Как только за девицей закрылась дверь и действие наложенных на меня чар ослабло, я через боль резко выпрямился и заблокировал очередной удар, благо, он наносил их в одно и тоже место. Буквально тут же от него последовал удар другой рукой, который я так же умудрился принять на согнутые руки. От удара ноги в бок я смог увернуться, хотя правильнее будет сказать, отшатнуться. Тело с трудом слушалось разума. Попытавшись ответить, я после очередного блока, решил провести ему двойку в голову, но мужчина легко блокировал оба удара, а после сам нанес мне в лицо удар такой силы, что я вновь отшатнулся, пытаясь удержать кружащийся мир на месте и не потерять сознание. Я пытался замахнуться, но противник перехватил руку, резко перебросил меня через себя, впечатав в стену спиной.

Я неловко упал на живот и как только перевернулся на спину, получил ощутимый удар ноги сверху по грудной клетке. Раздался влажный хруст, следом за которым в мое сознание хлынула боль от сломанных ребер. Сделав несколько судорожных выдохов, я, наконец, вдохнул, от чего грудь прострелило новой болевой волной. То, что главарь, который был старше, сильнее, опытнее и гораздо свежее своей жертвы его, по всей видимости, не смущало. Он не просто хотел меня убить, а выместись всю злость за тот позор, который я ему принес. Он пытался сломать меня. Удары сыпались, словно из отбойного молотка, раз за разом сбивая все мои попытки встать и сопротивляться. Но я лишь улыбался. Неимоверным усилием воли держал сознание, пытался встать и улыбался, чем забирал у него всякую надежду на исполнение его желаний. А через несколько минут, когда мое тело было уже избито так, что я практически не чувствовал боли, я смог подгадать и презрительно харкнуть ему в лицо.

Если бы не этот мой неконтролируемый ничем выброс, тогда бы мы поговорили с тобой по-другому. Руки мужчины плотно обхватили мою шею, не давая воздуху проходить к легким. Видимо, он понял, что я не сдамся и решил поставить точку в этом бесполезном споре. Схватившись за удерживающие меня руки, я больше рефлекторно пустил к рукам вновь накатывающую волну льда и холода, которая начала концентрироваться где-то в груди. Этой волны, пущенной пусть и неумело, хватило, чтобы он на мгновение разжал руки, уходя от прямого контакта.

Пока я пытался сфокусироваться, главарь схватил с пола ритуальный кинжал, который после серии ударов я все-таки выпустил из своих рук. Он присел и слегка замахнулся, целясь острием лезвия мне в глаз, одновременно удерживая мою правую руку, пытаясь предотвратить тем самым сопротивление. Вот только мне было неважно какой рукой работать. Я сумел перехватить свободной рукой руку с оружием буквально в сантиметре от лица и, прилагая все силы, сопротивлялся давлению, стараясь увести клинок в сторону.

Чувство давление усилилось, даже несмотря на новую уже более слабую волну холода, которую я снова бессознательно пропустил через руки. Скорее всего, он тоже почувствовал, что продавливает мое сопротивление и опьянённый успехом отпустил мою правую руку, чтобы надавить на кинжал уже двумя руками. Холод только входил в мои руки, появившись еще буквально на кончиках пальцев, но ждать я не мог, а потому, собрав в кулак всю силу воли, воткнул обледеневший палец ему в глаз.

Дернувшись от неожиданности и резкой боли, главарь слетел с моего тела и упал на руку, которая предательски подломилась под его весом. С трудом повернувшись, я коленом толкнул его в грудь, перехватывая его руку с кинжалом двумя своими. Пользуясь тем, что он не может встать, я с трудом приподнял свой корпус и уже силой двух рук,что и весом своего тела стал склонять кинжал к его шее, пока он медленно, с легким сопротивлением не вошел в нее. Резкий спазм, широко открытые глаза, последний вздох с булькающей изо рта кровью и мужчина, наконец, затих.

Я лежал и думал о том, что он не смог это предотвратить и хоть как-то нивелировать последствия не то что большого выброса, даже того минимального, который, собственно, и смог переломить ход этого странного поединка. Как оказалось, он был обычным чмошником, и никакого отношения ни к магии, ни к ступеням, ни ко всей этой аристократической дворянской хрени не имел. Они взялись за крупную рыбу, совершенно не понимая, как ее следует потрошить, а затем готовить.

Только с третьей попытки мне удалось подняться на ноги и, согнувшись от боли, усиливающейся с каждой секундой, буквально доползти до двери. Открыв ее, я нос к носу столкнулся с самим князем Романовым, который, видимо, решил прийти и лично спросить с главаря ячейки, что именно тут происходит.

Обведя взглядом коридор, я немного опешил. На меня были направлены с добрый десяток автоматов, а рыжая Софочка лежала на полу с завернутыми за спину руками, стянутыми переливающимися в тусклом свете наручниками. Скорее всего, они были антимагическими. Так не об этом следует думать.

– Ваше Сиятельство, у меня есть для вас деловое предложение, – прохрипел я. Ничего умнее в голову не пришло, ведь пазл в голове начал складываться в довольно знакомую картину.

– Это точно все, что вам известно? – нудный дознаватель из тайной канцелярии сидел напротив меня и буравил меня изучающим взглядом. Отвратительный желтый свет раздражал глаза, а тиканье специально громких часов могло запросто довести до нервного срыва менее стойкого человека. Не знаю, кто у них отвечал за интерьер при допросе, но дело он свое знал крепко. Мысли сбивались, и врать было бы невероятно сложно. Хорошо, что мне этого не требовалось.

– Совершенно точно. Позволите один вопрос? – я все никак не мог понять, что именно следователь хочет у меня выпытать. Уже полчаса мы ходили вокруг да около. Практически одни и те же вопросы и, разумеется, точно такие же ответы. Мужчина немного помолчал, видимо, размышляя, можно ли мне задавать на допросе свои вопросы. Или раз я не являюсь вроде бы подозреваемым, а замешан в случившимся не по своей воле, то стоит разрешить. Однако, в конце концов, логика победила, и я дождался утвердительного кивка. – Что это за секта или орден и почему им нужен был именно я? В том отстойнике для нищих было с десяток парней моего возраста, комплекции, цвета волос и глаз. Почему именно я?

– Я не в праве отвечать на этот вопрос. Все данные по этому делу… – Поморщился дознаватель, устало протирая очки белым платком.

– Засекречены, ага, так я и думал, – я устало откинулся на спинку неудобного стула и смотрел в стену напротив себя. Все, что я знал, включая описание той девчонки с сережками в ночлежке и, возможно, сестру Евгения, не забывая про описание фарша, который уже должны были отскрести от пола в подвале, все это я уже пересказал в подробностях. Причем, несколько раз, видимо, чтобы детали сошлись трижды. Старая методика допроса. Обычно после нее ничего хорошего допрашиваемым не грозило. – Что со мной будет? – я не стал миндальничать и прямо задал интересующий меня вопрос.

– Вас отпустят. Разумеется, живым. Можете не переживать. – Мужик улыбнулся и захлопнул папку, в которой что-то записывал быстрым и размашистым почерком. – Мы с вами закончили. Сейчас вас отведут в комнату к нашему целителю. Там вам сделают небольшую инъекцию, после чего вы заснете, ну а после пробуждения вы не будете помнить ничего. Не делайте такие глаза, речь идет только о последних двадцати четырёх часах.

– Даже учитывая, что я, как вы сказали, одаренный? – уточнил я, помня свое удивление, когда пройдя осмотр у целителя оказалось, что все мои кости целы, а мозг совершенно не сотрясен. – Он утверждал, что таким, как я уже намного сложнее навредить.