Кольер молча кивнул. Кто он такой, чтобы становиться на пути у Вечного?

Закончив уборку, Юлька вышла из дома. В этой части Элезии весна уже вовсю вступила в свои права. Трава вымахала по колено, поля родных одуванчиков чередовались с местными незнакомыми растениями, благоухающими терпко и сладко. Погода установилась теплая и дождливая, отчего ручей на дне оврага наполовину наполнился, вызвав восторг у деревенской ребятни. Весна чувствовалась везде, принося приподнятое настроение и ожидание чего-то большего, чем обыденные хлопоты. Хотелось в небо. Юлька теперь летала каждый день, просто так, наслаждаясь запахом цветущих лугов, нежной зеленью леса, кружащей голову свободой и почти детской беспечностью. На окраине деревни, у спуска в овраг, играли дети, их вопли и веселый визг разносились по окрестностям до позднего вечера. К наступлению сумерек на дорожку вываливала молодежь, иногда они отправлялись на старой вимме в соседнее селение, на посиделки, и возвращались лишь за полночь.

Жарко-то как, подумала она, глядя на подернутое тонкой дымкой небо. Надо бы суп сварить, но лень. Потом, вечером. Долго ли, умеючи? Дел сегодня больше нет, поручений — тоже, можно и расслабиться немножко и просто радоваться весне. Если, например, пройти вверх вдоль оврага, подальше от местного подобия набережной, и повернуть налево, вглубь леса, там окажется небольшое лесное озеро. Вода уже немного прогрелась для купания, но Юлька еще не отваживалась окунуться. Может быть, сегодня?

Она взяла полотенце и, набросив его на плечи, неспешно отправилась по протоптанной вдоль оврага тропинке. Может быть, кто-нибудь уже купается… Живущие в деревне элезы купаться не любили, а вот Двуликие плавали с удовольствием. Поначалу мысль о купании вызывала у нее смущение, но потом она почувствовала, что на самом деле ей наплевать — пусть глазеют, если что. На полпути ей вспомнился другой поход на озеро в одиночку, бесповоротно и страшно изменивший ее жизнь… А ведь настроение в тот день было таким же беспечным, хотя и чуточку щемящим от обиды на Сашу и от ревности к несчастной Насте-Нэстэ. Вышагивая по тропинке, она с печалью вспоминала то, земное озеро, остров и портал, перенесший ее в параллельную вселенную.

Вчера она летала в Ваннею, просто так, посмотреть на казармы Пауков, набраться смелости, привыкнуть к мысли, что сюда можно прийти и попросить помощи. Совет старейшины саднил в душе, как свежая царапина. Она никого не убила, она вообще не сделала ничего плохого, она готова это доказать. Хотелось, наконец, хоть какой-нибудь определенности, хотелось поверить, что у ее мытарств есть конец. Вон, беглая аржана Лейки сама решила вернуться домой, и ничего с ней не случилось. Отряд, замеченный Юлькой на дороге, пришел именно за ней, и Лейки не стала сопротивляться. Недавно от нее пришло письмо с подарками: свадьба таки состоялась, она счастлива, спасибо, что приютили, простите, если чем обидела. Письмо читали всей деревней, искренне желая образумившейся беглянке счастья. Юльке было немного завидно — кто б вот так за ней пришел, обещая простить за все, лишь бы вернулась.

На озере никого не оказалось. Юлька сняла ботинки и попробовала ногой воду — холодная. Нет, сегодня она в воду не пойдет, пусть солнышко еще нагреет хотя бы прибрежное мелководье. Хотя лэйсе хвастались, что купались еще на прошлой неделе, а дети и вовсе лезли в воду без разрешения родителей.

Зато как приятно пройтись босиком по песку! Связав шнурки у ботинок и закинув их на плечо, она неторопливо зашагала вдоль берега, испытывая неописуемое наслаждение от теплого, хорошо подсохшего песка под пальцами. У кромки воды плескались мелкие волны, ветер гнал по блестящей поверхности серебристо-зеленоватую рябь, вместе с бело-розовыми лепестками местных буйно цветущих прибрежных кустов.

Тихо, только птицы поют…

Почти у самой кромки воды тусклым золотом блеснуло что-то металлическое, и Юлька — наклонилась из любопытства. Это оказалась большая, размером с пол-ладони, подвеска — серебряный продолговатый лепесток с петелькой и крохотными зелеными камешками по краям, покрытая тонкой резьбой. Кто-то из купавшихся потерял, подумала она, вертя ее в руках, надо будет спросить в деревне, может, найдется хозяин. Сунув ее в карман, она продолжила свой неторопливый путь вдоль берега.

Идиллия… Ветер едва шевелит верхушки сосен… Облака — белесые, теплые, плывут в синеве, подбираются, дождик обещают… Душновато…

Заглядевшись на небо, она споткнулась обо что-то мягкое, лежащее поперек берега в неглубокой яме между песчаными холмиками. И с криком отпрянула — это было окровавленное человеческое тело.

Взвизгнув и отскочив назад, она с трудом перевела дыхание. Не похоже, что Двуликий. Хотя… нет, точно ассар. К тому же, элез — местный. Двуликий, потеряв сознание, скорее бы принял свой второй облик. Мертвый? Она боязливо подошла поближе и похлопала его по щеке. Не реагирует. Дышит ли? Непонятно. Одежда сильно разорвана, фактически куртка и рубашка превратились в месиво, словно его стая диких зверей когтями рвала. Она осторожно раздвинула лохмотья, обнажив шею, вдоль которой тоже тянулась длинная рваная рана. Нет, с таким не живут. Жуть какая… кто его так? В окрестностях почти не было никаких диких кланов, только оседлые, хорошо воспитанные Двуликие пополам с обычными ассарами-людьми. На востоке от Ваннеи безовбразничали низинные вервы, но сюда они до сих пор не забредали… Пришла жуткая мысль, что нападавшие все еще где-то рядом, и охваченная волной паники Юлька принялась дико озираться по сторонам. Отдышавшись, она заметила красный след на примятой траве, ведущий от тела к лесу. Нет, на него напали не здесь, а где-то раньше, с облегчением подумала она.

Снова наклонившись над ним, она заметила свежую кровь, выступившую из потревоженной раны на груди. Да он все еще живой, господи боже, его, наверно, еще можно спасти. Она снова похлопала его по щекам — безрезультатно. Нет, сама она тут не справится… Юлька осторожно стерла кровь с его лица и груди и бегом бросилась обратно в деревню.

****

— Как ты думаешь, он выживет? — спросил старейшина Дану, пожилую кицу, которая в Белом овраге считалась за лекаря. Юлька усадила их ужинать — суп таки пришлось варить, пока Дана и еще две женщины обмывали пострадавшего и обрабатывали раны. Было решено, что он останется у Юльки, но ухаживать за ним будут женщины деревни — негоже Крылатой самой возиться с тяжелораненым, да и не справится она в одиночку.

— Не знаю, — вздохнула та. — Ран много. Две смертельные, остальные восемь тяжелые. Очень много поверхностных следов от когтей, словно в него вцеплялись, а он вырывался. Кстати, чьи когти — мне непонятно, и это очень настораживает. Вы смотрели место, где его нашли?

Локки кивнул.

— Он полз издалека. Очень издалека. След тянется чуть ли не до окраины Ваннеи… Как его хватило на такое расстояние, ума не приложу.

— Может и выживет, — задумалась Дана. — Воля к жизни есть, может, будет бороться.

— Хорошо бы, конечно, чтоб в себя пришел, хотя бы ненадолго. Страшно даже представить, что это за шваль завелась в наших краях, — сказал старейшина. — Дана… — он помедлил. — На всякий случай, предупреди-ка ты всех наших, чтобы детей далеко не отпускали, пока мы не разберемся. Особенно в сторону озера.

— Может, на него не здесь напали, — вставила Юлька. — Вы же говорите — полз.

— Все равно близко, понимаешь? — строгим голосом сказал локки. — И вот что, Крылатая. Не ходи больше, куда глаза глядят. Ты молодая, красивая, кто знает, что там за тварюка, Двуликий или ассар — неважно. Тебе не отбиться. Хочешь куда — вышла, надела крылья — и вверх. И да, просьба к тебе. Полетай над лесами, особенно над озером. Посмотри внимательно — вдруг что углядишь? Ну и детишек гоняй, если увидишь, что не слушают.

Юлька кивнула.

— Можно установить, кто он и откуда? — спросила она

Дана пожала плечами.

— Типичный элез. На вид лет 35–40, но может и старше, потому что седина есть, хоть и небольшая. В очень хорошей физической форме… был. Мускулистый, но не чересчур. Старых шрамов на теле нет, так что, видимо, не воин и не охотник. Оружия, кстати, у него не было, как и идентификатора. Вообще ничего — ни сумки, ни кошелька.