– От меня-то вы чего хотите?

– Они говорят, мол, пока труп проживал в квартире, там и отопление было, и даже телевизор с холодильником работали долгое время. Говорят, мол, пока ты нам все до копеечки не заплатишь, мы тебе помереть не дадим. Ажно через суд постановление выпустили, дескать на кладбища меня не пускать, в могилы прилечь не давать, всячески препятствовать упокоению.

– От меня-то вы чего хотите?

– Ну так я и говорю. У меня деньжат было скоплено на похороны, в банке лежат. Я этим гаврикам говорю, мол, уплачу сколько скажете, только дайте поспать. Они отвечают, мол, назовите точную дату смерти, мы вам пересчет сделаем, потому как прописка недействительна – квартплата меньше должна быть. Я им говорю, милые мои, да возьмите вы с меня как с живого, говорю, деньги мне теперь все равно без надобности! А они отвечают, что дескать не могут, дескать это коррупционное правонарушение – дохлого старика обирать. Обижаются еще!

– От меня-то вы чего хотите?

– Ну я и говорю. Помогите мне установить точную дату моей смерти, чтобы с долгом по квартплате покончить! Не могу я больше, с тех пор, как они меня откопали, у меня все гниет, и все время хочется спать.

– Вы же старый человек, наверняка отрывной календарик дома вели, посмотрите, да и все.

– Опять же, и соврать можно, – подсказала заблеванная Лидия.

– Кстати, почему бы вам не сказать им, что вы подохли, например, 7 апреля?

– Отродясь у меня никаких календарей не было, это только бабки таким занимаются, а я дед! – гордо заключил дед, – Соврать-то можно было бы, только они сказали, что все проверят, и не дай Бог если я им совру, снова откопают.

– Да как ж они проверят-то?

– Они сказали у них есть специальные процедуры на такой случай. В общем, за ними дело не встанет. Отроют, а потом опять ходи доказывай.

– Я предлагаю вам вот что: давайте выпьем пива…

– Пожалуйста, нет, – жалобно попросила вонючая Лидия.

– Ну хорошо, давайте тогда просто поедем в лес, я помогу вам отрыть яму, мы вас туда сложим и до свидания.

– А ты думаешь, я не пробовал? На кладбище жилищное управление откапывает, в лесу – волки меня разрыли, и чуть было не сожрали. Я хочу нормально лежать, сынок, а не волчьим говном под деревом.

– Никакого от вас покоя, от вас от мертвого слишком много проблем, – мне вдруг смертельно надоел сраный дед.

– Полиция то же самое говорит. Я тебя прошу, детектив, ты уж как-нибудь давай установи дату моей смерти, а я тебе все отдам, что останется после уплаты долгов.

– А много ли останется?

– Ну коли пересчет будет за снятие с регистрации, то порядочно.

– Я торжественно объявляю вам, что берусь за ваше вонючее дело! Так же, должен вас предупредить, что условиями контракта особо оговорено, что никаких рукопожатий, обнимашек и всего остального, что обычно положено моим клиентам, в вашем случае не будет. А теперь пойдите прочь, я вас очень прошу.

– Умоляю, – добавила вонючая облеванная Лидия.

Старик развернулся, пошел к выходу, и тут из-под его плаща вывалился какой-то черный сгусток. Шлепнулся на мои ковры, и забрызгал все.

– Вот видите, что делается, если покойнику не дают спокойно в могилу слечь? Печень вываливается постоянно.

– Зачем она вам нужна, выбросьте, – говорю.

– Да как же мне ее выбросить, если полиция при эксгумации опись составила, мой, покойник в полной комплектации, ничего не повреждено, все на месте. Не досчитаются печени, так следствие учинят, опять мучить меня будут. Уж лучше так.

Дохлый старик подобрал черный сгусток, куда-то там его себе пристроил и ушел, а вонь осталась.

– Что мы будем делать, Детектив?

– Нет никаких «мы», детка, – говорю, – Ты идешь за пивом, а мне нужно обмозговать наше новое дело, партнер, – подбодрил я.

– Тогда я пойду смою с себя ищейку.

– Нет! – вскричал я, она вздрогнула, – Немедленно отправляйся в очередь за пивом, прямо сейчас ты идеально подходишь для этого дела.

– Я вся в рвоте, плюс надо отмыть ковер от остатков печени.

– Ты просто идеальна, напарник. Уходи немедленно.

Лидия ушла, а я решил обмозговать дело Дохлого вонючки.

Когда Лидия вернулась с пивом, я удрученно сидел в своем кресле.

– Лидия, почему ты не завела папку с Делом Дохлого вонючки? Мы потеряли целый день, Лидия! Как я должен работать над делом, если дела нет?

– Я же ходила за пивом, – видно было, как горько и обидно стало ей от моего замечания.

– Пиво – это мое поручение, а шить дела – это часть твоих стандартных рутинных обязанностей. Тебе стоит внимательнее относиться к ним, если ты хочешь стать моим напарников в этом десятилетии.

– Ваше пиво, – только и ответила она, уложив все на мой стол, – Я пошла домой. У меня рабочий день давно кончился, я хочу домой, принять в душ и сходить на свидание с красивым парнем.

– Лидия, но у тебя нет красивого парня. У тебя нет даже просто парня, хоть какого-нибудь, и я уж молчу о том, что у тебя нет друзей, и родственников, и вообще ты страшно одинока. Так что о свидании тебе только мечтать и мечтать, Лидия.

– Я знаю, но все равно хочу, – сказала она, и ушла, а пиво осталось. Идеально.

– Доброе утро.

– Привет.

– Будете кофе?

– А пива нет?

– Вы опять вчера все выпили.

– Продолжай наблюдение, Лидия. Ты подшила Дело Дохлого вонючки?

– Сейчас подам.

Пока я читал, Лидия вновь завела речь о своем сраном сне про круиз.

– Представляете, мне сегодня приснилось продолжение моего сна про круиз. Ровно с того момента, на чем оборвалось в прошлый раз.

– Напомни, детка, что там было?

– Я прилегла у себя в каюте, и тут же уснула, проснувшись.

– Шикарный сон.

– Сегодня мне снилось продолжение. Я очнулась ото сна, посмотрела в иллюминатор, и в нем оказалась непроглядная темнота. Не просто ночь, а настоящий мрак. Я очень удивилась этому, ведь только что был ясный и светлый день. Я испугалась, что могла пропустить обед, поскорее поднялась с кровати, оделась и вышла из каюты. В коридоре тоже оказалось темновато, его островками освещали только настенные бра, а ресторан был в самом конце. Я пошла туда.

– Страшно было?

– Я как будто бы все еще не могла отойти от своего сна, и плохо соображала, что к чему. Я вошла в ресторан, там были сервированные столы с белоснежными скатертями и приборами, посудой, но еды не было, и было темным-темно, только на некоторых горели настольные лампы. Я подошла к столу, который, как мне казалось, предназначался для меня, и тогда почувствовала что-то нехорошее там, снаружи. Что-то злое и недоброе. Я осмотрела приборы на столе и решила вооружиться вилкой. Взяла ее в правую руку.

– Нужно было взять нож, детка.

– Я думала об этом, но тем ножом, что там был, только масло резать. Я взяла вилку в правую руку, но тут же отругала себя за это, потому что вилку надлежит держать левой рукой. Я переложила вилку в другую руку, а правой для верности все-таки взяла нож. Я подумала, что когда речь идет о защите своего здоровья, вряд ли имеет значение столовый этикет. Обернувшись по сторонам, я увидела в полутьме дверь на кухню, и решила заглянуть туда, а когда начала подходить к ней, мне послышалась какая-то возня за ней. Тогда мне стало действительно страшно. В дверях кухни были большие окна, но за ними не было ничего, кроме темноты, а когда я подошла и заглянула туда, то увидела островок света на полу сразу по ту сторону дверей, и в этом островке света сидели и плакали два белых щеночка. Совсем малыши.

– Как они оказались на корабле, детка?