— Оставайся на месте! — велел Грюм, но Пруэтт не отступал, и Волдеморт вел поединок сразу с двумя противниками. Но все равно его не могли одолеть, а сам чародей, казалось, еще и развлекается схваткой. В очередной раз полыхнула зеленая вспышка, и молодой мракоборец упал бездыханным.
— Нет, Генри! — вскрикнул Грюм и даже позабыл о своем противнике. Темный Лорд снова было замахнулся палочкой, но тут сразу четверо авроров бросились на помощь своему главе.
Волдеморт самодовольно усмехнулся и отдал приказ:
— Уходим! Сегодняшняя охота закончена, но охотничий сезон только начинается!
На другой день после этого нападения вкупе с гибелью одного из сотрудников министр магии Барти Крауч по настоянию главы аврората Аластора Грюма издал официальный указ, согласно которому мракоборцам в схватках с Пожирателями смерти разрешалось использовать любые, даже Непростительные проклятия, и в крайнем случае не брать противников живыми во избежание лишних жертв среди блюстителей волшебного правопорядка. И, надо сказать, это решение было очень кстати, потому как каждый аврор, способный противостоять пожирателям смерти, был на вес золота. С этого момента для любого волшебника хоть с одной, хоть с другой стороны стало очевидно: началась настоящая война, противостояние, которое многим будет стоить жизни, и неизвестно когда и чем закончится.
Комментарий к Глава 73. Псиная охота
Дорогие читатели! Если эта и предыдущая главы показались вам излишне мрачными, жестокими или циничными, то прошу меня простить за это! Нужно было реалистично описать, что из себя представляют Волдеморт и его сторонники дабы соблюсти канон. Однако злоупотреблять такими вещами не буду! Но на таком мрачном фоне последний единственный всполох света в виде любви к Белле в темной душе главного героя будет особенно красив. Приятного вам дальнейшего чтения.
========== Глава 74. Очень трудные уроки ==========
— Белла, дорогая, как же я рада тебя видеть! — говорила Нарцисса, теперь уже Малфой, своей старшей сестре, обнимая и целуя ее в щеку. — Очень соскучилась!
— Да уж! — притворно нахмурила брови Беллатриса, делая вид, что обиделась. — Могла бы навестить меня и пораньше!
— Белла, пораньше никак не могла! — извиняющимся тоном отвечала Нарцисса, а щеки у нее чуть порозовели.
— Да, я все понимаю! — отмахнулась старшая сестра. — Ведь вы с Люциусом поженились совсем недавно, гнездышко вьете!
— Сегодня у Пожирателей смерти собрание, и я решила отправиться вместе с Люциусом, воспользовавшись случаем, чтобы навестить тебя.
— Очень мило, дорогая, но ты всегда желанный гость в Лестрейндж-мэнноре.
— Белла, собрание скоро начнется. Мы ожидаем милорда с минуты на минуту! — с беспокойством обратился к жене Родольфус.
— Да, Руди. Будет лучше, если ты сам встретишь его и проводишь в зал для собраний.
— А тебя он разве не звал, Белла? — удивилась Нарцисса.
— Нет, Цисси, не звал!
— Слава Мерлину! Ведь это же так опасно, Белла. — Тут она нагнулась к уху Беллатрисы, чтобы слышать ее могла только собеседница. — Ты знаешь, я совсем не в восторге, что Люциус во всем этом участвует.
Тут послышался грохот, как будто в соседний с гостиной холл вошло стадо троллей. Кто-то огромный топал там.
— Это великаны! — проговорил Родольфус.
— Пойдем отсюда, Цисси! — позвала мадам Лестрейндж сестру, потянув ее за руку.
Однако не успели еще они выйти из гостиной, как воздух колыхнулся, и из пустоты перед всеми внезапно возник Волдеморт, как всегда холодный и бесстрастный. Он кивком головы поприветствовал своих последователей и слегка поклонился дамам, не выделяя при этом ни одну из них.
— Приветствую, сударыни! — высоким холодным голосом сказал он. Лицо его, ставшее еще бледнее, чем год назад, не выражало никаких эмоций.
— Миссис Малфой! Миссис Лестрейндж! Надеюсь, вы извините меня за то, что на некоторое время лишу вас общества супругов, а им, в свою очередь, простите эту короткую отлучку, как принято у лучших жен? — учтивым тоном светской беседы спросил он, словно находился на каком-нибудь балу.
— Ну, разумеется, милорд! — отвечала Нарцисса.
Беллатриса изо всех сил старалась не покраснеть или, напротив, не побледнеть, и молчала, боясь, что голос у нее дрогнет. Однако строгое воспитание и выдержка выручили ее. Во всяком случае мадам Лестрейндж ничем не выдала охватившего ее волнения. Ну, разве что сжала на несколько секунд губы. И все же она не столько заметила, сколько почувствовала на себе сверлящий взгляд красных глаз Волдеморта и поняла, что он применяет к ней легилименцию. Поэтому она поспешила увести Нарциссу и удалиться сама, благо все пожиратели были уже в сборе, и пора было начинать собрание.
Весь вечер пока Темный Лорд проводил эту встречу у них в поместье, Беллатриса была сама не своя, несмотря на все уговоры Нарциссы. Когда же сестра с мужем отбыли в Малфой-мэннор, то ведьма, к своему изумлению, ощутила сильное жжение в левом запястье: горела черная метка. Колдунья не знала, как и реагировать на это. Ей и хотелось лететь к нему, и в то же время было страшно. Она словно бы разрывалась на две половины и потому стояла в нерешительности.
Волдеморт, отпустив пожирателей, тем не менее не торопился покидать Лестрейндж-мэннор. Кроме того, сразу после окончания собрания он поспешил отправить Родольфуса в Министерство с каким-то пустяковым и нелепым заданием, что, безусловно, очень беспокоило Лестрейнджа, но у него не было выбора, и с тяжелым сердцем пришлось подчиниться. А Темный Лорд, оставшись один, сначала нервно ходил по залу, то и дело поднося палец к черной метке и снова отдергивая его. Время от времени чародей сжимал руками виски, и если бы кто-то сейчас увидел его, то был бы весьма удивлен, что Волдеморт может пребывать в таком беспокойном состоянии. Казалось, колдун как будто борется с какой-то неодолимой силой и не может ей противостоять. Эта странная сила и заставила его нажать на темную метку, однако ведьма все не являлась на его зов. «Да как она смеет!» — гневно шипел Волдеморт точно разозленная кобра и направился в комнаты Беллы.
— Что ты себе позволяешь? — сердито и совершенно не скрывая охвативших его эмоций, набросился он на чародейку. — Или ты за своими семейными делами забыла одну из обязанностей пожирателя: немедленно являться ко мне, если зову?
Беллатриса молчала не в силах говорить от страха и волнения.
— Отвечай! Или обязанности перед ним для тебя выше долга передо мной, долга пожирателя, а, мадам Лестрейндж?
В последние слова было вложено столько яда, желчи и злобы, что Беллатриса сразу поняла истинную причину такого поведения. А вел Волдеморт себя сейчас не только невежливо, но даже и грубо. От изысканных манер, которые он с удовольствием пускал в ход, когда считал нужным, не осталось и следа. Костлявая кисть стремительно, как бросившаяся на жертву змея, взметнулась вверх и схватила чародейку за локоть мертвой хваткой так, что вырваться было невозможно. И ведьма была уверена, что у нее останется синяк. А причина всему — ее замужество. И тут неожиданно для нее самой в Беллатрисе всколыхнулась злость, которая передалась ей от Волдеморта, и она ответила настолько дерзко, что за такое любой другой пожиратель мог и жизни лишиться.
— В то время как вы просто использовали меня, чтобы отомстить отцу, Родольфус оказался настоящим другом, который поддержал меня, протянул руку помощи… — заговорила она, забываясь.
— Круцио! — прошипел Волдеморт, а Беллатриса, не ожидавшая пыток, коротко вскрикнула, но тут же замолчала, кусая в кровь губы.
— А в спальне по ночам вы тоже друг другу лишь руки пожимаете? — злобно спросил Волдеморт и снял проклятие. Ведьма встала с пола, волосы у нее растрепались, а вид даже после короткой пытки был замученный и жалкий. А ведь еще минуту назад это была очаровательная женщина.
В Темном Лорде же гнев как-то сразу улетучился, но не потому, что ему стало жаль ведьму. Напротив, по его мнению, ей полагалось намного больше, чем какой-то один короткий Круциатус. Волдеморта поразило другое. Он никак не ожидал, что встреча с Беллатрисой вызовет у него столько эмоций. Чародей после того, как сделал крестражи из кольца, медальона, чаши и диадемы, уже и не помнил, когда вот так терял над собой контроль. Однако он все же совладал с собой и заговорил уже обычным холодным голосом, вкладывая в слова столько презрения, сколько мог.
