Мужчина зажмурился, втянул воздух через сцепленные зубы, но не отстранился. Даже не шелохнулся, позволяя и дальше изучать себя. В местах, где Гэвин касался его, кожа начинала полыхать, распространяя ощущение жара по всему телу. Медленно, но верно этот непривычный жар начал стекать ниже, под пояс брюк, а когда Гэвин, отпустив себя окончательно, скользнул пальцем по нижней губе, Коннор понял, что нужно это прекращать.
Почти пересиливая себя, мужчина открыл глаза и посмотрел в самую глубину пламени, пляшущего в жёлтых радужках. Демон замер, без слов понимая, чего хочет пастор, и всё его существо взбунтовалось против этой немой просьбы остановиться. Гэвин видел, что священник борется сам с собой, мечась между желанием оттолкнуть и тягой продолжить, и требовалась самая малость, буквально капля магии, чтобы склонить чашу весов в нужную Жадности сторону, но демон, сдержав рвущийся наружу соблазняющий шёпот, нехотя отступил, выпуская любимого из рук. На долгое мгновение оба замерли, не отводя взгляда друг от друга, а потом Коннор, откашлявшись, хрипло произнёс:
— Нужно подготовить церковь к приходу людей. — И прежде, чем Гэвин успел хоть что-то ответить, мужчина быстрым шагом покинул кухню.
Весь день отец Андерсон старался не замечать долгих взглядов, которым беспрестанно одаривал его Гэвин. Было тяжело и странно осознавать собственную тягу к адскому созданию, и священник со страхом начал понимать, что явно проигрывает демону. Если Жадность решил взять его ненавязчивой заботой, постепенно приучая к своему присутствию, то у него стало получаться. Коннор бесконечно одёргивал себя, напоминая о том, что Гэвин добр только с ним, а остальные люди не дождались бы и грамма жалости в свой адрес. Гэвин всё также был злом, как и раньше, соблазнял, подчинял и поглощал человеческие души, ведь не мог существовать иначе. Демон не создан для добра, он не в состоянии совершить какой-либо положительный поступок, это не заложено природой. Или смог бы?
Коннор словно прозрел от внезапно родившейся в голове мысли и бросил быстрый взгляд на Гэвина. Демон вольготно развалился у алтаря, опершись спиной об аналой, и крутил на ногте пластиковый мячик для пинг-понга, который создал себе, чтобы развеять скуку. Шарик крутился, перескакивал с одного ногтя на другой, но исчез почти сразу, стоило Жадности заметить внимание в свой адрес. Демон вопросительно изогнул бровь, но настоятель в ответ лишь слегка поджал губы и отвернулся, продолжив поддерживать бессмысленный разговор с каким-то рыжим парнем, чьё имя Гэвина ни капли не заботило. Парень хоть и вызвал новую порцию недовольства у Коннора, когда привёз с собой группу каких-то шумных людишек, но никаких мерзких и похабных мыслей в адрес священника не отпускал. Жадность снова расслабился, решив терпеливо дождаться вечера и поговорить с Коннором наедине.
Через семь часов пастор закрыл двери церкви, попрощавшись с последним припозднившимся прихожанином — Генри, — который задержался даже дольше обычного. Гэвин исчез из поля зрения несколько часов назад и больше не появлялся. Коннор был уверен, что не чувствовал телепортацию демона, значит, тот всё ещё был где-то поблизости. Осмотрев опустевший зал, священник затушил свечи и, выключив свет, поднялся наверх. Дверь в комнату была заперта, хотя отец Андерсон был уверен, что с утра оставил её открытой. Толкнув от себя тихо скрипнувшую дверь, мужчина в удивлении замер на пороге. Демон мирно спал, сидя на излюбленном месте и прислонившись к каркасу кровати. Одну из рук он закинул за голову вместо подушки, вторая расслабленно лежала на бедре. Коннор почти крадучись приблизился, чтобы не потревожить чужой сон, и медленно опустился на колени рядом с демоном. За несколько месяцев тесного соседства священник ни разу не видел, чтобы Гэвин хотя бы дремал. Он вообще подумать не мог, что существу из Ада может потребоваться сон, и сейчас решил воспользоваться временной слабостью демона, чтобы детальнее его изучить.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что у Гэвина довольно гладкая кожа без каких-либо заметных изъянов. Мягкая ли у него кожа или, несмотря на почти человеческий (не считая цвета) вид, она всё же была жёсткой и грубой? Внезапно захотелось прикоснуться, ощутить под подушечками пальцев чужое тепло. Коннор протянул руку, но замер, когда взгляд скользнул по приоткрытым сухим губам. Сердце на мгновенье испуганно сжалось в груди, когда пастор понял, что Гэвин не дышит. Неверными пальцами он коснулся шеи в том месте, где у людей билась пульсация жизни, и не ощутил ничего. Влажная ладонь опустилась ниже и надавила на твёрдые грудные мышцы, как Жадность резко распахнул глаза и грубо перехватил кисть пастора. Потребовалась секунда, чтобы понять, что перед ним Коннор, и крепкая хватка ослабла, оставив на светлой коже человека покрасневшие следы.
— Что ты делаешь? — недоумённо спросил Жадность, окончательно выпутываясь из крепких оков сна. Он по-прежнему продолжал держать священника за руку, аккуратно поглаживая тонкую кожу на запястье.
— Ты не дышал, я решил проверить пульс, но ничего не почувствовал, — дрогнувшим голосом ответил настоятель, не успев полностью взять себя в руки.
— Ты испугался за меня? — с удивлением спросил демон, даже перестав поглаживать чужое запястье.
Коннор открыл рот и почти сразу закрыл его, ничего не ответив, — вопрос Гэвина застал его врасплох. Ответить отрицательно священник не мог, ведь несколько бесконечно долгих секунд он действительно ощущал липкие путы страха за жизнь адского существа, но и признаваться в этом демону казалось чем-то неправильным. Переборов свои внутренние барьеры, отец Андерсон легонько кивнул и почти сразу отвёл взгляд в сторону, заметив довольную улыбку и потеплевший взгляд.
— Демоны не нуждаются в кислороде, Коннор, я имитирую дыхание, потому что тебе так привычнее. И сердца у нас нет, поэтому биться в груди нечему, — с нотами досады произнёс Гэвин. — Но мне приятна твоя забота. — И прежде, чем пастор осознал происходящее, Жадность двинулся вперёд и оставил на чужой ладони невесомый поцелуй.
Человеческое тело полыхнуло жаром, прокатившимся от пят и осевшим прямо на заалевших щеках и шее. Коннор отшатнулся и выдернул руку из хватки демона, растерявшись от такого невинного и одновременно с этим интимного действия. Жадность, видя замешательство и смущение пастора, поспешил отвлечь его.
— Ты ведь хотел о чём-то поговорить со мной в начале дня, не так ли? — Гэвин потянулся и сел поудобнее, в упор смотря на собеседника своими кошачьими глазами.
— Да. — Коннор откашлялся, прогоняя растерянность и непрошенное стеснение. Всё же последнее проявление симпатии несколько выбило его из колеи. — Некоторые демоны ведь копят души и могут передавать их друг другу, да? — Озвучив вопрос вслух, священник почти физически ощутил, как густеет от напряжения воздух вокруг.
— Верно, — кратко ответил Жадность, понимая, что вопрос задан неспроста.
— И отдав определённое количество душ, демон может стать человеком, — продолжил пастор, с каждым произнесённым словом ощущая себя так, словно глубже и глубже тонет в болоте, из которого нет пути назад. Мужчина почесал грудь, зацепив пальцами скрытый под рубашкой крестик, и с силой сжал пальцы свободной руки в кулак, ощущая себя до неприличия грязным. Созревшая ещё в начале дня идея с каждой секундой казалась всё омерзительнее. Он поступал нечестно, лицемерно по отношению к собственной вере, к церкви, к самому Гэвину, который за всё время не отказался выполнить ни одну просьбу, но сердце и какое-то странное предчувствие глубоко внутри твердило о том, что это верное решение.
— Откуда ты знаешь? — Недоверие и подозрение явно читались в низко звучащем голосе. О подобном мог знать или сам демон, или тот человек, которому открылось адское создание, и до недавнего времени Коннор явно не относился к тем людям, которые были знакомы с подробностями перерождения демона в человека.
