– Это странно, детка.

– Вы считаете? Детектив?

На следующий день уже по пути в офис, я знал, что сегодня меня не ждет ничего хорошего. Я знал, что сегодня не тот день, когда уместно гладить сраных рыб. Дождь моросил с самого утра, но я спал до обеда, и мог догадываться об этом лишь по размеру луж. Лужи казались бездонными, словно мрак в сердце этого города. Некоторые считали город бессердечным, но лишь тот, кто никогда не опускался на самые его глубины, мог сказать такую чушь. У него было сердце, о, да, и гораздо больше, чем кто-нибудь вроде того психоаналитика-онаниста мог себе вообразить.

– Доброе утро.

– Привет.

– Кофе?

– У нас остались какие-то зацепки по делу этого больного ублюдка?

– Вы вчера прикончили их все до последней пинты, детектив.

– Напомни, детка, что такое пинта?

– Это такое как бутылочка пива.

– Но пинта лучше звучит?

– В очереди за пивом все только так и говорят.

– Больные ублюдки.

– Только один.

– Скоро я возьму его.

– Какие у нас планы?

– Лидия, ты должна следить за ним. Больной ублюдок любит заложить за воротник, и устраивает саботажи в лифтах, он конченный, Лидия.

– Вы правы, детектив.

– Он конченный, но не каждый же, мать его, день, Лидия. Ты должна следить за ним всю неделю, Лидия, ты должна следить за ним каждый день и выяснить, по каким дням он закладывает за воротник. Ты не должна покупать такое же и столько же пива, какое покупает он. Ты должна покупать такое же и столько же пива, какое покупает он, а потом покупать еще больше и другого, Лидия. – я выложил на стол несколько купюр, – Вот деньги, Лидия. Возьми их. Каждый день, Лидия, запомни. Следи за ним, Лидия, следи за ним, покупай пиво, приноси в офис, и следи за ним вновь, Лидия. Мы выясним, по каким дням он любит заложить за воротник, и тогда на следующей неделе я прищучу его, Лидия! Ты веришь мне, Лидия? Веришь, что я прищучу сукина сына на следующей неделе?

– Я верю, детектив!

– Ты умница, Лидия. Возьми деньги, отправляйся, следи за ним! Следи, покупай, приноси, Лидия! Всю неделю!

– Я вас не подведу, детектив!

Она ушла, дело сдвинулось с мертвой точки, я был доволен собой.

Как всегда, я проводил вечер за работой, когда пришла Лидия, но не принесла с собой никакого пива.

– Что случилось, детка?

– Он решил не закладывать сегодня за воротник.

– И ты не купила пива?

– Нужно было?

– Ты должна втереться в доверие! – закричал я, – От тебя смердит ищейкой! Ты должна вонять грязью этих улиц! Немедленно иди и отмой с себя ищейку!

Я кричал на нее, кричал о недопустимости такого подхода к расследованию, и даже пригрозил, что с таким подходом ей никогда не стать моей напарницей. Она расстроилась и плакала, мне было жаль ее, но я знал, что это нужно для ее блага. Она должна повзрослеть и стать сильной, я верил в нее, и не желал ей ничего, кроме добра.

– Только конченная дура типа тебя могла сегодня не купить пива! – продолжал я орать дальше, – Ты должна сойти за свою, а от тебя за двадцать миль несет ищейкой! Ты должна пахнуть как все те шлюхи под мостом! Немедленно иди, отмойся, а потом обмажься грязью этого города и купи, наконец, пива!

Пока я самозабвенно орал, втаптывал в грязь и унижал самое дорогое, может быть, для меня существо, все больше чувствовал неприятный гнилостный запах. Я надеялся, что это моя девочка до того овладела искусством внедрения, что научилась имитировать трупное зловоние мертвецов. А когда дверь без стука распахнулась и вошел мой новый клиент, я готов был отдать Богу душу, чтобы только не чувствовать этот мерзкий запах. Лидия заблевала на стол.

Гость был одет в длинный черный плащ, на лице его были очки и медицинская маска, а поверх головы он нацепил шляпу. Внешний вид выдавали в нем классического шпиона, а телосложение и походка выдавали в этом смердящем трупным запахом человеке субтильного старикашку.

– Здравствуйте, – пробормотал он явно безумным ртом, – Это кто тут из вас детектив?

Он внимательно оглядел кабинет, пропустил меня словно пустое место и установился на Лидию:

– Ты! – он протянул к ней руки и пошел вперед.

– Это не я! – завопила она сквозь блёв, но получилось только булькающее кудахтанье, и потому гость не мог ничего разобрать.

Не вставая с места, я громко щелкнул предохранителем, хотя понятно было, что человека, который воняет так, словно он сдох месяц назад, пушкой не испугаешь. Я направил ствол на старика:

– Пожалуйста, присаживайтесь, – говорю, – Это я детектив.

Внимание его переключилось сперва на мой ствол, а затем на меня самого. Он доковылял до моего стола и сел. Лидия все еще блевала, а я обливался завистью.

– Кто вы?

– Я уже труп, сынок, – признался старик.

– Если вы мне не врете, это исключительно объясняет вашу трупную вонь.

– Какого оно, иметь дело с трупом, сынок? Поди, и не ожидал такого?

– Нет у нас с вами никаких дел покамест, батяня, – я отзеркалил, чтобы потом прижать его к пальцу.

– Покамест нет, а потом, глядишь, появятся. Коли согласишься помочь.

– Расскажите мне, что случилось. Я так понимаю, вы умерли? Вас убили? Нужно разыскать убийц?

– О, нет. Нет-нет-нет. Я мертв, но это не проблема. Упокоиться бы мне надо, сынок.

– Так идите на кладбище, зачем же сюда пришли и навоняли?

– Давай сперва расскажу тебе мою историю, а там уж сам решай, сможешь помочь али нет.

– Рассказывай, батяня, только поскорей, пожалуйста, – говорю, – Это у тебя времени вечность, а мне еще пиво пить.

– Знаешь такую улицу, Кленовую?

– Это в в пригороде где-то?

– Слыхал, значит. Там с месяц назад оказия вышла. Соседи, значит, напились, да пьяную драку затеяли у двери напротив. Дверь та совсем слабенькая была, и жил за той дверью одинокий старик. Старик жил смирно, покойно – пить не пил, буянить не буянил, концертов по ночам не давал, а ведь мог. В армии служил на барабанах. Старик тот пропал однажды, ни слуху, ни духу о нем. В доме его не видно, в квартире тишина, в магазине не встретишь. Думали – уехал куда, или может дети егоные в дом старости забрали. Словом, несколько лет уж как о старике забыли.

– Я могу вас попросить нормально изъяснятся, а не как в старой басне?

– Да ради Бога, я ж чтоб вам интереснее меня слушать.

– Батяня, мне твои байки без надобности. Мне важна суть дела, чтобы расследование поскорей закончить, да стрясти с тебя положенное. Не до жиру, посуше давай.

– Значится, соседи-то, которые драку затеяли. Навалились на дверь того дедушки, а та возьми и отвались.

– Занимательно, – зевнула Лидия, прикрыв ладошкой свой грязный рот.

– Навалились, а там на диване лежит сохонькая мумия.

– Сохонькая?

– Именно. Старик тот оказалось, что помер много лет назад, да так и иссох, а по вони не распознали, потому что соседи слишком много цыгарок шабят пополудни.

– Ну так и чего? – спрашиваю.

– А и ничего, и вот он я!

– Не больно-то вы сохонький. От вас мертвечиной разит за два квартала.

– Дык я потому к вам и пришел! Мне уж на покой давно пора, да ведь разве дадут старику спокойно в могилу лечь?

– Или вы мне сейчас же окончательно расскажете свою вонючую историю или я попрошу вас убраться из моего сраного теперь кабинета ко всем чертям.

– Родственников разыскать не удалось, скинулись подъездом, да схоронили меня. Тут все было более-менее нормально, но буквально через пару дней в жилищном управлении хватились долгов по квартплате. Полицию прихватили, да выкопали меня обратно. Я спросонья понять ничего не могу, они мне квитанциями, счетами за электричество в лицо тычут.