на балконе появляется Гарри. У Тома нет такого вида, как у меня, кругом одни дома и холмы, океана с этого балкона не видно, жаль, он мне нравится, — может пойдем, поедим, пока Том еще спит.

Я коротко киваю и мы, миновав спальню, где все еще спал Том, подмяв под себя одну из подушек, спускаемся на первый этаж. С кухни тянется запах горелого бекона.

Кухня просторная и светлая. Много бежевого и бледно-голубого, часть стен с рельефной текстурой. Кухня белая с серыми столешницами. На столике из стекла уже расставлены стаканы и тарелки, лежат приборы и салфетки.

— Извини, я не такой хороший повар, как мой брат-близнец Сэм, — он нервно заламывает руки.

— Да, ладно, не парься, — успокаиваю я его, садясь на стул с высокой металлической спинкой.

— Тебе чай или кофе? — интересуется Гарри.

— Кофе, черный с молоком и сахаром, — я устало зеваю, прикрыв рот рукой, — ночь была трудной. Ты хоть немного поспал? — Гарри несколько раз заходил в комнату, чтобы проверить, как его брат, но я не знала, спал он в остальное время или нет.

— Почти нет, — хмурится он, поставив передо мной чашку с кофе, — я… я думал о том, ну что произошло. О Томе, и о том… сможем ли мы ему помочь.

— Все будет в порядке, — я вяло улыбаюсь, — как только он проснется, я осмотрю его и постараюсь поговорить о случившемся. Твой брат сильный человек…

— Ты совершенно не знаешь Томаса, — перебивает меня Гарри, с горечью усмехнувшись, — он… он просто пытается быть сильным, считает, что не может показывать свою слабость. На самом деле ему… ему просто тяжело…

Дальше мы едим молча. Я понимаю, что нужно искать способ убедить Тома принять помощь. Я врач, я должна находить правильные слова в подобных случаях. Я столько раз говорила родителям своих пациентов о необходимости лечения, о том, что как-бы сложно и трудно это не было, важно принять правильное решение. Поэтому сразу после еды я иду назад в спальню.

— Доброе утро, — когда я захожу в помещение, то вижу, что Том уже проснулся и сидит на кровати, пытаясь распутать бинт, который был на его руке после вчерашнего укола. Пульсоксиметр он уже снял и оставил на тумбочке. Вид у Холланда помятый, волосы растрепанные, взгляд сонный и немного обреченный. Он в помятой серой футболке и алых спортивных штанах.

— Привет, — он ежится и виновато смотрит на меня, — я виноват… я … не знал, что Гарри позвонит тебе.

— Все в порядке, — сейчас я меньше всего хочу ругать его или обвинять в чем-то. Ему просто нужно помочь во всем разобраться. Я вижу, что он растерянный, потерянный и совершенно разбитый, — давай, я помогу тебе, — видя, что Том не в состоянии распутать узел бинта, так как его руки дрожат, впрочем, как и губы. Еще его истерики мне не хватало, — останется небольшой синяк, — констатирую я, осматривая его руку.

— Не страшно, — бормочет он в ответ, — я виноват… перед тобой, и перед… Гарри…

— У тебя была тахикардия, ты не против, если я тебя осмотрю? — мне правда важно отслеживать его состояние, чтобы избежать осложнений, ну и само собой, проблем. Извинения могут подождать, да и нужны ли они?

— Не против, — сразу же ответил Том, сев ровнее. Я чувствую его пристальный, прожигающий взгляд, пока иду к рюкзаку, оставленному на диванчике, и возвращаюсь к кровати со стетоскопом, тонометром и своим футляром для инструментов.

— Тебе стоит снять футболку, — отмечаю я. Том, пожав плечами, довольно резким движением обнажает свой накаченный торс. После съемок он уже практически полностью пришел в форму, хотя я в курсе, что ему приходилось скинуть вес и весьма прилично.

Я настраиваю тонометр и зафиксировав манжет на его руке, нажимаю кнопку. Затем надеваю стетоскоп и слушаю тон его сердца. Все в порядке. Легкие тоже чистые.

— И как я, доктор? — он вяло улыбается.

— Нормально, — я убираю оборудование, — но если будешь принимать дальше, то будет ненормально, — язвительно отмечаю я.

— Это было один раз и я больше не намерен делать этого, — заявляет Том, уставившись на свои дрожащие руки, — Рита…

— Да, Том, — я внимательно смотрю на него.

— Я могу тебе доверять?

— Конечно, — я осторожно беру его за руку, — и ты это прекрасно знаешь.

— Каждый раз… когда я… когда я закрываю глаза, пытаюсь уснуть, — он с трудом произносит слова, делает паузы и смотрит куда-то перед собой, — каждый раз, снова и снова я вижу его. Гарри… то как он истекает кровью… там в палатке… и я снова ищу способ, чтобы прекратить все это. Мне… мне страшно, — он закрывает лицо руками. Черт, я была готова к этому.

— Том, прошу тебя, успокойся, — я обнимаю его, с трудом сомкнув руки на его широкой спине. Я осторожно глажу его, ощущая твердые мышцы, — я понимаю что тебе очень тяжело, но… — Я освобождаю его из объятий и обхватив лицо руками, смотрю в покрасневшие от слез глаза. Они все равно очень красивые и глубокие, — послушай меня, хорошо?

— Да… да, — его голос дрожит, он быстро и резко кивает, накрывает мои руки своими. Такими теплыми. Черт, внутри снова все ломается. Совсем как тогда, в Багдаде. Я снова слишком близко. Я могу сгореть. Снова.

Я ощущаю себя полнейшей идиоткой. Дурой. Я не должна была приезжать сюда, нужно было вызвать ему врача. Позвонить папе или Файги, чтобы они сами решали проблемы с Томом, но я не хотела, чтобы стало еще хуже. Теперь же я рискую снова попасть в капкан из любовного треугольника. Теперь, когда все только встало на свои места и на моем пальце было кольцо, которое мне подарил Себастиан. Которого я люблю… или нет?

— Том, тебе нужна помощь. Ты не сможешь справиться самостоятельно. Все будет в порядке. Я найду тебе самого лучшего психотерапевта, — я стараюсь говорить медленно и четко, чтобы донести все это до него и судя по тому, как утвердительно он кивает, я на верном пути, — тебе не причинят вреда. Доктор, он просто поговорит с тобой, я уверена, что все будет не так ужасно, как может показаться.

— Я… я понимаю, — он шмыгает носом, — хорошо, ладно, я… я поговорю с доктором.

— Ты молодец, Том, — я высвобождаю свои руки, — все будет в порядке. Сейчас тебе нужно успокоится, тебе помочь дойти до уборной? Тебе стоит умыться.

— Я… я сам, — заверяет он и пошатываясь, все же встает на ноги, — Рита?

— Да, Том, — я собираюсь отнести все свои инструменты в рюкзак, и тянусь за пульсоксиметром, — я тебя слушаю.

— Я должен… должен кое-что рассказать тебе… на счет твоего жениха, — он снова начинает этот разговор. Ладно. я просто выслушаю его, чтобы окончательно поставить во всем этом точку, — это было на вечеринке… после «Финала», — я пытаюсь ее вспомнить. Я сильно опоздала, так как задержалась в госпитале, пока оформляла все нужные бумаги, — до того, как ты к нам присоединилась. Я слышал, как Крис, ну Эванс и Себастиан говорили про тебя. Что-то про какой-то спор или договор. Рита, он встречается с тобой… потому что должен, а не потому что любит тебя.

Повисла чертова тишина. Том смотрит на меня с надеждой и мольбой. Он действительно хочет до меня достучаться. Не думаю, что в таком состоянии он способен врать. Я смотрю на него с сожалением. Я хочу ему верить, но это сложно сделать, так как я верила в искренность чувств между мной и Себастианом.