– Можешь мне просто помогать. Хотя я все-таки не до конца понимаю, при чем тут ваше управление? Или Элизабет писала что-то о поставках наркотиков? Или вы ее в чем-то подозревали?

– Нет, – Сигрид оглянулась и вдруг, наклонившись, тихо прошептала: – Элизабет Роудс была нашим сотрудником. И мы не сомневались с самого начала, что ее убрали из-за того, что она кому-то сильно помешала. Именно поэтому решено было послать меня. Я должна узнать причину смерти Элизабет и кому именно она могла помешать.

– Господи боже ты мой, – выдохнул Дронго, – только этого нам и не хватало.

Когда тебе поручают такое неприятное дело, это однозначно свидетельствует, что тебя не любит начальство. Виктору Юдину шел тридцать второй год, и его явно не любило начальство. Работавший в городской прокуратуре старшим следователем, он уже досыта насмотрелся на убитых и растерзанных людей.

Вот и теперь, стоя у сгоревшего автомобиля, он, недовольно покусывая губы, смотрел, как грузят на носилки останки трех сгоревших в машине людей. Сотрудники ФСБ и прокуратуры суетились вокруг места происшествия. К Юдину подошел незнакомый мужчина лет пятидесяти. Он был небольшого роста, в темной кожаной кепке и такой же куртке, темные брюки дополняли гардероб. Он мог быть и водителем автомобиля «Скорой помощи», и случайно оказавшимся на месте катастрофы дачником. Но подошедший к Юдину незнакомец коротко представился:

– Полковник Самойлов Дмитрий Николаевич. Я возглавляю группу по расследованию этого происшествия.

– Виктор Юдин, – протянул руку следователь. Он и сам не особенно любил носить темный официальный костюм, предпочитая джинсы и куртку. Но сегодня он был как раз в костюме и плаще и даже надел новый галстук, подаренный полгода назад его сослуживцами в честь присвоения ему нового, очередного прокурорского звания «младший советник юстиции».

Сам Юдин был чуть выше среднего роста и уже начинал лысеть, искренне огорчаясь по этому поводу. Но до сих пор предпочитал ходить с непокрытой головой даже в самые сильные морозы.

– Вы знали погибших? – спросил Юдин.

– Знал, – помрачнел полковник, – у Костюкова остались две дочери. Никак не могу привыкнуть к этому бардаку, – в сердцах произнес он, доставая сигареты.

– Что-нибудь про этого сукина сына известно? – показал Юдин на труп погибшего Дьякова.

– Все известно. Три судимости, последний раз бежал из колонии. Был в розыске как особо опасный преступник. Обнаглел настолько, что собрался прорываться через границу, даже не изменив свою внешность. Его и узнал пограничник. Дьякова взяли уже в самолете, когда он готовился вылететь в Амстердам. Вещей у него не было. Только небольшая сумка. И восемь тысяч долларов наличными.

– У него был еще служебный паспорт, – напомнил Юдин.

– Да, мы сейчас это проверяем. Откуда он мог получить такой паспорт? Кто его выдал? Я уже попросил моих сотрудников связаться с Министерством иностранных дел. Мы вам сразу сообщим результаты проверки.

– Спасибо.

Юдин имел спокойный, мягкий характер и не любил демонстрировать свою исключительность, настаивая на безусловном приоритете прокуратуры в делах такого рода. Впрочем, он знал правила игры – ФСБ всегда предпочитала проводить свои специальные проверки по любому факту, в котором были задействованы их сотрудники. И тем более в случаях, когда гибли оперативники их службы.

Трупы уже погрузили в машины, когда к Самойлову подошел один из его сотрудников.

– Мы отвезли Кошкина в больницу. Он нам все рассказал по дороге.

– Он в порядке?

– Да, он хорошо отделался. Легкое сотрясение мозга, ссадины, кровоподтеки. Врачи говорят, что отпустят его домой уже сегодня.

– Что он рассказал?

– То, что мы знали. Неизвестный джип серебристого цвета без номеров неожиданно оказался рядом с ними, и из него открыли стрельбу сразу двое, их машину расстреливали из автоматов. Костюков погиб сразу, а Кошкин успел выпрыгнуть, когда машина врезалась в щит. Пока он доставал пистолет и стрелял, джип уже успел уехать, но Кошкин убежден, что сумел в него попасть.

– В ГАИ сообщили? – недовольно спросил Самойлов.

– Они уже знают.

– Вы все поняли? – повернулся полковник к Юдину.

– Да, – кивнул тот, – видимо, действовали профессионалы. Причем достаточно быстро. Я думаю, в аэропорту был с Дьяковым кто-то еще, он и сообщил об аресте Дьякова.

– В самолете, – быстро уточнил Самойлов, – в самолете. Его забрали оттуда.

– В самолете, – согласился Юдин, – похоже, что у него был напарник. Наверное, с мобильным телефоном. Сейчас у всех эти пищалки. Любой уважающий себя бандит имеет несколько таких телефонов. Вот его напарник, наверное, и позвонил из самолета. Как считаете, самолет уже приземлился?

Полковник посмотрел на часы.

– По-моему, уже да. Прошло больше трех часов. Он должен был сесть в Амстердаме. Нам придется проверить весь список пассажиров.

– Обязательно, – уставшим голосом согласился Юдин, – как вы думаете, зачем он летел в Амстердам? Если хотел просто улизнуть из страны, то почему таким способом? Можно было спокойно уйти через Брест, где его никто не знал. Или через любую другую границу. А он решил лететь именно из Москвы.

– Обнаглели, сволочи, – поморщился Самойлов, – так себя ведут, будто им все дозволено.

– Не думаю, – осторожно заметил Юдин, – он ведь не новичок. Настоящий рецидивист, профессионал. Значит, должен был все просчитать. А он рискнул. Может, надеялся на свой паспорт и на напарника, который находился вместе с ним?

Самойлов ошеломленно посмотрел на следователя.

– Вы думаете, он прикрывал своего напарника?

– Он мог быть при нем. Или тот был при этом. Но они были связаны. Связаны настолько, что Дьяков был уверен в своих возможностях. Нам нужно подъехать в аэропорт прямо сейчас. Заодно побеседуем и с пограничником, – предложил Юдин.

– Согласен, – кивнул полковник, – идемте ко мне в машину. Здесь и без нас поработают.

– Володя! – крикнул Юдин эксперту-криминалисту, работающему внизу, в овраге. – Я еду в аэропорт. Увидимся вечером. Постараюсь к шести часам вернуться.

Когда они уже сидели на заднем сиденье черной «Волги», мчавшейся по направлению к аэропорту, полковник, достав очередную сигарету, раздраженно заявил:

– Никак не могу привыкнуть к подобным убийствам. Уже, казалось бы, столько лет, а все никак не могу. Я ведь вырос в деревне, в Сибири. А у нас даже поросенка забивали в особых местах. И детям запрещали придумывать поросятам имена, чтобы потом не привыкали к ним и не плакали, когда их на стол подавать будут. А здесь такие хладнокровные убийства, словно мух давят. Мы за последние два года пять человек потеряли.

Юдин молчал. Потом спросил:

– Ваша группа занимается аэропортом?

– Да, – кивнул Самойлов, – вообще-то у нас там есть свой отдел, но, после того как в прошлом году арестовали стольких работников милиции и таможни, нас решили бросить и на это направление. Теперь занимаемся и аэропортом. Самая криминогенная зона в Москве. Замешаны все: от сотрудников таможни до дежурных милиционеров. Не удивился бы, если бы вдруг узнал, что Дьяков вообще прошел в самолет без паспорта. Там все что хочешь может быть. Нужно только заплатить определенную сумму. А знаешь, что я тебе скажу, – он легко перешел на «ты», словно они были знакомы много лет, – я не удивлюсь, если выяснится, что паспорт Дьякову был оформлен в МИДе на вполне законных основаниях. Очень может быть, что он представил туда другой паспорт, общегражданский, тоже выданный на законных основаниях. Купить паспорт тоже не проблема, – он помолчал и добавил: – И автоматы можно купить, и пулеметы. Один общий бардак, а не страна.

Юдин по-прежнему молчал. Он был согласен с полковником, но понимал, что тому необходимо высказаться. Самойлов очень тяжело переживал гибель своих сотрудников.

– Вот, посмотри, – показал полковник на телефон, установленный в его машине, – уже вторую неделю прошу проверить, почему не работает. А у преступников в карманах мобильные телефоны, по которым они могут перезваниваться друг с другом.