– Все! Хватит! Задолбал! – Дашка, не глядя, закидывала вещи в открытый рюкзак. – Сколько можно?! – чёрные подтёки от разбавленной слезами туши делали ее лицо похожим на мордочку зебры. – К чёрту! Куда угодно! Лишь бы подальше от тебя, придурок!

Я же, как обычно, стоял в дверном проёме, подпирая плечом окосячку, и терпеливо ждал, когда моя девочка выпустит пар, проорется, расскажет, какой я лузер и низкопробный циркач, потом свернется калачиком на кровати и начнёт тихо и жалобно всхлипывать. Вот тогда можно будет к ней подойти.

Эти домашние спектакли проходили у нас каждое десятое число месяца. Нееет, её женские циклы тут ни при чём. Просто в этот день нам выдавали месячную зарплату, и она вспоминала, что на моих счетах вполне достаточно денег, чтобы купить недорогую квартирку в провинции и начать жить, как «нормальные люди».

Это только в кино и в книгах цирковая жизнь увлекательна и полна захватывающих приключений. В реальности – это рабский труд, жизнь в вагончике практически без удобств, очень своеобразный коллектив, где клоуны зачастую самые адекватные люди. В общем, не о том, отказывается, Дашка мечтала, когда очертя голову, умчалась со мной в закат из родной деревни.

А вот я мечтал именно об этом. И жить, как «нормальные люди» отказывался, продолжая врать любимой, что вот-вот ещё надо подкопить, чтобы купить жильё получше в населённом пункте побогаче, ну и чтобы хватило на первое время, пока будем искать работу опять же «как у нормальных людей» с 8:00 до 17:00 с перерывом на обед. Вначале это ещё прокатывало, но с некоторых пор Дашок заподозрила меня в лукавстве и принялась демонстрировать весь арсенал женских уловок: сладенькие обещания беззаботной жизни в качестве пряника, слёзы и истерики в качестве кнута, секс-шантаж и прочий изощренный террор.

Спасаясь от всего вышеперечисленного, я зарегался на одном байкерском сайте и зависал в моменты Дашкиных обострений в чате с несколькими забавными ребятами, бесконечно тюнинговавшими своих железных лошадок.

Несколько раз созванивался с Ричардом, но тот в своем репертуаре: «Балбес ты, Рома… Береги Дашку…» и всё такое в этом духе. Теперь по прошествии времени я даже удивлялся тому, что убивался по этому душному типу. Как пелена с глаз спала.

А ещё… неделю назад мне позвонил… пффффф… с незнакомого номера мне позвонил Дэн. Ох, что вытворяло моё сердце, пока я разговаривал с ним. Две минуты обмена шаблонными фразами, а потом несколько часов нервных тиков и спонтанных желаний покурить, напиться или утопиться. Как раз разбили шатёр напротив городского пруда.

Нет, Дэн не просил о встрече. Вообще ни о чём не просил. Просто поинтересовался, как у меня дела, нужно ли мне чего-нибудь, где я. На последний вопрос я ответил очень уклончиво: «Сегодня здесь, а завтра там». Мысль о том, что он меня найдёт, и я вернусь к своей отправной точке, доводила до кондратия. Очень уж бережно хранила память все прелести нашей совместной жизни. Ещё и Дашка время от времени напоминала, тайком залезая в мой телефон, чтобы удовлетворить женское любопытство.

В общем сегодняшний её концерт был не самым страшным событием месяца.

Я на помосте под куполом цирка. Белый гуттаперчевый китель плотно обтягивает плечи и торс; сверкает в лучах прожекторов, как свежевыпавший снег под светом уличных фонарей. Измазанные мелом руки сжимаю перекладину трапеции. И каждый раз, как первый. Волнительный.

Две тысячи зрителей не сводят с меня глаз. Барабанная дробь. Разгоняющийся пульс. Я отталкиваюсь от платформы и взлетаю. Описываю дугу. Набираю скорость. Выпускаю трапецию из рук. Под ахи толпы делаю в воздухе кульбит и ловлю запястья второго акробата Олега, висящего вниз головой и летящего мне навстречу. Наши руки сжимаются в жёсткой сцепке. От слаженности этих действий напрямую зависят наши жизни. От красоты исполнения – успех. А в награду мы получаем ваши восторги и овации.

Вот настоящая работа. Настоящая команда. А не эти Дашкины «с 8:00 до 17:00» и «тимбилдинги с корпоративами».

Распрощавшись с публикой, я нырнул за кулисы в поисках моей танцорки. Её номер, точнее сказать, номер её группы шёл перед моим, и обычно она ждала меня в гримерке, где я с удовольствием помогал ей разоблачиться. Не так-то просто вылезти из затянутого на спине корсета.

Едва задёрнулись тяжёлые бордовые портьеры, меня чуть не сбил с ног наш уборщик Вадя. С воплями: «Тимоха! Тимоха, бля! Опять ты его выпустил?! Убери от меня этого гада!», Вадя забежал мне за спину и, вцепившись пальцами в костюм, принялся использовать меня, как живой щит.

«Гад», он же олень Геша, распихивая на ходу не интересующих его артистов, целенаправленно шёл на Вадю. Дело в том, что у Вади и Геши с первого дня знакомства началась непримиримая вражда. Почему это произошло, никто в труппе не знал.

– Ти-мо-хааааа! – продолжал орать уборщик выглядывая из-за меня то с одной, то с другой стороны, – Убери своего оленяяяяя!

– Сам ты олень, – огрызнулся, подбегая, совсем ещё молодой, на шесть лет младше меня, дрессировщик. – Геша не олень, Геша марал! Да, мой хороший? – поймав под уздцы и прижимая к себе огромную морду, успокаивал он подопечного.

– Козёл твой Геша, а не марал! Я ему когда-нибудь все рога поспиливаю!

– Это у тебя рога, а у Геши панты! – продолжал защищать питомца Тимоха.

– Что?! Рог… Рога?! Ах ты ж… – резко осмелев, Вадя выскочил из-за меня и бросился к нахальному мальчишке с криком, – Ну-ка, сюда иди! Иди сюда! Я вам сейчас обоим панты пообломаю.

Сообразив, что перегнул с хамством, Тимоха оттолкнул оленя и кинулся наутёк. За ним – Вадя. За Вадей – Геша.

А сверху, со стремянки, за ними внимательно наблюдал наш клоун Сергей Петрович и записывал сценарий очередной репризы.

Обожаю нашу труппу. Возможно, конечно, и в офисах случается, что какой-нибудь олень всё время цепляется к уборщику, но вряд ли это так же смешно, как у нас.

Не застав Дашку в гримерке, я решил заглянуть в «цветник». Лицам мужского пола в эту костюмерную вход был строго воспрещён. Нооо… Но у меня же уважительная причина. Девчонки, увидев мою сияющую физиономию, протиснувшуюся в щель между дверью и окосячкой, тут же затащили внутрь и нашлёпали красно-помадных поцелуйчиков на щёки. Кто-то, подкравшись со спины, натянул мне на голову кокошник. Кто-то намотал на шею кислотно-зелёного цвета боа из страусиных перьев. И мой вопрос: «Где Дашка? Девчонки, Дашка где?» утонул во всеобщем хохоте и визге. Понимаете теперь, почему мужчинам сюда нельзя?

 Дождавшись, пока они наиграются, я наконец выяснил, что она где-то на улице. Скорее всего кормит уток на пруду. Измученный ведьмочками, весь в помаде и с зелёным пером в волосах, я продолжил поиски моей принцессы. На этот раз, слава всем богам, успешно.

Она стояла ко мне спиной. В своем эстрадном искрящемся костюме из люрекса и тафты. С гладко зализанными назад волосами. Только без головного убора из гигантских перьев, а вместо сверкающих туфель на высоченных каблуках в сереньких кедах с розовыми шнурками. Захотелось подкрасться сзади и обнять это чудесное создание. Но не успел.

Дашка резко обернулась, и я с сожалением обнаружил, что она снова плачет. Длиннющие накладные ресницы слиплись в чёрные колючки, носик порозовел, а по щекам стекали тонкие прозрачные струйки.

– Что это? – Дашка протянула мне мобильник, брезгливо держа двумя пальцами за самый краешек так, как обычно показывают мокрые трусы описавшемуся ребёнку.

– Мой телефон, – вполне логично ответил я, поражаясь тому, что она уже даже не стесняется того, что лезет в мою личную жизнь. Да, конечно, мы вместе. Мы пара, все дела. Но есть же какие-то личные границы. Я же в её телефон не лезу. Как всё-таки они в этом плане похожи с Дэном.

– Что?! Это?! – повторила она с нажимом, шмыгнула розовым носом и, прерывисто всхлипнув, отвернулась.