Психика людей удивительная и странная. Сегодняшняя жертва, которая всеми фибрами души ненавидит своего похитителя, со временем начинает привязываться к агрессору. Люди даже название придумали — Стокгольмский синдром, связь между жертвой и захватчиком, симпатия обоюдная или односторонняя. В Гэвине тоже можно развить этот синдром. Чем дольше он будет в плену, тем сильнее начнёт крепнуть привязанность к похитителю, тем меньше он будет сопротивляться.
«Что меня ждёт?» — прозвучала модуляция голоса Гэвина.
Данных в протоколах Детройта было недостаточно, но учитывая масштаб проблемы с картелем, капитан запросил отчёты коллег из других городов. В последний раз бордель «Нуэве» накрыли в Лансинге, самая свежая информация должна быть от них. Прикрыв глаза, Ричард задал критерии поиска и через секунду нашёл протоколы задержания преступников и допросы пострадавших. В публичном доме удерживались семеро мужчин и четыре девушки, пятеро провели взаперти меньше недели и продолжали сопротивляться. Их показания и открыл Найнс.
Свидетельства в большей или меньшей степени отличались друг от друга, но были и общие черты. Все пострадавшие, как один, рассказывали о том, что очнулись в комнатах, будучи привязанными к кровати: шею опоясывал ошейник, цепь от которого крепилась к стене или уходила вниз, куда-то за спинку; руки были прикованы к кровати кожаными наручниками; некоторых особо буйных сковывали ещё и по ногам. Когда похищенные приходили в себя, одни андроиды «Нуэве» подготавливали их: мыли в небольших душевых, которые находились на территории каждой комнаты, брили, мужчин чистили, после — накачивали «отпечатком» и передавали в руки другим андроидам, которые начинали тренировки. Каждая «тренировка» была направлена на то, чтобы сломить волю, воспитать из человека секс-раба — покорного, терпеливого, выносливого. В зависимости от вводимой дозы наркотика и индивидуальной реакции организма, андроиды могли контролировать степень возбуждения жертв, доводили до края, слушали мольбы, вынуждали терпеть оргазм за оргазмом или наоборот подолгу не позволяли кончить. К особо стойким применялось дозированное насилие, чтобы сильно не портить товар, но большинству хватало недели постоянных «тренировок», чтобы сдаться. В итоге каждый рано или поздно опускал руки и начинал послушно подчиняться приказам клиентов, иной раз даже получая удовольствие от чужой ласки, которое усиливалось действием возбудителя.
Сколько времени пройдёт прежде, чем Гэвин перестанет сопротивляться: неделя, две, может, месяц? Пока расследование будет топтаться на месте, занимаясь бесполезными допросами, пересмотром памяти, изучением видеозаписей, Гэвин будет сидеть на привязи, вынужденный обслуживать по несколько человек на дню. Чужие мерзкие руки будут касаться его тела, гладить, сжимать, пока он будет стонать от быстрых толчков, не приносящих удовольствия. Один посетитель будет сменяться другим, но вот с похитителем дела обстоят иначе. За Гэвином необходимо следить, тренировать его, контролировать, разговаривать с ним, ласкать, и чем больше времени пройдёт взаперти, тем сильнее будет крепнуть связь. Двое из пострадавших, которых спасли в Лансинге, после суда продолжали держать связь со своими похитителями, один из них в интервью для Десятого канала открыто признался в своей любви и упорно отрицал наличие у себя Стокгольмского синдрома. Разовьётся ли у Гэвина такой же синдром?
«Ни одна преконструкция не даст ответа на этот вопрос, Ричи. Подобное можно выяснить только на практике», — в модуляции прозвучали странные интонации, похожие на смирение.
— О чём думаешь, Ричард? — вывел из задумчивости обеспокоенный голос Коннора.
— О расследовании, — уклончиво ответил Найнс, не собираясь делиться своими истинными волнениями. Коннор не поймёт, не сможет понять. При всей своей развитой человечности, коммуникабельности и обширном спектре эмоций Эйтс не знаком с таким понятием, как «любовь». Да, он знает, что значит любовь к свободе, к друзьям, к животным, но в романтическом смысле он не сталкивался ни с чем подобным. Ему не объяснишь те чувства, когда переживания настолько ломают алгоритмы, что готов пойти на всё, лишь бы любимый человек был рядом, лишь бы не запирался от своих чувств и был счастлив. — Куда мы едем?
— Сначала к судье за подписанным ордером, потом в Центр, в офис HughesNet. Нужно изъять данные пользователей, а руководство компании не принимает электронные копии ордеров, требуют физический. — Коннор недовольно сморщил скин на носу.
— Не хотят отдавать списки, поэтому тянут время, — хмыкнул Ричард.
— Согласен. Но как получим серийные номера андроидов, я направлю их Маркусу и оставлю твой ай-пи для обратной связи. Он перешлёт тебе контакты всех, кто отмечался в «Иерихоне», поедешь собирать показания. Людьми займёмся в последнюю очередь. И я должен тебя предупредить, — замявшись, Коннор задумчиво пожевал губу, — будучи в оцеплении, я связывался с Хэнком, используя общедоступную сеть, поэтому мой серийный номер тоже будет в списке.
— Как и мой, — тихо ответил Найнс и, видя немой вопрос в глазах собеседника, пояснил, — после захвата вызывал такси, чтобы добраться в сервис. Я подкреплю отрезок воспоминаний к делу, но…
— Но даже если ты или я что-то стёрли или редактировали, этого никто не заменит, ведь характеристики наших моделей позволяют незаметно вносить любые изменения. Никто не обнаружит подделку. — Выудив из кармана пиджака монетку, Эйтс начал крутить её в пальцах. — У тебя в любом случае есть алиби, ты же был в «Киберлайф». Даже учитывая, что из-за перебоев со связью они оформили тебя на два часа позже, этого достаточно, чтобы не вносить тебя в список подозреваемых.
— А что насчёт тебя, Коннор? — нахмурившись, спросил девятисотый.
— Всё сложно. В оцеплении я был один, домой тоже добирался без посторонней помощи. — Грустно вздохнув, Эйтс повернулся к собеседнику. — Я не стану скрывать от начальства эту информацию, так что если меня решат снять с дела, я не буду против.
— Нет, лучше не говорить об этом капитану Фаулеру. Если тебя отстранят, расследование замедлится ещё сильнее, ведь подходящей замены на твоё место нет. Капитан непрозрачно дал мне понять, что ведущим следователем в этом кейсе мне не быть, а ни лейтенант Андерсон, ни любой другой детектив в участке не сможет понять ход мыслей андроида.
— И что ты предлагаешь? — Коннор вышел из беспилотника, остановившегося у здания суда.
— Зарегистрируй свою память в качестве улики и не акцентируй внимание на том, что мы можем редактировать видео и аудио ряд. Никто, кроме андроидов RК800, меня и нескольких разработчиков не знает об этой особенности, вопросов не возникнет.
— Ричард, ты же понимаешь, что это преступление?
— Понимаю, как и то, что если мы с тобой пополним ряды подозреваемых, то ФБР с радостью захапает кейсы по картелю «Нуэве» и по поиску детектива Рида себе. Сам знаешь, какому из этих дел будет отдан приоритет, — ответил Найнс, высунувшись в окно. — Так что давай перестанем тратить время впустую, забирай ордер, и поедем в офис провайдера. Я подожду тебя в машине.
Получив согласный кивок, девятисотый проводил взглядом удаляющуюся спину. И пока Коннор разговаривал с судьёй, Ричард решил ознакомиться с отчётами Хэнка и криминалистов, которые как раз закончили обследование тоннеля. Ожидаемо следов было слишком много, чтобы выявить в общей массе отпечатки протектора машины Гэвина. Криминалисты собрали коллекцию бычков, пластиковых осколков, грязи и прочего мусора, но среди почти двух десятков зарегистрированных улик напрямую к Гэвину относился только блок управления навигацией от его «хонды», который Флейшманы достали из кустов на выезде из тоннеля. Из-за снятого блока модуль GPS перестал работать, отследить перемещения автомобиля не представлялось возможным. Лейтенант собирался начать проверять камеры в ближайших к выезду магазинах в надежде, что где-то на кадрах мелькнёт «хонда» детектива Рида.
«Глупое занятие, есть минимум четыре способа проехать от тоннеля два квартала в нескольких направлениях и остаться незамеченным», — сказала модуляция голоса Гэвина.
