– Это могло быть совпадением, – сказала она.

Мы снова посмотрели друг на друга.

– Вот только совпадений не бывает, – сказали мы в унисон, вторя любимой поговорке Джека. И ее еще никто не опроверг.

Дикий лай исходил со стороны симпатичного викторианского особняка за чугунными воротами работы Филипа Симмонса. Услышав его, Генерал Ли дернул поводок, едва не выдернув мне плечо. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним к воротам. Там, радостно приветствуя Генерала Ли, прыгал маленький белый терьер с ушками плюшевого мишки и милой мордашкой.

– Это Синди Лу, – пояснила Джейн, наклоняясь, чтобы почесать через перила забора мохнатое ушко. Затем выпрямилась, уступая Генералу Ли свое место, чтобы тот мог восторженно поприветствовать свою собачью знакомую. – Я всегда провожу детей мимо этого дома, и Синди Лу всегда бросается к воротам, чтобы поздороваться. По-моему, Генерал Ли ей нравится.

– По-моему, это чувство взаимно, – сказала я. – Если не ошибаюсь, я не видела ее раньше. Сказать ей, что у него уже есть щенки от других отношений?

– Ее семья только что переехала сюда из Калифорнии. Я познакомилась с мамой, ее зовут Робин. Очень милая. Я дала ей понять, что Генерал Ли еще не кастрирован, но ты очень скоро об этом позаботишься, чтобы они могли играть по одну сторону забора.

Я натянула поводок Генерала Ли, чувствуя себя преступницей при виде мучительных взглядов, которыми он и Синди Лу одарили друг друга, когда их оттащили в разные стороны.

– Да-да, ты права. Я позабочусь об этом. Это был бы не лучший способ поприветствовать новых соседей на улице.

Мы зашагали дальше по Трэдд-стрит, и каждый квартал олицетворял собой разные архитектурные эпохи. Дома варьировались от типично колониальных с кирпичным фасадом до неоклассических, в подражание Древней Греции, и особняков с двумя верандами. Выросшая в Чарльстоне, я раньше никогда не замечала настоящую сокровищницу исторических домов, которые составляли пейзаж моего детства, будучи слишком озабочена тем, что игнорировала духов, манивших меня из каждого дверного проема и окна, из каждого переулка и из-за каждого дерева. Потребовались годы, чтобы научиться блокировать их, чтобы я могла спокойно ходить по улицам родного города. Но теперь, когда мы с Джейн были вместе, наш свет сиял слишком ярко, словно маяк для неугомонных мертвецов в море вечной ночи.

С тех пор, как мы с сестрой нашли друг друга, я узнала о ней несколько вещей. Как и я, она, обожала маленьких детей и собак, звон колоколов церкви Святого Михаила и все, что содержало сахар. Ее любимым цветом был голубой – она всегда надевала одежду этого цвета, когда ей требовалась уверенность в себе. Она очень стеснялась мужчин, особенно симпатичных, не любила лук и предпочитала каблукам туфли на плоской подошве. Мы обе могли видеть мертвецов, но если я умела притвориться, будто не вижу их, то Джейн, которая была на восемь лет моложе меня и не такая измученная, порой было трудно их игнорировать. В детстве она находила способы мысленно блокировать их, но теперь, когда мы были вместе, это давалось ей труднее.

Я увидела, как Джейн остановилась перед зданием в неоклассическом стиле, так называемого – по словам Софи – периода Возрождения. На ступеньках крыльца сидели два мальчика, лет восьми и десяти. Дети выглядели бы реальными, если бы не болезненно-желтая бледность их кожи и тот факт, что ступенек, на которых они сидели, больше не было.

– Пойдем, Джейн. Мы ничего не сможем сделать без полного вмешательства, а у нас на него просто нет времени.

– Но они же дети.

– Я знаю, – твердо сказала я, не столько для нее, сколько для себя. – Но если обращать внимание на каждого духа, которого видишь, за ним последуют и другие, и тогда они уже никогда не оставят тебя в покое. В любое время суток. Так что пусть себе делают, что хотят.

Она попятилась и отвернулась лишь после того, как они исчезли, а вместе с ними исчез и их жалобный плач. Мы молча прошли мимо дома, чьи новые владельцы продали ворота работы Филипа Симмонса на металлолом. Теперь, случайно оказываясь рядом с ним, Софи переходила на другую сторону улицы. Мне казалось, что я даже несколько раз видела, как, проходя мимо новых ворот, она плевала на землю.

Доехав до Ист-Бэй, мы свернули направо в сторону Бэттери-парка и беседки. День выдался ветреный, река Купер покрылась белой пеной, как будто безумный повар наделал на ее водной глади слишком много пирожных безе. Я заметила пиратский корабль с пробоиной в боку, медленно опускающийся под воду, и когда взглянула на Джейн, то поняла, что она тоже его видела.

Нам нужно было придумать способ, как перестать быть этакой целью, за которой следуют все неугомонные духи. Может, мне купить ей еще один компакт-диск группы ABBA, чтобы Джейн выучила все тексты? Тогда мы могли бы выкрикивать их вместе, чтобы отпугивать упрямых духов. Я уже подарила ей несколько компакт-дисков, но Джейн вечно то наступала на них, то где-то теряла. Я сделала мысленную заметку на будущее: нужно попросить Нолу помочь ей загрузить плейлист, чтобы Джейн могла слушать его на своем телефоне, ни на что не наступая и ничего не ломая. И не теряя. Это было меньшее, что я могла сделать.

Джейн заметила Энтони одновременно со мной – он стоял, опираясь на перила беседки.

– Он одет, – сказала она. – В смысле, он здесь, и на нем теплая куртка.

Я закатила глаза.

– Помни, ты здесь в качестве моральной поддержки, поэтому, пожалуйста, молчи, или говори лишь в случае крайней необходимости, и только после того, как несколько раз мысленно отрепетируешь фразу. Поняла?

Увидев, что Энтони улыбнулся, она кивнула. Спустившись по ступенькам, он нас поприветствовал.

– Доброе утро, дамы. Я всего лишь ждал Мелани, но должен признаться, что встретить Джейн тоже чертовски приятно.

Мне вновь захотелось закатить глаза, но в его глазах, когда он посмотрел на мою сестру, была искренняя доброжелательность. Щеки Джейн раскраснелись, причем не только из-за ветра. Она быстро наклонилась над коляской, чтобы убедиться, что дети по-прежнему надежно укутаны, словно маленькие толстые сосиски в тесте.

Энтони сунул голые руки в карманы пиджака.

– Если честно, я удивился, получив от вас звонок так скоро.

– Я и сама удивилась. Но ваш брат нанес мне визит. Не только с целью сделать мне предложение касательно моего дома, но и чтобы пригрозить мне, если я откажусь. Я помню, как вы сказали, что у него повсюду связи, и потому решила действовать на опережение.

– Хороший ход, – похвалил он, глядя на металлический венчик, задевший его по голени.

– Извините, – смутилась Джейн. Она быстро подняла венчик, вытерла его тряпкой, которую на всякий случай регулярно привязывала к ручке коляски, и вернула Джей-Джею.

– Венчик, – сказала она, как будто это все объясняло.

Энтони наклонился вперед и скорчил детям комичную рожицу. Те дружно хихикнули.

– Его зовут Венчик? – спросил он у Джей-Джея.

– Венчик, – повторил Джей-Джей, швырнув его в Энтони. Тот быстро перехватил его кухонную игрушку, прежде чем та попала в него.

Вернув венчик Джей-Джею, я на всякий случай отступила подальше.

– Когда я был маленьким, я питал особую привязанность к желтой губке для ванн. – Лицо Энтони посерьезнело. – Но Марк однажды разрезал ее на куски и пропитал их черной краской.

– Это многое объясняет, – медленно произнесла Джейн. Я же задалась вопросом, сколько раз она прокрутила эту фразу в уме, прежде чем произнести ее вслух.

– И что нам теперь делать? – спросила я, глядя на Энтони.

– Я хочу, чтобы вы приехали на плантацию Вандерхорстов. Чтобы вы помогли мне войти в мавзолей. Если там закопано сокровище, нам нужно найти его раньше Марка.

– Но разве эта плантация не принадлежит вам? Проводимые Марком раскопки будут незаконными.

Мне показалось, что Энтони смутился.

– Не в привычках Марка сначала спрашивать. Он просто делает то, что считает нужным. Честно говоря, я опасаюсь ответить ему отказом, даже если мне ясно, что он неправ. Но есть определенные… элементы, которые не позволяют нам обоим войти в мавзолей. Вот почему мне нужна ваша помощь. Я надеялся, что мы сможем договориться о встрече, чтобы вы приехали туда как можно скорее.