Собственно, а чего далеко ходить! Когда случилась эта штука с цветочными горшками, пол урожая сгинуло, вот уж они тогда к концу апреля и фиалками баловались, и даже кактусы понадкусывали кое-где. Мелкая так еще деликатно иголки с них перед этим обстругивала, я тогда подумал: эй, сучка, это ты чего с ними делать-то собираешься! А-ха-ха! А она выдергивает этот кактус из горшка и в туалет почесала. Ну все, думаю, вечеринка сейчас начнется. Подходит деловито так, а оттуда мамаша выползает. Эта ей кактус сует, в смысле в лицо, говорит: «Мам, смотри, почти как огурец! Попробуем?»
Умора, я так думаю, ага-ага, ты еще пойди теперь в огурец обструганные иголки навтыкай и скажи, что почти как кактус! Можно будет отогнать цистерну отличной текилы! Жалко только, огурцов у них не было, они тогда все под горшками подохли. Про-о-осто нечеловеческая умора была!
Проблема-то ведь не нова, да она даже и не их, как собственно, и земля под домом. Это общечеловеческая трагедия – живут, не задумываясь. Вам же мозги-то дали, чтобы они думают для чего? Да они и не думают, а ведь могли бы, у них все к тому есть. Природа затейница, конечно. Могла бы этот мозг, ну я не знаю, да хоть к жопе приделать, и люди бы такие не задумываясь изобрели бы стул без дырки, садились бы и забывали как дышать каждый раз. Ведь нет, она его засунула куда повыше, упаковала в коробку, а спереди так там вообще – броня четыре сантиметра, лобная кость. Мощь. Может специально так запаковала его, чтоб пореже вспоминали, что он есть?
Вот мамаша, работала раньше на фабрике, ну на кой черт ты таскаешь эти тюки с тканями? Тут все ими завалено, двадцать с лишним лет три бабы, не могут никак израсходовать! Чего только они не шили. Розы на той кофте, о которых говорила подружка Старшой, это вообще ничто! Я все думал, когда же они догадаются еще и обувь начать шить, чтобы расход увеличить. Там в кладовке лежала пара подошв от старых сапог. Однажды ка-а-а-к поперло! Была одна пара, прилетело еще сто десять! Сто десять копий той пары подошв, ха-ха-ха, на мотострелковую роту! А всего, считай, сто одиннадцать. Считая ту, что они называют «настоящей». А остальные как будто не настоящие! А-ха-ха-ха, сдохнуть с ними!
Думал, может догадаются, что подошву-то и обрезать можно под свой размер, тапочку какую-нибудь сшить. Нет, ладно, думаю, ну можно пойти продать. Да не жрать же их в самом деле! Просто сожгли в печке, типа чтобы никто не узнал, какая у них фигня в доме творится. Удивительно! А чего у них в башке творится, они не боятся. Да, конечно, просто ваши чердаки – это тоже дом! Та девчонка отменно высказалась насчет того, что Мелкой чердак чемоданами затопило.
А еще потешно было, когда Старшая сказала, что не знает, откуда в доме столько ножниц. Ну да, конечно, ты-то и не знаешь! Матери в кой-то веки по старой памяти заказ подкинули – свадебное платье сшить, а там работы немеряно! Складочки всякие, оборочки, кружева, все такое. Нет, все-таки, Старшая с детства радовала.
Там расклад такой: денег нет, что делать они (естественно) не знают, и тут вдруг соседка приходит с авансом еще, так и мол и так, платье надо. Дочь замуж будем отдавать. Отдавайте-отдавайте скорей, думаю, заходила она как-то раз, еще жениху тоже аванс накиньте, чтобы назад не вернул посреди церемонии. Старшая даром, что сама еще малышка, но сообразила, что если свадьба в поселке, это значит в гости позовут, и накормят вкусно, ну там правда, придется платье какое-то себе пришить, но это уж ладно, не впервой.
Короче, решила матери помочь, чтобы та поскорей с платьем закончила, дескать, тогда и свадьбу поскорее справят. Взяла единственные (на тот момент) ножницы в доме, и побежала к соседу, чтобы заточил. Что уж он, с ребенка же денег не возьмет за такую мелочь. Дядька тот и правда что нормальный, заточил ей ножнички, даже маслом смазал, предупредил, чтобы с ножницами не бегала. Та прибегает домой, и тут же звонок в дверь. Звонок! Ну это я уже лишнего, конечно, откуда у меня звонок. Просто постучали. Девочки с нашей улицы, такая, целая грядка будущих кабачков приперлась, позвали гулять. Наша с ними, а ножницы просто, вот ну просто, швырнула как попало на обувницу, ну они там и завалились к стеночке.
Эта садится за работу, а ножниц нет! Сколько она их искала… Аванс же дали, не трать время, сходи быстро до магазина, купи новые, да работай спокойно! Так нет, полдня потратила попусту. Что-то надо делать, думаю. Как-то ей подсказать, где там эти ножницы лежат. А еще Старшая говорит, мол, «это» может быть физически опасно! Да, конечно, сплю и вижу, чтобы вы сдохли все, чтобы я весь тут провонял, вас ведь даже по запаху никто не хватится, кому вы нужны. Вы сами для себя физически опасны, вообще-то!
Что-то делать надо, ну я шарахнул несколько копий этих ножниц, одни, вторые, третьи, пока они из-за обувницы просто высыпаться не начали со звоном! Эта курица услыхала шум, а сама на чердаке рыщет – где? – в коробке с фотографиями! Ну дура ты или нет, ей-Богу. Слышит она металлический звон снизу, и думает, что Старшая вернулась с прогулки, а там звон стоит неимоверный! Ножницы, ножницы, ножницы, еще копия, еще, валятся, сыпятся, звенят, сколько можно!
Короче, я в тот раз понял много разного важного. Старшая – деятельная, не в мать. Мать – недеятельная, в огурцы. Я понял, что все бесполезно, когда она так и не оторвалась от фотографий. Алё! У тебя ножницы пропали, у тебя срочный предоплаченный заказ, послезавтра вам уже жрать нечего, да еще снизу какой-то непонятный звон. Не буду томить, мамаша так и сидела за фотографиями, по барабану ей весь этот мороз. Старшая домой приходит через несколько часов, дверь открывает еле как, потому что ножницами завалено, и просто начинает орать. Я еще тогда понял заодно, что такое преждевременные выводы. Только тут мамаша прискакала вниз и увидала это все. Я, положим, люблю точность. Пятьдесят шесть ножниц. Цифра как будто не впечатляющая, но это только для тех кто, никогда в жизни не видел пятьдесят шесть совершенно одинаковых старых ножниц на пороге собственного дома. Просто дурдом, я тогда радовался, как пустая собачья будка!
Вот потеряла бы она эти ножницы до того, как Старшая их к соседу снесла, то была бы, конечно, печаль. Да и то, умный человек бы пошел, да в металлолом сдал! А тут пятьдесят шесть идеально наточенных, смазанных ножниц! Ну да, зеленая краска на ручках облезлая, но – совершенно одинаково, ха-ха-ха! Говорит: они у нас везде! Уж что-что, а ножницы, если сдать в металлолом, натурально проесть можно было бы, откуда ж я знал, что они всеми пятьюдесятью шестью пользоваться вдруг начнут! Идиоты. Я с тех пор как вижу ножницы, которыми они уж давно не пользовались, так обязательно рядышком еще одни появятся. Что интересно, это же в первый раз было, они тогда еще этой терминологией тупой не обросли, поэтому там все 56 ножниц были настоящие, а-ха-ха-ха! Я перестал подкладывать новые, когда Старшая свалила, это все было все же для нее, чтобы не забывала не забывать важные вещи.
Конечно, там даже и сейчас еще даже близко нет по миллиону в каждой комнате, я все-таки сам не железный, такую массу держать, но у меня есть задумка на этот счет. Я сам иной раз путаюсь, сколько же тут во мне всяких помещений и потаенных уголков. Пристрой на пристрое, из говна и палок в буквально смысле! Там кое-где строители, конечно, совсем-совсем нечестно поступили. Хозяйка, конечно, сама виновата, что внятного техзадания не дала, но есть тут у меня кое-что из кизяка. Я решил, что если Старшая когда-нибудь приедет, я специально к ее приезду выровняю количество ножниц во всех помещениях до пятидесяти шести. Это будет красиво.
Чего я только не пробовал. Потеряли что-то – да вот же оно, нате, и в пятьдесят раз больше. Старшую вообще баловал поначалу. Появится у ней игрушка какая-нибудь, отличная. Действительно, отличная. Отличная от тряпичных кукол, а утром проснется, рядышком уже две лежат. Приятно. Тряпочных кукол-то они и сами размножали прекрасно, я бы так не смог.