Александров улыбнулся, оценил шутку. Ну да, одно дело сур пить, другое- если до ырдша дойдёт. С этой местной огненной водой шутки плохи.

– Вот, Евгений Фёдорович, кажется, сельсовет. Пойдёмте, переговорим. Вы кипрей, иван-чай любите? Ну, значит, полюбите.

Купченко кивнул, и храбро отворил дверь представителя местных властей.

***

Что сказать? Местечко оказалось обычным. В углу большой комнаты холодильник, в центре стол , кресло, с пяток стульев. Перед монитором сидел мужчина средних лет с очень живым, подвижным лицом.

– Во дают! – даже не здороваясь, проговорил хозяин, – футболисты наши…Не смотрите? – и он повернул изображение к вошедшим

– Нет, – ответил Александров.

– «Спартак» давно разочаровал, – заметил Купченко, – мы к вам, – и глянув на табличку, продолжил, – Иван Алексеевич. Мы к вам, по делу. Это профессор Александров, известный культуролог. Я его помошник, Евгений Фёдорович Купченко.

– Рад, очень рад. Лекцию в клубе прочтёте? – оживился местный голова, – ну, а я- Иван Алексеевич Афанасьев, за старшего здесь.

– Хотел бы записать местные сказки и легенды. Сравнить с кудымкарскими. Сами понимаете, просто необходимо. В этнографических целях.

– Так это… Никто лучше, чем бабка Агафья Петровна, и не помнит так хорошо. Ну, если ведьм не боитесь, то провожу, – проговорил Иван Алексеевич и воззрился на гостей, пару раз моргнув своими честными глазами.

Купченко не понял, посмотрел на местного, и секунду подождал, пока тот рассмеётся. Но тот лишь ожидал, что гости поднимуться и уйдут. Разрядил остановку Александров, добавив:

– Так не зря ехали в ваши края. Очень у вас красиво, правда комары- просто вампиры.

– А то !– улыбнулся хозяин дома, – так не пустыня, чай. Болота имеются. Пойдёмте. Ведьма, она не страшная. И икотка у неё добрая, зря никого не пугает.

Купченко промолчал, а Александров сделал вид, что не понял. Они вышли из дома, и пошли вдоль заборов. Где из штакетника, где рабица висела на железных столбах, а где и еврорабица имелась.

– А правда, что у вас и колдуны имеются? – не удержался Купченко.

– Тодись? Сказки это всё. Не бывает колдунов, – уверенно отвечал Иван Алексеевич.

Евгений Фёдорович облегченно вздохнул, и посмотрел на Александрова. Тот лишь покачал головой. Здесь становилось интересно…

– Ведьмы только, – продолжил Афанасьев, – да и как без них? Ну вот, пришли. Я вас провожу, и пойду. Дел много.

Он, постучавшись для порядка, открыл калитку. Зарычал, а затем залаял цепной пёс, но тут к собаке подбежала девочка и успокоила хвостатого стража.

– Привет, Таня. сестричка-то дома? – спросил Афанасьев.

– Здесь , в доме. Семена проверяет.

– Вот, гостей проводи. Из самой Москвы ученые приехали. Сказки записывают. Расскажешь чего.

Видно было, девчушка оживилась, и что бы найти нового товарища, Александров вложил в её руки два пакета конфет. Ребёнок был обрадован подарку, и чинно повёла гостей в дом.

– Сестричка, к тебе гости! – крикнула звонким голосом.

– Чай принеси, Танечка! – ответила молодая и красивая девушка, перебиравшая пакетики с семенами, – Ну, садитесь, коли пришли.

И опять уткнулась в свои пакетики. Это было, мягко сказать неожиданно. Девушка, одетая в толстовку и джинсы, считается в этой деревне ведьмой? Надпись красным по синему выдавала в незнакомке модницу, большую любительницу этого бренда. Что там за кроссовки, как подумал профессор, у этой барышни.

– Катерпиллар из «Спортмастера», – не поднимая голову, сказало почти сказочное создание, – удобные ботинки.

Док и не поверил поначалу, что услышал. Ведь он и слова не сказал. Или ему показалось? Но, глянув на лицо товарища, увидел что тот просто ошарашен. Хозяйка же была вся в делах, оно и понятно, посевная на носу.

Александров окинул взглядом обстановку дома, и ничего такого не увидел. Ну, там котёл, людей варить, на стене ножи и крючья…

А здесь старые гобелены, и как профессор увидел, бельгийской работы. Сергей Александрвич увлеченно рассматривал раритеты. и не заметил, что барышня встала из-за стола. Ведьма заметила, что Док заметил. И посмотрела на человека строже.

– Прадед с войны привёз. Из Германии. Как прабабка не лечила его, раненого, а прожил потом всего десять лет.

– Так мы, по поводу сказаний, Агафья Петровна, – и Сергей Александрович выудил из сумки диктофон, – может быть, чего поведаете?

– Сейчас чай сготовиться. Там и поговорим.

– Мы и конфет принесли, и пряники, – и Купченко положил на стол гостинцы.

И скоро девочка принесла поднос с кружками с чаем, и пластмассовую миску с крышкой для сладкого. Но, Танечка здесь не осталась, умчалась опять во двор. Агафья расставила чай перед гостями, но и себя не забыла. Но, предусмотрительно убрала свой мобильный со стола.

– Так вот… – начала ведьма, – о матери -утке начну рассказ.

По беспредельному первозданному морю-океану плавала утка "чöж", носившая в себе яйца жизнезарождения. Она долго искала места, где бы ей высидеть своих птенцов, но так и не нашла себе пристанища. Четыре яйца, снесённые ею, были поглощены пучиной морской, только два последних яйца она сумела спасти. Высиженные под крылом матери, из двух яиц вылупились два птенца, два утёнка: Ен и Омöль. Это были два брата, два противоположных начала: жизни и смерти, добра и зла, правды и неправды, дня и ночи. До возраста мать носила их на своей спине, потом попросила своих утят достать из пучины морской выроненные яйца и разбить их на её теле. После этого сама взметнулась ввысь, с разбегу ударилась в воду и убилась.

Вот два брата, Ен и Омöль, начинают доставать материнские яйца из пучины морской. Нырнул сначала Ен в бездну морскую и стал искать потонувшие яйца. Прирождённое начало противоречия сразу заговорило в Омöле: пока брат его находился на дне морском, Омöль засвистел, закричал таким голосом, что от его крика всё застыло, и поверхность океана вся заледенела. Омöль возрадовался, что не осталось для брата выхода из-под воды. Вдруг засверкали молнии, и с такой силой ударил гром, что сразу весь лёд растаял, и забурлила поверхность моря-океана. От испуга Омöль сразу нырнул в воду. Это Ен, выходя из пучины морской, ответил на козни Омöля громом и молнией. Ударил Ен вынутое из пучины морской яйцо о тело убитой матери и взметнул вверх. В вышине сразу загорелось и заиграло солнце своими живительными лучами, а тело утки-матери разрослось в длину и ширину, покрылось лесом, зеленью и цветами. Так появилась земля-матушка. Нырнул ещё раз в пучину морскую Ен, достал второе яйцо зарождения и сделал отсюда себе помощников-ангелов. Нырнул в пучину морскую завистливый Омöль и достал оттуда два яйца, покрытые затхлой тиной. Разбил он первое яйцо и бросил вверх. На небосклоне зарделась тусклая, вечно холодная луна, признак ночи и холода, а по земле потекли безжизненные потоки воды, зазияли озёра, болота и зыбуны трясучие. Разбил он второе яйцо и создал оттуда себе помошников, таких же злых, завистливых и злотворных, как и сам Омöль.

После этого Ен и Омöль вступили на землю, приняли человекообразный вид и стали править землёй. Создал Ен птиц полезных на земле, а в противовес ему Омöль создал птиц вредных и хищных. Создал Ен домашних животных и зверей лесных, а Омoль создал хищных зверей и всяких гадов на земле. Вот Ен и Омöль решили создать человека. Вылепил Ен из земли фигуру человека-мужчины и дунул ему в лицо. И стал первый человек-мужчина на земле. Вылепил Омöль из земли фигуру человека-женщины и дунул ей в лицо раз, два, три, но ничего у него не выходит, так как в нём не было животворного начала. Тогда дунул Ен на творение Омöля, и фигура ожила. Так появилась первая женщина.