— Что это вообще за магия была? Разве я не должен был умереть? — уже спокойнее спросил Гэвин, ощутив успокаивающее поглаживание на бедре.

— Самодельное заклинание, — пожал плечами Первый, — как в детских сказках, «поцелуй любви снимет заклятье», — он усмехнулся, смотря на огорошенное лицо подчинённого.

— Ты серьёзно?

— Более чем. У меня было не так много времени, чтобы придумать принцип действия, так что остановился на первом, что пришло на ум. Если бы Коннор не любил тебя, ты бы умер в страшных муках.

Священник глухо простонал в ладони, услышав ответ отца. С каждой секундой он только сильнее убеждался в том, что его жизнь стала похожа на цирк. Мало было демонов, так теперь ещё и заклинания по шаблону сказочки прибавились. Отец Андерсон был в шаге от того, чтобы поддаться истеричному приступу смеха, клокотавшему где-то в горле. Немного отдышавшись, он снова поднял глаза на отца.

— А тело, которое я хоронил, это тоже какая-то магия? — Хэнк стушевался под пытливым взглядом сына.

— Нет, — рискнул ответить за него Жадность. — Полагаю, твой папочка позволил закопать себя, а потом переместился в Ад прямиком из гроба.

— Он прав, — подтвердил Хэнк, недовольно поджав губы.

— Интересно, как бы ты выкрутился, реши Коннор тебя кремировать, — Гэвин по-волчьи оскалился.

— Я же не идиот, чтобы допустить такое, — отмахнулся Хэнк. — Я заранее приготовил завещание, в котором прописал, как меня хоронить.

— Получается, твой гроб сейчас пустует? — с опаской спросил священник и, когда получил утвердительный кивок, со стоном уронил голову к себе на ладони.

Посидев несколько минут без движения, Коннор слушал воцарившуюся тишину. Лишь тихое дыхание Гэвина и тепло его тела под боком напоминало о том, что священник всё ещё не один. Оторвав ладони от лица, мужчина решил задать последний вопрос, который казался абсолютно не важным на фоне остальных.

— Когда Гэвин телепортируется, я чувствую его перемещения, как спазмы в желудке, только немного сильнее. В чём причина?

Хэнк удивлённо моргнул и в ответ лишь слегка приподнял плечи.

— Не знаю, я не сталкивался с подобным. Возможно, дело в твоей восприимчивости к представителям нашего мира.

Пастор кивнул и поднялся на ноги, замечая, что Хэнк и Гэвин последовали его примеру.

— Мне нужно переварить всё услышанное. — Мужчина снова потёр виски, в которых пульсировала головная боль. — Дайте мне немного времени, хочу побыть один.

Наклонившись к Гэвину, священник выдавил из себя натянутую улыбку и смущённо поцеловал демона в уголок губ. Повернувшись к Хэнку, он сделал вид, что не замечает недовольства в его взгляде. Сглотнув вязкий ком в горле, пастор сделал шаг навстречу и обнял отца, чувствуя, как через пару секунд за спиной нерешительно сомкнулись крепкие руки.

— Я рад, что ты жив, пап, — тихо прошептал мужчина и уверенно отстранившись, направился наверх. Ему просто жизненно необходимо было побыть одному.

Стоило Коннору скрыться в потёмках на винтовой лестнице, в главном зале воцарилось тяжёлое молчание. Хэнк снова сел на пол, сверля недовольным взглядом Жадность, который вальяжно расположился на скамье напротив, широко расставил ноги и нервно постукивал пяткой по полу. Три стука, четыре, три, два, пять, четыре… Первый раздражённо скрипнул зубами, слушая непредсказуемый ритм.

— Может, хватит уже? — гаркнул отец пастора.

Звук на несколько секунд прервался, когда Гэвин исподлобья посмотрел на насупившегося мужчину. Они схлестнулись взглядами, некоторое время поиграв в гляделки, а потом демон расплылся в издевательской усмешке и продолжил стучать ногой. Иррациональное желание побесить Владыку, возникшее после их разговора, наконец нашло выход.

— Жадность, не провоцируй меня, — глухо прорычал Хэнк, выдавая собственную ярость лишь изменившимся цветом глаз.

— А то что, убьёшь меня, Первый? — Гэвин самодовольно улыбнулся, зная, что тот не станет нападать сейчас, когда Коннор знал правду.

— Нет, но я всё ещё могу причинить тебе боль, — прошипел Хэнк и прошептал проклятье на языке демонов. Тело греха сковала судорога боли, внутренности перекрутило, будто кишки грозили вырваться наружу. Мужчина едва сдержал голос, чтобы не привлекать к происходящему здесь внимание любимого.

— Падла, — выплюнул демон, когда боль отступила. Стерев из уголка рта выступившую каплю чёрной крови, он снова расслабленно откинулся на спинку скамьи.

— Не выражайся, ты в церкви находишься. — Гэвин на это лишь скептически закатил глаза. — Если не уважаешь Создателя, то уважай хотя бы выбор человека, которого любишь.

— Точнее, уважать тот выбор, к которому склонил его ты, — бросил в ответ Гэвин, удовлетворённо слушая тишину. Первый не смог бы поспорить с этим заявлением, потому что знал, что Жадность прав.

— Я думаю, нам нужно перестать ругаться, Жадность, — начал король.

— Гэвин. Если хочешь общаться, то зови меня по имени.

— Хорошо, Гэвин, нам нужно прекратить перебранку хотя бы ради Коннора. — Андерсон сел рядом с собеседником, который упрямо продолжал игнорировать чужой взгляд.

— Когда ты проклял меня, мнение Коннора тебя не особо волновало, — хмыкнул Жадность и всё же посмотрел на отца своего возлюбленного.

— А ты всерьёз решил, что я поверю твоим словам, не имея никаких доказательств их правдивости? — вспыхнул Владыка. — Я его отец, и если ты считаешь, что я спокойно смирюсь с фактом, что мой подчинённый спит с моим сыном, то ты очень ошибаешься.

— Твой сын — взрослый человек, Первый, и сам в состоянии решить, как ему жить, кого любить и с кем строить отношения! — Грех схватил собеседника за воротник тонкой рубашки с нелепым пятнистым принтом, едва сдерживая злость.

Хэнк молчал, неотрывно смотря в налившиеся желтизной глаза, но сдержал желание оттолкнуть от себя демона. Тот тяжело дышал от ярости, но в итоге взял себя в руки и успокоился, разжав напряжённые пальцы. В церкви снова воцарилась тишина, прерываемая лишь песней ветра на улице. Жадность сцепил руки в замок и, прикрыв глаза, опёрся о них лбом. Вся ситуация даже ему, существу, повидавшему очень и очень многое, казалась полнейшим бредом.

— Что ты знаешь об этом естественном перерождении? — тихо спросил Гэвин.

— Можно сказать, ничего. Я так и не понял, почему это происходит, но подозреваю, что причина кроется в том, что мы из Истинного поколения, — тихо ответил Первый, скользя взглядом по знакомым сценам на витражах, по резному алтарю, который почти не изменился с того дня, когда Хэнк был в церкви последний раз. — Мы появились на свет благодаря людям, Истинное поколение грехов больше всего приближено к человеческому миру, а чувства — это своего рода катализатор изменений. Это единственное логическое объяснение, которое пришло мне на ум, потому что у других демонов открытие эмоций не повлекло физических изменений.

Гэвин молча кивнул, думая о чём-то своём.

— Ты ведь до сих пор чувствуешь? Твоя жена мертва, а эмоции ведь никуда не делись, да, Хэнк?

— Да, даже спустя столько лет они всё ещё живы, и любовь к Елене каждый день разъедает меня изнутри. — В голубых глазах на мгновенье появилась глубоко потаённая боль.

— Почему ты не нашёл себе другую, не переключился, чтобы эти чувства не угасали зазря? — поинтересовался Жадность, следя за реакциями собеседника. Тот грустно улыбнулся, услышав вопрос.

— Потому что демоны однолюбы, Гэвин, для нас не существует «других», — с неприкрытой горечью ответил Первый.

За окном ветер набирал обороты, небо постепенно начало затягиваться серыми тучами, грозящими перейти в непогоду. Двое мужчин снова молчали, погрузившись каждый в свои мысли, когда на лестнице послышалась лёгкая поступь. Коннор, переодевшийся в свободную серую толстовку и такие же серые домашние штаны, подошёл к своим гостям из подземного мира.

— Вижу, вы уже не ругаетесь, похвально, — с улыбкой произнёс пастор. — А раз вы всё обсудили, то, полагаю, больше нет причин удерживать Гэвина в Аду, да, папа? — Священник посмотрел на Хэнка таким взглядом, что тот на секунду опешил. Что ж, некоторые черты характера Коннор всё же перенял от отца.