В длинной, сухой, изрытой шрамами руке нефари крепко держал небольшую ладошку: за ним волочилось чье-то изорванное тело, в котором уже наверняка не было ни органов, ни души – ничего.

Ронни буквально приросла к промерзлой земле. Она пристально смотрела в ставшее заинтересованным лицо нефари, на его чуть подрагивающее порванное крыло, – и почему-то думала про надпись на футболке Эрхарда.

Эти неприличные, режущие слух и зрение слова в то же время являлись символом начала теплой дружбы, своеобразной соломинкой, за которую сейчас пыталась ухватиться Ронни в попытках хоть ненадолго отвлечься от образа твари, застывшей в нескольких шагах от нее.

Нефари склонил голову набок и легко взмахнул крылом. Оно взметнулось в воздух и задело несколько растущих рядом деревьев, с которых моментально посыпался залежавшийся, сыпучий, как сахар, снег.

Ронни неожиданно поняла, что не боится его

Потянувшись в ее сторону, нефари отпустил грузно упавшее на землю тело, обхватил себя за плечи и издал жалостный, долгий, визгливый стон.

Ронни готова была поклясться, что он жалуется – взахлеб, задыхаясь, с шумом затягивая в себя густую желтую слюну. Это длилось недолго: в конце концов из глаза нефари выкатилась большая мутная слеза, которая, рухнув на траву, испустила тонкую струйку дыма.

Еще через минуту нефари тихо взвыл, расправил крыло и в один момент скрылся в низкой туче, накрывшей горные пики.

Продолжая трястись крупной дрожью, Ронни вернулась в свою комнату. Не обращая внимания на заинтересованный взгляд Валери и поднявшую голову вторую соседку – Ронни с трудом вспомнила, что ее зовут Мадлен, – она сразу же прошла в ванную.

Выглядела она ужасно: обескровленные пересохшие губы, покрасневшие от холода щеки, высохшие дорожки слез. Ронни поспешно умылась и присела на край ванны. Выходить в комнату не хотелось совершенно.

– Что-то случилось? – тихо спросил Эммануил.

Ронни не ответила.

– Можешь не говорить. Я и так все вижу. Я же зеркало, – хмыкнул он. – Отражаю внешнее, впитываю внутреннее. Думаешь, все страшные истории про зеркала – неправда?

– Я ничего не думаю, – глухо отозвалась Ронни.

– Тебе нужно найти того, кому можно довериться, – после короткой паузы сказало зеркало. – У тебя есть друзья?

Ронни подумала про Фреда и пожала плечами.

– Да, но… Я не хочу лишний раз беспокоить его.

– Еще кто-то есть?

Ронни усмехнулась.

– Ну…

Даже не смей.

Просто ХВАТИТ уже об этом.

– Мистер Кроссман, – сказала она, проигнорировав внутренний голос, и стыдливо вжала голову в плечи.

Эммануил, впрочем, никак не отреагировал.

– А он сейчас на Земле, – задумчиво произнес он.

Ронни кивнула.

– И ты, конечно, туда никак попасть не можешь.

Ронни снова кивнула.

– Можешь, – лениво бросил Эммануил.

– Что? – переспросила она.

– Ты можешь попасть на Землю, – хитро повторило зеркало. – У директора в распоряжении имеется несколько специальных разрешений, написанных золотыми чернилами. Их совсем мало, два-три экземпляра, но именно эти разрешения позволяют любому студенту вернуться к людям на определенное время. Главное, чтобы на бумаге стояла подпись какого-либо из наставников первого ранга. Господин Линдлей еще преподает?

– Тот старый горбун, любящий поспать на занятиях? – уточнила Ронни.

Эммануил обиженно хмыкнул.

– Старый горбун! Да так о нем еще никто не отзывался! Это один из самых выдающихся математиков, физиков и астрономов тринадцатого века, посол Синклита, самый опытный из Собирающих!..

– Я поняла, – прервала его Ронни. – Давай дальше.

– Здесь я мог бы обидеться, – заявило зеркало, – но я вижу, что твои дела слишком плохи. Из всех преподавателей, на данный момент находящихся в Лицее, только господин Линдлей может подписать разрешение такого типа.

– А он согласится?

– Знаешь, – лукаво протянуло зеркало, – здесь мне следует лишь признать одну вещь. Господин Линдлей с возрастом стал несколько невнимательным, и… Я думаю, если ты дашь ему еще какие-нибудь бумаги, включая разрешение, он подпишет все, даже не глядя на них. Ему льстит, когда студенты обращаются к нему за помощью: в последнее время все стремятся общаться только лишь с более-менее молодыми наставниками, а про господина Линдлея все забыли.

– Это, конечно, хорошо, даже несмотря на то, что я просто обману доверчивого преподавателя. Только как я достану это разрешение? Директор меня теперь точно к своему кабинету не подпустит, а взламывать двери я пока еще не научилась, – язвительно ответила Ронни.

– Попроси своего друга, – подсказал Эммануил.

Зеркальная гладь покрылась четкой сеткой, и его голос затих.

– Но я не хочу ему об этом говорить, – сказала она.

Но делать было больше нечего.

Фред по-прежнему сидел в библиотеке. Книг и свитков вокруг него стало больше, как и исписанных аккуратным мелким почерком листков. Из-за привычки накручивать волосы на палец он походил на молодого барашка и беспрестанно зевал, чуть ли не носом уткнувшись в конспекты.

Ронни молча села напротив и, положив руки перед собой, снова начала неуверенно рассматривать брошенную на столе закладку. Замерзшие пальцы не желали слушаться, продолжая дрожать. Ронни поспешно положила закладку в первую попавшуюся книгу и аккуратно потянула Фреда за рукав. Он никак не отреагировал, лишь ладонь, крепко сжимавшая ручку, начала двигаться быстрее.

– Мне нужна твоя помощь, – негромко сказала Ронни.

– Да-да, – бесстрастно отозвался Фред.

Собравшись с духом, Ронни выложила ему план Эммануила, умолчав, впрочем, о своей встрече с нефари. Что-то словно бы удерживало ее, закрывало рот, не давая признаться.

На середине рассказа Фред отложил ручку. В глубине его глаз плескалось беспокойство.

– Рон, если у нас ничего не получится, нас отсюда выгонят, – твердо сказал он, поднявшись с места. – А я уверен, что у нас не получится. Я просто не смогу обманом проникнуть в кабинет директора.

– Ты же сам прекрасно понимаешь, что нам срочно нужно найти Кроссмана, – ответила Ронни. – Потому что это самый адекватный наставник из всех. Я думаю, он обязательно мне поверит и что-нибудь предпримет. Ведь он сам уже знает о том, что всем нам что-то угрожает… А его, как и меня, никто не хочет слушать.

– Опять же. – Фред развернулся, сел на соседний стул, тут же вскочил и снова принялся ходить туда-сюда. – Мы даже не знаем, где именно он сейчас. Не факт, что мы сможем отыскать его на Земле. Вся твоя затея развалится от малейшего неправильного движения или слова. Нас поймают, а наши души отправят на хранение в Канцелярию, и потом…

Ронни нервно сжала кулаки.

– Фред.

– Да? – остановился он.

– Вчера я видела то существо с картины из класса демонологии, нефари, – выпалила Ронни, закрыв глаза. На секунду ей показалось, что проходивший за шкафами библиотекарь остановился и прислушался. – Прямо рядом с Лицеем. Я понятия не имею, почему, но я чувствую, что мне необходимо встретиться с Уиллом.

Сказав имя наставника, она смущенно кашлянула и исправилась:

– С мистером Кроссманом.

Фред сложил руки на груди и тряхнул заметно отросшей челкой. На лице его не было ни единой эмоции, и Ронни почему-то подумала, что он ей не верит.

– Даже если у тебя получится встретиться с Уиллом, что будет дальше?

– Не знаю, – честно ответила она.

– Ты слишком на него полагаешься. – Друг устало покачал головой. – Почему не Эрхард? Насколько я знаю, он должен быть в Лицее. Мистер Томпсон? Он тоже достаточно хорошо к тебе относится и всегда может выслушать. Да, он немного взбалмошный, но…

– Я не могу это объяснить, Фред, – прервала его Ронни. – Ты когда-нибудь чувствовал, что человек тебе нужен? Что он единственный, кто на самом деле сможет понять, а не просто выслушать и забыть про тебя и то, что тебя тревожит? Тебе когда-нибудь хоть кто-то был настолько важен, пусть даже если ты и не мог объяснить, почему?