И вот Мэт видел перед собой девушку, которая не просто СРАЗУ прыгнула на максимальный, адский уровень сложности и прошла его с первой попытки, она ещё и установила рекорд по скорости прохождения. То есть во всём Ахегауме до неё и её команды не было игроков, справившихся бы с этим испытанием настолько быстро.

«И как такое чудовище вообще смогли схватить? Впрочем, это уже не моё дело, какие там ресурсы Хозяин привлёк для поимки… Но слухи о том, что сталкера отделали уже вовсю расползлись…» — думал Мэт.

Дрессировщика несколько смущало то, как к такой жертве вообще подступиться. Ментальная магия на неё не подействует, «эпическим» рангом Мэт не владел даже близко. «Четвёртая» программа дрессировок предполагала подсаживание на секс и дальнейшее использование его в качестве «пряника». Похожим образом Мэт выдрессировал ту же «тень» и многих других, но по куда более щадящей жертву программе «роза.» Вот только здесь…

«Да она меня с такими характеристиками сама затрахает, даже без демонической трансформации и суккубизма. И я даже не уверен, что меня тут алхимия спасёт… Ладно, придётся звать подкрепление. Хозяин, конечно, не сказал, что на эту девку можно не жалеть никаких ресурсов, но я и сам способен до такого додуматься. Эта цыпочка явно у нас надолго не задержится и пойдёт выше по этажам, в руки тех, на кого работает Хозяин…» — подумал Мэт и молча вышел из камеры, оставив связанную Эш одну.

Оставшись одна, связанная брюнетка задумалась о своих возможностях.

«Этот хрен не запретил мне выращивать магические кристаллы, что технически не является системной способностью и не совсем является магией. То есть, навык-то чисто магический и замешанный на мане, но это не заклинательство, которое обычно понимают под «магией». Вопрос, специально он мне оставил эту лазейку, или и правда ошибся, подумав, что общего запрета на магию хватит? Использовать артефакты и магические расходники он мне тоже не запретил… В теории, я должна быть способна вырастить кристалл у себя во рту и активировать его. Только вот хрен я смогу создать кристалл, который что-то сделает с ошейником, пробивающим мой «бастион разума…» М-да, задачка. Можно было бы попробовать вырастить кристалл с взрывным заклятьем и просто разнести себе башку вместе с ошейником,» — на этой мысли Эш вздрогнула — ошейник пропустил через тело электрические разряды, уловив запретные мысли.

«Но этого не выйдет. Мне чётко запретили вредить себе и пытаться покончить с собой… Но не запретили пытаться уничтожить ошейник,» — тут Эш натурально скрутило, по всему телу прокатились волны боли и холода. Ошейнику явно не нравилась мысль о его уничтожении.

«Конечно это не с целью сбежать! Просто нужно ради хозяина проверить прочность ошейника! Несомненно, он похвалит меня за такую инициативу!» — если словосочетание «думать сильнее» имело хоть какой-то смысл, то Эш сейчас думала со всей силы. Настолько, что практически сама поверила что хочет просто испытать прочность ошейника, а потом доложить хозяину о результатах и попросить замену, если ошейник в результате проверки всё же сломается. Вот только если Эш почти поверила в собственные мысли, то ошейнику этого хватило и он перестал давить на девушку.

«Хорошо… Эту хреновину можно обмануть двоемыслием и самовнушением. Не такая продвинутая фиговина, как я боялась,» — подумала Эш и тут её снова скрутило из-за нарушения запрета на попытки обойти действие ошейника. Пришлось срочно убеждать себя в том, что она просто изучает ошейник ради лучшей службы хозяину. Ведь изучать ошейник хозяин не запретил…

К моменту возвращения Мэта, Эш окончательно отошла от давления ошейника и наметила план действий. Первым делом ей нужны свободные руки и достаточно времени, чтобы вырастить кристалл с разрушительной магией. Если местные «дрессировщики» компетентны, то такой возможности ей не дадут пока не будут уверены в полной лояльности. «Буду действовать исходя из наиболее пессимистичного сценария. А значит придётся сначала делать вид что подчиняюсь, потом посопротивляться, потом сделать вид что меня сломали, пару раз попытаться сбежать, получить своё наказание, сделать вид что сломалась окончательно, пройти все проверки, и вот уже потом пытаться осуществить задуманное по-настоящему. Главное, чтобы к тому моменту хозяин не прибавил запретов… Но тут уж остаётся рассчитывать только на удачу,» — решила Эш.

Дрессировщик молча подошёл к пленнице и снова навис над ней. Через пару секунд Мэт сказал:

— Сейчас я ненадолго сниму с тебя кляп, и ты выпьешь то, что я в тебя волью. Будешь сопротивляться — накажу. Кивни если поняла.

Эш медленно кивнула.

Как Мэт и сказал, он снял с девушки кляп и принялся вливать ей в рот зелье из большой стеклянной бутылки. Зелье на вкус было приторным, и Эш хотелось его выплюнуть. Влив половину бутылки в девушку, Мэт вернул кляп на место, закрыл бутылку и снова покинул камеру. Зелье, которое он дал Эш было легендарного ранга и хранилось в личных запасах хозяина. И то, что Мэту его молча выдал хранитель по первому же требованию, подтверждало догадку дрессировщика — на воспитание новой пленницы не пожалеют никаких ресурсов. Мэта смущало лишь то, что хозяин не занялся дрессировкой лично… Обычно, когда пленного игрока собирались после дрессировки и «обучения» отправить наверх, хозяин не доверял процесс никому, даже Мэту.

А Эш уже через минуту начала бить мелкая дрожь. Зелье вызвало слабость… и возбуждение.

«Кажется… в этом блядском мире со мной такое уже было,» — подумала Эш, чувствуя, как внутри разгорается пожар. С каждой проходившей минутой думать становилось всё сложнее, киска связанной девушки истекала любовными соками, соски затвердели, и Эш шевелилась насколько позволяли путы, отчаянно пытаясь хоть обо что-нибудь потереться чувствительными частями. Увы, не получалось. Она лежала на жестком матрасе, на спине, и была связана так, что не могла ни перевернуться, ни достать грудью или киской до какой-либо поверхности. Те, кто связывал Эш, явно знали своё дело.

Минута шла за минутой, и под действием зелья Эш теряла чувство времени и не могла нормально думать. Она уже догадалась, что это явно был не просто афродизиак… Иначе всё закончилось бы одним лишь возбуждением, ведь разум Эш был неуязвим для воздействий низких рангов. Но от этой алхимической дряни девушку конкретно так развезло. Слабость, путающиеся мысли, потеря чувства времени, сильнейшее возбуждение, которое невозможно удовлетворить, тишина, темнота, обездвиженное тело… Эш казалось, что ещё немного, у неё начнёт ехать крыша. И это явно было ещё одним эффектом зелья — сама по себе девушка бы так легко не начала сдаваться.

«Если у них есть такие зелья… Всё будет куда сложнее…» — подумала Эш.

Наконец, дверь снова открылась и в камеру вошли. Вот тут воспалённый разум Эш смог убедиться, что восприятие времени полностью нарушено. Между звуками шагов, казалось, проходила целая вечность. Не говоря уже о том, что каждый шаг звучал как раскат грома и вызывал мучительно приятные вибрации по всему телу.

«Ну и дерьмом же меня напоили…» — мелькнула в голове брюнетки одна из немногих за последние полчаса внятных мыслей.

Эш не видела посетителей. Вместе с Мэтом в камеру вошли две девушки. Обе высокие, длинноногие, стройные, большегрудые, и весьма своеобразно одетые. На лицах девушек были черно-белые маски с причудливыми узорами. На ногах — туфли на высоком каблуке и чёрные чулки в сеточку. На телах были лишь портупеи, ничуть не скрывавшие внушительные груди. Соски были проколоты, с обеих сторон торчали металлические шарики. Трусиков не было вовсе, на лобках были татуировки, очень напоминавшие печать похоти Эш. Помимо этого, татуировки были и на плечах, руках, пояснице… И назвать хотя бы одну из этих татуировок «приличной» было совершенно невозможно. А ещё на девушках не было рабских ошейников. Такие артефакты на аборигенок не тратили…

Одна из девушек несла в руке большую чёрную сумку. Зайдя в камеру, она поставила её на пол, и выжидающе взглянула на Мэта. Взгляд же второй девушки был прикован к Эш, подрагивающей и мычащей в кляп.