— Я сделаю всё так, как мы договаривались, — Ева, которую слова отца очень обидели, всё же постаралась не показать, насколько задета.

— И не цапайтесь больше с Анатолием, — посоветовал родитель. — Не знаю, что там у вас случилось, но он твой будущий муж, поэтому ты должна его уважать.

— А он должен уважать меня, — не смогла промолчать Евангелина. — И не хватать против воли, оставляя синяки…

— Какие ещё синяки? — кустистые брови отца сошлись на переносице. — Показывай!

И Ева показала след от хватки жениха как раз в тот момент, когда он сам ступил на порог, чтобы препроводить невесту к автомобилю.

— Анатолий, это что такое? — будущий тесть грозно глянул на потенциального зятя и указал глазами на руку дочери. — Я понимаю, что ты темпераментный молодой человек, но дочку мою не обижай. Вам с ней ещё детей растить…

— Андрей Владимирович, случайно вышло, — «покаялся» Толик, хотя Ева-то прекрасно знала, что это как раз в его характере.

— Впредь будь осторожнее, Ева у меня одна, — напутствовал родитель и вышел из дома вместе с ними, после чего уехал на своём авто, а Евангелина, отказавшись сесть в машину Лисицына, отправилась на бал в автомобиле отца вместе с охраной.

Элитный трёхэтажный коттедж за невысокой кованой оградой, который в этот вечер играл роль средневекового особняка, сиял цветными огнями и почти оглушал не только музыкой, но и множеством голосов. Протянув приглашения двум дюжим охранникам, обряженным дворецкими, Евангелина в сопровождении будущего мужа и телохранителей вошла внутрь и сдала верхнюю одежду в гардероб. В ресторане, который располагался на первом этаже, были расставлены накрытые столы, и кое-кто уже лакомился вкусностями, однако основная масса гостей поднималась на второй, где находился бальный зал.

Приглашённые были наряжены во всевозможные костюмы, и на каждом присутствовала маска. Сама Ева для маскарада выбрала наряд ангела: к её белоснежному платью были приделаны очаровательные крылышки, а белую полумаску украшали пушистые пёрышки. Ну а Толик решил быть римским центурионом и щеголял не только поблёскивающими «доспехами», но и коротким бутафорским мечом. Ему этот образ невероятно шёл и подчёркивал статную фигуру, так что даже несмотря на красную полумаску женщины провожали его заинтересованными взглядами.

Влившись в толпу танцующих, будущие супруги покружили немного по залу, а охрана держалась несколько поодаль. Слишком властные объятия Лисицына были Евангелине неприятны, и она с удовольствием предпочла бы другого партнёра, поэтому с радостью согласилась принять участие в общем танце, при котором пары менялись партнёрами.

Еве было весело: наконец-то можно было хоть ненадолго отдохнуть от Толика. Сначала ей достался полноватый благообразный мужчина в камзоле аристократа века эдак восемнадцатого, потом щуплый старичок в чёрно-белом домино, затем низкорослый лысак с потными ладонями в костюме кота (вот уж точно похотливый кошак), за ним шпалообразный дрыщ, обряженный в униформу Супермена (вот ирония-то), а после него сам Сатана, весь запакованный в чёрное. Его чёрная маска с небольшими рожками почти полностью закрывала лицо, оставляя «на свободе» лишь рот и подбородок, покрытый трёхдневной щетиной. Похоже, в аду отключили горячую воду, и хозяин преисподней не смог побриться. Хотя, быть может, это лишь дань моде.

Господин Дьявол прижал к себе партнёршу непозволительно близко, и та уж было хотела возмутиться такому обращению, но Евангелину вдруг прострелило узнаванием: ей были знакомы эти тёмно-зелёные глаза в прорезях маски, особенно их пробирающий до костей взгляд. А вот жёсткая улыбка оказалась совершенно чужой и отчего-то больно ударила в самое сердце.

— Готова к расплате, Ева? — рука Державина (а это был именно он) внезапно сорвала с неё маску, а его губы впились в её рот.

Внезапный поцелуй ошеломил. Всё произошло так быстро и неожиданно, что Ева не успела сориентироваться и что-либо предпринять. Первый поцелуй, о котором так долго грезила и от которого её столь тщательно оберегали церберы папеньки (дабы невеста досталась будущему мужу нетронутой во всех смыслах этого слова и была более ценным товаром), оказался вовсе не таким сладостным, как она мечтала одинокими девичьими ночами. Жёсткий, стремительный, напористый, это был поцелуй-обида, даже поцелуй-наказание, потому что любимых так не целуют. Не было в нём ни капли нежности или ласки, да и от партнёра веяло холодом и злостью.

Максим проделал всё очень мастерски и не переставая танцевать, да и повернулся таким образом, чтобы охранники Ланских не сразу заметили происходящее. Всё длилось не дольше пары-тройки секунд, показавшихся Евангелине бесконечными минутами, поэтому когда бывший одноклассник оторвался от её рта, окружающие пары, казалось, даже не обратили на произошедшее внимания, каждый был занят собой. И всё же, видел ли кто-то? Окинув быстрым взглядом окружавшее пространство, она убедилась, что некоторые из тех, кто не танцевал, а наблюдал за весельем со стороны, таки заметили. Например, вон та парочка (косится и перешёптывается), и те двое мужчин у окна, и та женщина с бокалом, и те трое девиц…

Свидетелей было не так чтобы много, но несколько неосторожных слов в мгновение ока могут облететь зал, и тогда… Ева, как можно дальше отодвинувшись от партнёра, поспешила забрать у него маску, снова её надела и попыталась высвободиться из его захвата, но Державин не пустил, притянул ближе, как ни в чём не бывало продолжая танец.

— Ой, ангелок опалил свои крылышки в адском пламени… — и улыбнулся так страшно. Ну точно Сатана собственной персоной! — То ли ещё будет, Ева. И Анатоль не сможет тебе помочь. До встречи, мой падший ангел… — он затерялся в толпе, а к растерянной Евангелине уже шагнул следующий партнёр, мужчина в костюме гусара, усы которого были лихо подкручены вверх.

Натянуто ему улыбнувшись, Ева пошарила взглядом по залу и заметила Кирилла, который обеспокоенно поглядывал то на неё, то на гостей, выискивая кого-то в толпе. Ага, тоже заметил, значит. А Лисицын, интересно, видел? Если что, с него станется закатить скандал. Но Максим-то каков! Что это было вообще? Как посмел так поступить? И зачем? Почему? За что? Обиделся, что тогда не поздоровалась и сбежала? Решил вот так отомстить? Он ведь не был таким, не был… А впрочем, кто знает, какой он теперь и осталось ли что-то от того мальчика, который в своё время прикрыл её собой от летящего мяча?!

Телохранители продолжали выискивать нарушителя, а Державин… Да вон же он! Ева узнала его по пронзительному взгляду, хотя костюм Максима изменился: пусть он и оставался во всём чёрном, но на нём больше не было длинного плаща и маски с рожками, осталась лишь изящная полумаска. Другими словами, он замаскировался (или, скорее, снял маскировку?), чтобы не попасть в лапы охраны, и, по всей вероятности, вовсе не собирался покидать мероприятие. Решил понаблюдать, что будет дальше?

Ну вот что ей стоило окликнуть Кирилла и указать на нарушителя? Да раз плюнуть! Но Ева не могла, даже думать о подобном не хотела. Его же уничтожат, а она не для того «игнорировала» свою юношескую влюблённость, чтобы теперь подставлять под удар. А Макс, казалось, смотрел с вызовом. Мол, ну же, давай, выдай меня! Что же ты молчишь? Или у неё просто воображение разыгралось?

Ближе к концу этого танца-калейдоскопа её партнёром стал Анатоль, как назвал его Максим. И ей неожиданно понравилось звать будущего мужа именно так: сразу вспоминался Анатоль Курагин из известного романа-эпопеи, вызывавший не самые тёплые чувства. Как раз такие, какие навевает и Лисицын. И, будто подтверждая эти ощущения, рука жениха неожиданно больно сжала запястье, а пальцы другой впились в талию. Наверняка снова останутся синяки.

— Это что сейчас было?! — прошипел он. — Стоило на минуту тебя оставить, а ты вытворяешь невесть что!

— Я… — Ева растерялась и была раздосадована, что Анатоль таки узрел то, что лучше ему было не видеть.